Владимир Хазан - Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)

• Название: Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)
• Автор: Владимир Хазан
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-93273-285-7

В новой монографии В.Хазана рассказывается об уникальной судьбе известного русского революционного деятеля, члена эсеровской партии Пинхаса (Петра) Рутенберга. Рутенберг был одним из главных участников событий, вошедших в историю России под названием «кровавое воскресенье» и давших толчок началу первой русской революции. Последующая жизнь Рутенберга оказалась связана с совершенно иной реальностью: возвратившийся в иудейскую веру и превратившийся в националиста сионистского толка, он стал одним из крупнейших еврейских лидеров, основателем энергетической промышленности Эрец-Исраэль и строителем будущего Государства Израиль. На обильном архивном материале автор раскрывает яркую и неоднозначную личность Рутенберга, его на редкость сложную и драматическую судьбу, а также тот весомый вклад, который он внес в русскую и еврейскую историю XX века.

---

Еще раз обращаю Ваше внимание на это.

Выезжаю в конце будущей недели, во всяком случае скоро, в Лондон. Надеюсь, увидимся.

Всего Вам доброго

П. Рутенберг

В мае 1921 г. арабы устроили новый погром – на сей раз эпицентром стал район Тель-Авива-Яффы. Во время беспорядков погиб выдающийся еврейский писатель Иосеф Хаим Бреннер (1881–1921). Рутенберг стал во главе обороны Тель-Авива. О его деятельности в этом качестве существуют воспоминания Мани Вильбушевич-Шохат, упоминавшейся в I: 3. М. Вильбушевич-Шохат еще с российских времен подозревала Рутенберга в неправедном суде над Гапоном и играла роль едва ли не «палестинского Манасевича-Мануйлова», знаменитой «Маски», автора версии о том, что в деле убийства священника-провокатора замешаны какие-то «темные» расчеты – сведение счетов с нежелательным свидетелем или конкурентом. В воспоминаниях о днях кровавого арабского разгула в мае 1921 г. она писала о Рутенберге:

Рутенберг в эти дни назначил себя самого руководителем обороны Тель-Авива и его окрестностей. Он давал нам разные распоряжения, не имея даже минимального представления о том, что происходило вокруг, и без всякого анализа создавшегося положения. Главным требованием было эвакуировать жителей из тех мест, в которых, по его мнению, недоставало оружия и людей для защиты. Так, он потребовал покинуть Микве-Исраэль, а также лагерь, в котором располагался гдуд ха-авода неподалеку от Петах-Тиквы, и сосредоточить основные силы в Тель-Авиве. Фактически это был приказ. Или руководящее требование. Мы, группа добровольцев, состоявшая в основном из членов организации ха-шомер, кто сразу же после начала беспорядков образовал отряд обороны города, воспротивились этому решению. Принцип, который мы отстаивали, сводился к тому, чтобы не оставлять ни одного из тех мест, где началось строительство еврейского ишува. Мы не спорили с Рутенбергом. Делали вид, что подчиняемся ему, дабы не поколебать его авторитет, но действовали так, как считали нужным (Goldstein 1991:151).

Помимо общей – на фоне смерти Гапона – нелюбви к Рутенбергу, в столкновении с ним в мае 1921 г. сыграл свою роль конфликт хаганы и ее предшественника ха-шомер – организации, созданной репатриантами 2-й алии и выполнявшей в 1909–1920 гг., до возникновения хаганы, функции еврейской самообороны. Ха-шомер фактически основал и возглавлял муж Мани Исраэль Шохат (1886–1961), принявший также участие в организации хаганы, но затем из-за несогласия с теми принципами, на которых основывалась ее деятельность, вышедший из состава руководства. Одним из тех, кто в наиболее острой форме противостоял И. Шохату, был молодой и напористый Элиягу Голомб (1893–1945), руководивший в хагане группой милиции, набранной из наиболее отчанных и стойких еврейских ребят. Э. Голомб принадлежал к поколению «детей» палестинского ишува. В Палестину он был привезен ребенком, в 1913 г. окончил первую еврейскую школу в Тель-Авиве – гимназию Герцлия. Невзирая, однако, на возраст, Голомб, как и члены его группы, и в вопросах идеологии, и по основным проблемам военной тактики расходился с И. Шохатом, требовавшим для группы ха-шомер условий автономного подразделения внутри хаганы.

По-разному относясь к организационным проблемам, те, кто создавал хагану, были едины в одном – молодой еврейской обороне недостает опыта и оружия; первое – дело наживное, для приобретения второго следует сделать все возможное и невозможное. Широко известной стала присказка Голомба:

Когда есть оружие без организации – в конце концов организация сложится, но когда есть организация без оружия – в конце концов нужно распускать организацию (Golomb 1953, I: 224; Sefer toldot Hahagana 1954-64, II/l: 129).

Неприязненные отношения сложились и между группой ха-шомер, с одной стороны, и Рутенбергом как руководителем обороны Тель-Авива – с другой. Ревностно относившегося к тому, когда наряду с его мнением существовало чье-либо другое, Рутенберга, конечно, приводила в ярость независимость поведения супругов Шохат и их группы. Кроме того, он явно проигрывал им, проведшим в Палестине уже несколько лет, в знании местных условий. О неприятии его «руководящих указаний» или по крайней мере молчаливом сопротивлении ему красноречиво свидетельствует приведенный фрагмент из Маниных воспоминаний (см. также: Sefer toldot Hahagana 1954-64, II/l: 123; И/2: 1274). Однако личной неприязнью дело не ограничивалось.

За майскими 1921 г. событиями последовала довольно запутанная история, в которой отразились многие противоречивые стороны жизни молодого еврейского ишува вообще и характера Рутенберга, занявшего в нем лидирующие позиции, в частности. Речь идет о понаделавшей много шума поездке Мани Шохат в США с целью сбора денег для покупки необходимого хагане оружия.

По прошествии лет Маня говорила, что сама эта поездка была официально санкционирована Рутенбергом:

Сам он на какое-то время покинул Палестину и оттуда распорядился телеграммой, чтобы я немедленно отправлялась <в США>26. Я понимала, что группа Брандайза27 поможет мне только в том случае, если казначеем созданного фонда, существование которого должно было храниться в строжайшей тайне от англичан, станет абсолютно им <Брандайзу и его людям> доверенное лицо. Я предложила Генриетте Сольд28 стать казначеем, и та согласилась. Но за несколько часов до отплытия Генриетта Сольд мне сообщила, что отменяет нашу договоренность: как президент «Хадассы» она не имеет морального права заниматься нелегальной деятельностью, поскольку, если вдруг ее роль обнаружится, это может нанести урон престижу «Хадассы» в Америке (Goldstein 1991: 154).

Далее Маня рассказывала о том, как Рутенберг, с чьим мнением американо-еврейские круги серьезно считались, просил из «политических соображений» на время прервать деятельность по отправке оружия.

Мы находимся перед утверждением Декларации Бальфура, – по словам Мани, писал Рутенберг в письме, обращенном к «группе Брандайза», – и если что-либо обнаружится, это может принести большой вред (там же).

Маня, по ее словам, была потрясена: ей казалось, что Рутенберг сошел с ума. А спустя некоторое время выяснилась причина отказа Г. Сольд от ее предложения. Как считала Маня, когда Рутенберг, вернувшись в Эрец-Исраэль, узнал о том, что обошлись без него и что не он будет главным распорядителем фонда, его обиде и раздражению не было границ. И тогда он решил вмешаться и нарушить своим авторитетным словом налаженное дело. Рутенберг, заключает Маня,

верил в успех лишь тех предприятий, где победителем являлся он один, и вел себя в соответствии со своим характером и своими амбициями. Если деньги добыты Шохат или Бен-Цви, это не может привести к положительному результату. И поскольку его принципом было – для достижения цели все средства хороши, в этом деле он избрал принцип самый резкий. И чтобы все полностью прекратить без лишних споров, послал <в США> упомянутое выше письмо (там же).

Изложенная здесь версия Мани Шохат, как вообще всякая версия, должна быть, безусловно, принята во внимание. Однако поскольку в ней правда переплетена с полуправдой, а некоторые истинные мотивы ее деятельности аккуратно замалчиваются и основное обвинение ложится на ненавистного ей Рутенберга, следует придать этому рассказу более панорамный и более объективный характер.

Официальной целью Маниной поездки в США, куда она должна была отправиться не одна, а вместе с Берлом Кацнельсоном, был сбор денег для организовавшегося в Эрец-Исраэль Рабочего банка (Bank ha-poalim) и финансирования экономики, которая находилась в крайне плачевном состоянии. Одним из главных инвестиционных центров была поднимаемая Рутенбергом гидроэнергетика (Shapira 1984: 117).

В США Маня уже однажды побывала, это было в 1907 г., когда она предприняла поездку из Палестины для аналогичного сбора средств на оружие, но в тот раз не для обороны ишува, а для еврейской самообороны в России.

Кацнельсон сначала отправился в Прагу, где 10 июля участвовал в заседании Комиссии Поалей-Цион.. Среди других там, между прочим, обсуждался вопрос о строительстве Рутенбергом электростанции на реке Яркон. В сентябре Берлу предстояло участвовать в 12-м Сионистском конгрессе, который должен был состояться в Карлсбаде. Находившаяся в Париже и потерявшая с ним связь, Маня стала разыскивать Кацнельсона через Палестину. С этой целью 23 июля 1921 г. она написала письмо помощнику Рутенберга Икутиэлю Багараву29, в котором с дальним тактическим прицелом, понимая, что для американского вояжа ей понадобится поддержка, передает горячий привет его всесильному боссу (Shochat 2005:106). К самому Рутенбергу, однако, Мане пришлось обратиться гораздо раньше, чем она предполагала. Уже через несколько дней, 4 августа, безнадежно застрявшая в Париже из-за ограниченного въезда в Америку, Шохат была вынуждена просить его о помощи: