Мартин Бубер - Хасидские истории. Поздние учителя

• Название: Хасидские истории. Поздние учителя
• Автор: Мартин Бубер
• Жанр: Философия
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-93273-296-2

Мартин (Мордехай) Бубер (1878–1965) – один из самых ярких и оригинальных мыслителей ХХ века, философ и мистик, идеолог и общественный деятель, создатель важного направления современной мысли – философии диалога.

Всю жизнь Мартин Бубер стремился раскрыть миру уникальный мистический опыт хасидизма. Самый значительный его труд на эту тему – «Хасидские истории», первая часть которого представлена в данном издании. Книга учит, что только в диалоге человека со Всевышним раскрывается Божественная реальность и космос приобретает святость. Хасидские истории помогают преодолеть отчуждение между людьми и увидеть Божественный свет, наполняющий повседневную человеческую жизнь.

---

В другой раз рабби из Ружина, говоря о стихе из псалма: «Небеса – небеса Бога, землю же Он отдал сынам человеческим»[14], сказал: «Есть две категории цадиков. Одни учатся и молятся день-деньской напролет, держась подальше от низменных материй, дабы достигнуть святости. Другие же думают не о себе, но только о том, как возвратить Богу те священные искры, что таятся во всех вещах, и вот они-то делают предметом своих забот все будничное, приземленное. Первые постоянно представляют себе, как они предстанут на небесах, вот и стих называет их «небесами», но они отдалились от Господа. Другие же – это и есть «земля», которую Он отдал сынам человеческим».

Цадики и хасиды

Рабби из Ружина говорил:

«Подобно тому, как священные буквы алфавита не имеют звучания без огласовок, а огласовки ничего не значат без букв, точно так же связаны между собой цадики и хасиды. Цадики – это буквы, а хасиды, посещающие их, – это огласовки. Хасидам нужен цадик, но и цадик не может без хасидов. Цадик возвышается благодаря хасидам. Они же могут стать – отчего избави нас Бог – и причиной его падения. Хасиды разносят голос цадика, они распространяют его труды по миру. Представим себе, что некий хасид встречает по дороге повозку, везущую так называемых просвещенных пассажиров. Он упрашивает кучера позволить ему сесть в повозку, и когда наступает время послеполуденной молитвы, он спускается на дорогу и молится, в то время как повозка и все пассажиры ждут. Пассажиров раздражает эта задержка в пути, они кричат на кучера и осыпают его бранью. И в это время все они ощущают перемены в душе».

Крыша

Яаков Орнштейн, рав Львова, был противником хасидизма. И вот, когда однажды рабби из Ружина заехал к нему, он решил, что гость начнет разговоры, посвященные тонкостям толкованиям Писания, дабы произвести на него впечатление хасидской ученостью. Но цадик всего лишь спросил его:

– Из чего сделаны крыши в городе Львове?

– Из кровельного железа, – сказал рав.

– А почему из кровельного железа?

– Для защиты от пожаров.

– Но их можно было бы делать и из черепицы, – сказал рабби Исраэль и отбыл восвояси.

Когда он ушел, рав долго смеялся, приговаривая: «И этот человек мнит себя пастырем!»

Несколько дней спустя рабби Меир из Перемышлян приехал во Львов повидаться со своим другом, рабби из Ружина, но того не оказалось дома. Рабби Меиру рассказали о случившемся. Тот, просветлев лицом, сказал: «Поистине, крыша, как и сердце человека, несущего ответственность за всю общину, должна быть сложена из черепицы: чтобы могла и разбиться от людских страданий, и вместе с тем быть достаточно прочной, дабы выносить все страдания. А эти люди толкуют о кровельном железе!»

Другим путем

Когда для евреев наступили тяжелые времена, рабби из Апты, бывший тогда старейшим из всего поколения, велел народу поститься, дабы снискать Божественное милосердие. Однако рабби Исраэль собрал музыкантов, тщательно отобрав лучших из всех окрестных городов, и каждый вечер с балкона его дома доносились прекрасные мелодии. Когда звуки кларнета и перезвон колокольцев разносились по городу, в саду рабби Исраэля начинали собираться хасиды, и вскоре их набиралась целая толпа. А далее музыка одерживала верх над унынием, и хасиды начинали танцевать, притопывая ногами и хлопая в ладоши. Но кое-кого это возмущало, и они пожаловались рабби из Апты – дескать, установленный им день поста превратился в день веселья. На это рабби из Апты ответил:

«Как же я могу призвать его к ответу, если именно он припомнил заповеданное нам в Писании: “А когда пойдете на войну в стране вашей против врага, враждебного вам, то трубите в трубы трубным звуком, и вспомнит о вас Бог, Всесильный ваш, и будете вы спасены от врагов ваших”»[15].

Хитростью на хитрость

Несколько митнагдим из Санока обратились к рабби Исраэлю, когда он проезжал через их город, с жалобой: «В нашей общине мы молимся на утренней заре, а после сидим, каждый завернувшись в талит и возложив тфилин, и читаем главу из Мишны. Ну а хасиды? Они молятся тогда, когда установленный час молитвы уже прошел, а закончив молиться, садятся вокруг стола и пьют шнапс. И несмотря на все это они зовутся «верными», а мы – «противниками».

Лейб, слуга рабби из Ружина, развеселился, слушая эти жалобы, и, не желая сдерживаться, сказал сквозь смех: «Служба и молитвы митнагдим холодны, как лед, как труп, а сидя рядом с покойником, поневоле будешь читать подходящую к случаю главу Мишны. Но когда хасиды начинают свою службу, в сердцах разгорается жар, и мы чувствуем теплоту, струящуюся по жилам, после чего поневоле тянет выпить шнапса». Рабби прервал его, сказав: «Довольно шуток. Но дело, однако, вот в чем: как известно, со дня разрушения Храма мы молимся, вместо того чтобы совершать жертвоприношения. Жертвоприношения нам запрещены из-за нашей нечистоты – но ведь то же самое относится и к молитвам. Вот почему дурное начало придумывает уловку за уловкой, дабы отвлечь молящихся, внушая им мысли, ничего общего не имеющие с молитвами. Хасиды, однако, на уловки и хитрости отвечают своими хитростями. После молитвы мы садимся за стол и начинаем выпивать. И говорим тосты – «За жизнь!» Потом сидящие за столом начинают рассказывать о том, что у них на сердце, и мы пьем за то, чтобы Бог выполнил наши желания. А поскольку – и это точно утверждают наши мудрецы – молитву можно возносить на любом языке, то все наши застольные разговоры также считаются молитвами. Но ведь дурное начало видит только, что мы едим и пьем и ведем обыкновенные разговоры, и потому решает оставить нас в покое».

Не один и тот же смысл

Однажды хасиды сидели за столом и выпивали, и тут в комнату вошел рабби. Похоже было, что увиденное ему не понравилось. «Что-нибудь не так, рабби? – спросили они. – А ведь сказано же, что если хасиды сидят со стаканами, это все равно как если бы они учили Тору».

«В Торе немало слов, – ответил рабби из Ружина, – смысл которых свят в одной фразе и нечестив в другой. Вот, например, сказано: “И Господь сказал Моше: Сделай себе две скрижали из камня[16]”, но также сказано: “Не делай себе изваяния и всякого изображения”[17]. Отчего же одно и то же слово в первой фразе имеет святой смысл, а во второй – нечестивый? Уж не потому ли, что в первом случае это веление, а во втором – запрет? Вот так же бывает и в нашей жизни – смысл может оказаться святым или нечестивым в зависимости от того, что нам говорят».

Суд Машиаха

Немало отцов семейств города Бердичева жаловались рабби из Ружина, что их зятья оставляют своих жен и детей ради того, чтобы стать его учениками, а когда они просили рабби убедить молодых людей вернуться домой, рабби рассказывал им историю человека, жившего в дни Великого Магида. Он оставил дом своего тестя и пошел в ученики к Магиду. Его вернули домой, и он дал слово, что больше такого не повторится. Однако некоторое время спустя он снова ушел из дому. Тогда его тесть попросил городского рава объявить, что нарушенное слово – это обоснование развода. Таким образом, молодой человек остался безо всяких средств к существованию; вскоре он заболел и умер.

Всякий раз, досказав эту историю, цадик добавлял: «Когда придет Машиах, молодой человек потребует справедливого суда. Его тесть сошлется на городского рава, а рав прочтет соответствующий отрывок из комментариев к “Шульхан Арух”. Тогда Машиах спросит молодого человека, почему же, дав слово не покидать дома, он все-таки нарушил свое обещание, и тот скажет, что не мог не уйти к рабби. И в конце Машиах произнесет свой приговор. Тестю он скажет: “Слово рава для тебя было авторитетным, и потому ты оправдан”. Раву он скажет: “Священная книга для тебя была авторитетной, и потому ты оправдан”.

А потом Машиах скажет: “Но я ведь пришел ради тех, кто не будет оправдан”».

Цадик и народ

Рабби из Ружина говорил:

«Когда человек собирается расколоть чурбак топором и, замахнувшись изо всех сил, не попадает по дереву, то топор уходит глубоко в землю. Точно так же цадик обращается к людям, дабы подвигнуть их сердца на службу Богу, но они не слушают его, а восхищаются лишь его умом и умением проповедовать».

Скрытое учение

Толкуя стих «Ибо Тора от Меня выйдет в мир»[18], рабби из Ружина говорил:

«Учение вечно будет оставаться неизменным. Первая книга Пятикнижия извечно пребудет рассказом о начале начал, рассказом о том, что было с нашими праотцами с того самого дня, когда Бог сотворил мир. Существует, однако, нечто скрытое от нас. Об этом и сказано в Книге Чисел: “В свое время рассказано будет Яакову и Исраэлю о том, что совершал Всесильный”[19]. Об этом же и слова “Ибо Тора от Меня выйдет в мир” – рассказ о том, что Я совершал до сотворения мира».

Йехезкель и Аристотель

Однажды, когда немало умных людей собралось за столом рабби из Ружина, некто спросил его: «Отчего люди так настроены против нашего учителя Моше бен Маймона?» Один из присутствовавших рабби ответил: «Потому что в своем труде он утверждает, что Аристотель знал о небесных сферах больше, чем Йехезкель. Так почему бы нам не быть настроенными против него?»