Артур Дойл - Убийца, мой приятель (сборник)

• Название: Убийца, мой приятель (сборник)
• Автор: Артур Дойл
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-08663-0

Крупнейший английский писатель, тонкий мыслитель, общественный деятель, публицист, доктор медицины и доктор права сэр Артур Конан Дойль известен всему миру как непревзойдённый мастер детективного и приключенческого жанров. Однако огромный пласт его литературного наследия состоит из рассказов, не вошедших ни в один из официальных циклов: исторические, детективные, приключенческие, фантастические, рассказы о любви, хитроумных аферах, поразительных совпадениях, морских злоключениях… Есть и такие, где смешиваются разнообразные темы и жанры. Каждый такой рассказ – небольшой шедевр, не уступающий самым знаменитым произведениям мастера.

Представляем вниманию читателей второй том избранных рассказов автора, в том числе так называемых «апокрифов» – произведений, в разное время приписываемых перу Конан Дойля, не уступающих, однако, в виртуозном исполнении самому писателю.

---

А евнух всё стоял перед ней, согнувшись в подобострастном поклоне. Смуглое лицо его выражало теперь преданность и внимание.

– Поручи это мне, государыня.

– Но ведь это… смерть, ведь так?

– Всё прочее небезопасно. Только мёртвые молчат. Конечно, если ты не решаешься, можно вырвать язык и выколоть глаза.

Картина, которая предстала при этих словах её мысленному взору, заставила её содрогнуться.

– Нет, только не это! – вскричала она. – Уж лучше убить.

– Да будет так. Твоя мудрость, государыня, – твоя опора. Только смерть – залог их молчания и твоей безопасности.

– А как же монах?

– И его тоже.

– Но ведь он настоятель монастыря! Его будет разыскивать святой Синод! Ведь он имеет духовный сан, известный человек. Что скажет патриарх?

– Главное сейчас – замести следы, а в Синоде пусть потом что хотят, то и делают. Допустим, дворцовая стража схватила заговорщика с кинжалом в рукаве рясы. Откуда мы могли знать, что он на самом деле настоятель монастыря?

От всего услышанного по телу Феодоры снова пробежала дрожь, и в смятении она уткнулась в диванные подушки.

– Отбрось от себя эти мысли, государыня, – услужливо произнёс евнух, – и всё будет сделано как должно! Только поручи это дело мне. Если ты не решаешься сказать слова – только кивни, я посчитаю это знаком согласия.

Пред мысленным взором Феодоры предстала длинная вереница её врагов, завистников и недоброжелателей, всех тех бесчисленных недругов, которые завидовали её стремительному восхождению на олимп власти; недругов, чья глухая ненависть и презрение к ней быстро сменятся на безудержное ликование при известии, что безродная дочь бродячего циркача вновь сгинула на самое дно общества, туда, откуда её когда-то вытащил и возвысил молодой император. При одной мысли об этом лицо императрицы сразу же посуровело, губы плотно сомкнулись, миниатюрные пальцы невольно сжались в кулаки.

– Да будет так, – выдавила она из себя.

Тотчас посланник смерти с омерзительной самодовольной улыбкой на широком бабьем лице поспешил вон из комнаты.

Громко всхлипывая от безысходности, Феодора ещё глубже зарылась в шёлковые подушки, судорожно сжимая их руками.

И снова Василий не стал терять времени зря. Когда приказ будет исполнен, он станет единственным обладателем тайны императрицы. Есть, правда, какой-то ничтожный диакон Вардас в Антиохии, но его участь предрешена. Вот тогда наступит время накинуть узду на эту женщину – само воплощение власти, и ей придётся ему подчиниться!

Поспешив в коридор, где наши путники томились в ожидании под стражей, он подал хорошо известный в то жестокое время знак, исполненный зловещего смысла. В тот же миг немые чернокожие стражи схватили старика и мальчика и поволокли в дальнюю часть дворца. По дороге они ощутили аппетитные запахи готовящейся пищи – это говорило о том, что где-то поблизости была императорская кухня. Потом путь их пошёл в один из боковых проходов, в конце которого виднелась тяжёлая железная дверь, запертая на множество засовов. За этой дверью дорога вела в подземелье, куда можно было попасть по крутым каменным ступенькам, слабо освещённым тусклым светом настенных светильников. Наверху и внизу лестницы, подобно изваяниям из чёрного дерева, стояли в полумраке темнокожие стражи. Внизу каменной лестницы, в сумраке подземелья, были едва различимы очертания внутренних коридоров, которые вели к тюремным камерам, вход в которые также охраняли устрашающего вида негры-стражники. Проходя мимо тюремных камер, перепуганные путники могли слышать стоны и крики многочисленных узников, всю жизнь томившихся в смрадной атмосфере душного подземелья. Истошные вопли и стоны этих несчастных были похожи на крики больных или раненых зверей, их уделом была медленная, мучительная смерть.

Несчастных путников грубо толкали вниз по бесчисленным, выложенным камнем тёмным и мрачным коридорам, пока наконец они не оказались внизу ещё одной длинной и крутой лестницы, которая почти отвесно уходила в глубь земли. Там царила сырость, воздух был тяжёл от неё, а сквозь стены просачивались капли. Должно быть, они находились ниже уровня моря.

Нижний коридор подземного лабиринта упирался в массивную дверь, через которую путников провели в довольно просторное сводчатое помещение. В центре темнел оголовок древнего колодца, сложенный из больших кусков грубого, нетёсаного камня. Колодец был наглухо закрыт массивной деревянной крышкой, а на его камнях были высечены малопонятные теперь даже учёным мужам изречения древних, ибо сей старинный колодец был сооружен ещё до основания греками Визáнтия. В те далекие времена строители из Халдеи и Финикии использовали огромные, несокрушимые временем каменные глыбы и укладывали их всухую, без использования известкового раствора. И уровень этих древних сооружений был намного ниже уровня нынешнего города, носящего имя императора Константина.

Дверь захлопнулась, и евнух знаком приказал стражникам снять тяжёлую крышку, прикрывавшую колодец смерти. Раздался раздирающий душу детский крик, мальчик в ужасе и тоске прижался к отцу настоятелю, а тот тщетно пытался вызвать жалость в безжалостном сердце.

– Что вы хотите сделать? Не убьёте же вы невинное дитя?! – воскликнул Лука. – Чем он провинился? Разве мальчик виноват в том, что пришёл сюда? Я привёл его сюда, я и виноват… Я и диакон Вардас. Наш грех – нас и казните. Старикам чего бояться? – нам всё равно умирать. А на него взгляните: как он красив, как юн! У него ведь вся жизнь впереди! О господин мой, сжалься над сиротой, пощади его, не бери грех на душу, не убивай!

Старик рухнул в ноги евнуху, моля его пощадить ребёнка, а мальчик, захлёбываясь в рыданиях, с ужасом глядел на чёрнокожих рабов, с трудом сдвигавших массивную плиту, которая прикрывала каменное основание колодца. Не удостоив настоятеля ответом, Василий поднял осколок камня и бросил в колодец. Камень долго летел вниз, стуча по старым, влажным, сплошь покрытым зелёным мхом и плесенью стенам колодца, пока где-то далеко внизу не раздался глухой всплеск воды. Затем евнух сделал повелительный жест, и чёрные стражники как стервятники набросились на мальчика, силой оттащив его от покровителя и защитника.

Душераздирающие вопли жертвы, лишённой последней защиты и надежды, были так пронзительны, что никто не услышал стремительных шагов императрицы. Задыхаясь, вбежала она в подземелье и бросилась к сыну.

– Стоять! – крикнула она рабам. – Не бывать этому никогда! Никогда… Не бойся, дитя моё, радость моя. Я тебя им не отдам… То было помрачение, тёмные силы овладели мной, дорогой ты мой! Боже, на какое зло могла решиться твоя мать! Мои руки были бы обагрены твоей кровью… Но с этим покончено!

Увидев столь неожиданный поворот событий, евнух Василий недовольно насупил брови. Как же! Ведь это крушение его планов, очередной пример непредсказуемых женских капризов.

– К чему нам убивать их, госпожа моя, коль это так ранит твоё сердце, причиняет тебе муки? – забормотал он. – Довольно ножа и раскалённого железа: они навсегда обезопасят тебя, государыня!

Но Феодора не обратила ни малейшего внимания на подобострастные речи придворного льстеца.

– Поцелуй же свою мать, Лев, – обратилась она к сыну. – Хоть раз в жизни ощутить эту радость – сладость поцелуя своего родного дитяти! И ещё, сынок, в последний раз поцелуй меня! Хотя нет, не надо – от твоих поцелуев я теряю силы, а мне нужно собрать их, чтобы спасти тебя.

Теперь она обратилась к отцу настоятелю:

– Старик, твой сан и твои преклонные годы не позволят тебе осквернить уста ложью, ведь ты уже чувствуешь дыхание смерти. Скажи, все эти годы ты бережно хранил мою тайну, не так ли?

– Государыня, всю жизнь я старался ходить путями правды и совести. Лгать мне не подобает. Клянусь святым Никифором, небесным покровителем нашей обители: только я да старый диакон Вардас – больше никто не знает!

– Тогда, заклинаю тебя, храни молчанье и впредь! Я верю тебе: ты молчал десять лет, с какой бы стати тебе начинать болтать теперь? А ты, Лев? Могу ли я доверять тебе? – Феодора бросила на сына взгляд, который мог бы показаться суровым, если бы не волны любви, лившиеся из её прекрасных глаз. – Тебе можно довериться? Сможешь ли ты всю жизнь хранить тайну, которая тебе не поможет, но легко погубит твою мать?

– Я ни за что на свете не причиню тебе вреда, мама! Клянусь, я буду верно хранить твою тайну.

– Я верю вам обоим. Я сделаю богатый вклад в твой монастырь, отец настоятель, чтобы ни ты, ни братия ни в чём не нуждались. Поверь, вы будете благословлять тот день, когда переступили порог моего дворца. Теперь ступайте. И знай, сын мой, что мы с тобой больше никогда не увидимся. Ведь если судьба вновь сведёт нас, то встреча будет либо моей верной погибелью, если сердце моё смягчится, либо твоей – если оно вдруг зачерствеет. И не дай бог, чтоб возникли хоть малейшие слухи! Это будет знаком, что вы нарушили обет молчания, старик, и, святым Георгием клянусь, я не пощажу тогда ни твой монастырь, ни твою братию. Страшная кара ждёт каждого, кто нарушит верность императрице!