Юлий Буркин - Всё будет хорошо

• Название: Всё будет хорошо
• Автор: Юлий Буркин
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2013

В сборнике представлены новые, малотиражные или публиковавшиеся исключительно в периодике произведения ведущих авторов нашей фантастики: Юлия Буркина, Юлии Зонис, Леонида Кудрявцева, Николая Романецкого, Генри Лайона Олди, Далии Трускиновской и других. Все деньги, вырученные с продажи электронной копии сборника, будут направлены на благотворительные цели — в Копилку фэндома.

http://skomm.ru/ebooks

---

— Кумиры богив йих спалытэ вогнэм! Спалытэ! Спалытэ!..

— Эй, Коля, ты куда? Куда?!

Вопрос был лишним. Контуженный бежал прямиком к бревну, возле которого трудился художник. В левой руке — канистра, в правой — спичечный коробок.

— «Кумиры богов их сожгите огнем», — кивнул учитель. — Второзаконие, глава 7. Зря Артур где попало бензин оставляет!

— Коля! Стой, стой!..

Охрана сообразила — пустилась вдогон. Артур тоже бросился наперерез идолоборцу. Псих, быстро оглянувшись, изменил направление, рванул по большой дуге вдоль забора.

Лысый художник на миг отвлекся от работы, пожал плечами и снова взялся за инструмент.

— Хватай его! Хватай!

— Э-э! — внезапно расхохотался Чисоев-старший. Смех вышел скверный, злой. — Понял я, Сан Петрович. Понял, почему нож! Нет, учитель, это не я с ума сошел, и не брат мой. Мы все тут спятили. Громовержец Бечед, понимаешь! Отец наш — комсомолец, потом — коммунист. Дед — коммунист, бабушка — комсомолка…

— Отдай канистру! Отдай, говорю!

Колю настигли, прижали к забору. Схватить, однако, не сумели. С невиданной резвостью псих открыл крышку канистры, окатил себя бензином. Выхватил спичку из коробка, словно клинок из ножен.

Подоспевший Артур вцепился в охрану, как клещ:

— Нет! Не трогайте! Отойдите!..

Парни отступили на шаг. Псих присел на корточки, прижал канистру к животу, сдавил коробок зубами.

— Допустим, мы рехнулись, — задумчиво продолжал Шамиль, любуясь Колиной буффонадой. — Допустим! Тогда объясните мне, Сан Петрович, что Коля задумал. Самоубийство, блядь… Извините! Самоубийство — грех смертный. Тут гореть начнет, в аду продолжит. Вечно! Как дядя Расул говорил? "И всякий раз, когда их кожа обгорит, ее заменим Мы другою кожей, чтобы дать вкусить им наказание сполна". Э-э! Надо же, вспомнил! Или здесь место такое, Сан Петрович, дорогой?

— Помещу тебя в преисподних земли, в пустынях вечных, с отшедшими в могилу, — старик усмехнулся. — Может, место, а может, обстоятельства.

Коля держал канистру мертво. Лишь только чьи-то руки приближались к ней, немедленно грозил спичкой.

Рычал. Плевался.

— Оставьте его! — крикнул учитель. — Артур, пусть сидит! Себя он жечь не станет!

Псих услышал, ощерился, блеснул горячечным взором:

— Сижу день цельный за решё… за решёткой,

В окно тюремное гляжу,

А слёзы катятся, братишки, потихо… потихоньку,

По исхудалому мойму лицу!

С коробком в зубах песня вышла на ура.

— Интересно, где его Афганистан расположен? — лицо Шамиля пошло пятнами. — Видел я таких «афганцев». Еще когда в Добровольную народную дружину ходил. Случалось, по дюжине за вечер в подрайон притаскивали.

— Сижу я цельный день в хала… халате,

На йом сплошные рукава,

Фуражка новая на вате,

Щоб не промёрз… промёрзла голова…

Охранник Вася остался дежурить возле певца. Охранник Стас вместе с хозяином направился к гостям. Артур шел впереди, ступал широко, полной стопой. Взгляд прятал, смотрел то на землю, то на носки модных туфель.

— Глупый я, Сан Петрович, — вздохнул Чисоев-старший. — Полтинник прожил, а ума не нажил. Пистолет надо было брать. Говорили мне мои ребята, пускать одного не хотели…

Младший брат услышал или почувствовал. Остановился, скривил рот.

Шаг, еще шаг…

— Хотел бы го… голыми руками

Я цепь железную порвать,

Да жаль, братишечки, я с кандалами,

Мне всё одно не убежать!

Псих умолк.

— Весело живем, да? — оскалился Артур. Оскал, судя по клыкам, был семейный, наследственный. — Хватит играть, Шамиль! Что ты хотел — увидел, что надо — услышал. Все я тебе рассказал, ничего не скрыл. Как брата, прошу, умоляю: оставь меня по-доброму! Дай дело закончить. Не за себя, за тебя боюсь. И за уважаемого Александра Петровича боюсь. Не хочу, чтобы пострадал кто-то…

Чисоев-старший набычился, сжал крепкие кулаки. Учитель махнул рукой:

— Минуточку! Позвольте пару слов…

— Не слухай його! — донеслось от забора. — Не слухай! Перевэртэнь!

Александр Петрович нашел в себе силы улыбнуться.

— Забавный титул! Артур Рустамович! Подготовка и проведение языческого обряда — дело неподсудное. Можно, конечно, упрекнуть вас в том, что вы забыли о семье, причем очень некстати…

— Мое дело! — рыкнул Артур.

Шамиль подался вперед, но учитель встал между братьями:

— Ваше, не спорю. Кажется, религиозные искания дорого стоили вашей дочери…

— Мое дело!..

— Ваше, ваше. Успехов! Но давайте еще разок сложим все вместе. Вы обиделись на Бога. Не на судьбу, не на Провидение, а лично на Творца…

У Шамиля заклокотало в глотке.

— Именно так мы вас поняли. Да и вы с этим не спорите. Итак, первый кирпичик — обида. Остальные кирпичи мы видим: валун и бревно. Как я догадываюсь, жертвенник и кумир…

— Это дядя! — взорвался старший брат. — Дядя Расул! Он муллой хотел стать, в медресе учился. Выгнали его, коньяку много пил. Обиделся он на Аллаха — прямо как ты сейчас, брат. Обиделся и сказал: Аллах не наш бог, не аварский. У нас — свои боги, правильные, старые. За аулом капище нашел, жертвы приносил…

— Каменным ножом, — подхватил учитель. — Нож, как я понимаю, вам еще не подвезли. Иначе бы мы бедного Колю уже не увидели…

— Не слухай! Перевэртэнь! Гэть його!

Александр Петрович пристукнул клюкой:

— Ваш наивный жертвенный баран, Артур Рустамович, кое-что почуял. Правда, ошибся адресом. Я-то его резать не собираюсь. Ты еще не понял, Шамиль?

Шамиль нахмурился:

— Понял? Нет, не понял. Он же псих, а не баран!

— Баран. Натуральный баран. Говоря современным языком, Артур Рустамович желает выйти из-под юрисдикции Творца. «Господь — крепость жизни моей: кого мне страшиться?» Псалом Давидов за номером 26. Считают, что более точный перевод: «Господь — крепость души моей». Твой брат, Шамиль, желает эту крепость разрушить. Выйти душой, видишь ли, на свободу. Крепость души, не жизни. Самоубийство — не выход…

— Самоубийство? — прохрипел Артур. — Ну уж нет! Себя убью, к Нему попаду. Тепленьким. Ни оружия, ни друзей… Не хочу!

— Отречение — не выход. Всевышний либо внимания не обратит, либо…

— Похули Бога та помри! — подсказали от забора.

Учитель кивнул:

— Спасибо, Коля! Иов, глава 2. «Похули Бога и умри». Тоже не выход.

— А Бечеду-мечеду жертвы приносить — выход? — возмутился Шамиль. — Ладно, брат, решил ты, что Аллах плохо с тобой поступает. Чем бревно против Аллаха поможет?

— Мое дело! — хмуро повторил младший. — Каждый сам за себя решает!

— За себя! — подхватил Александр Петрович. — Вы сказали, не я. Дело в том, Шамиль, что всякий бог требует платы. «Даю, чтобы Ты дал» — это не римляне первыми придумали. Артур Рустамович желает, чтобы аварский громовержец защитил его от Бога.

— Чужого бога! — взревел Артур. — Жесткого, подлого…

— За такую услугу барашка мало. Целого стада мало! Тут нужна настоящая жертва. Твой брат, Шамиль, вспомнил, что в селе Хитцы есть славный парень Коля. Всем хорош: псих, вероятно, с судимостями. Родственники померли…

— Меня заме… заметят часовые,

И крикнут раз, и крикнут два,

Взведут курки они, они стальные,

Наверное, убьют меня!..

— Именно! Односельчанам будет достаточно узнать, что бедного Колю пристроили в психбольницу. Документы оформить — плевое дело. Или они уже оформлены, Артур Рустамович? Одного не пойму: что вы ему про меня наплели? Педагог по определению — злодей, учеников ест, кровь их пьет. С этим соглашусь. Но почему — оборотень?

— Ничего не говорил! — отрезал Чисоев-младший. — Зачем? Я и не знал, что вы сюда приедете. А ты, Шамиль, не верь ему, не верь Александру Петровичу! Хороший он человек, мудрый, но старый. Все перепутал, все наизнанку вывернул. Доказательства где? Бревно есть, камень есть, Коля-афганец есть. Живой! И все живы: никого не режу, не убиваю. Да, обиделся я на Творца. Не хочу под Его рукой ходить, на ниточках висеть. А больше ничего и нет. Не докажете!

Александр Петрович еле удержался от привычного: «Не ври!» Дети выросли… Куда больше его беспокоило то, что речь Артура стремительно теряла былую гладкость. Акцент прорезался сильней, чем у Шамиля, звуки выходили гортанными, цокающими. Не речь — клекот орла, стук копыт. Кожа на лице Чисоева-младшего потемнела, заострился орлиный нос…

— Я, Артур, ничего доказывать не собираюсь. Сегодня утром ваш брат сказал мне: «Не понимаю, что происходит!» Я, как мог, объяснил. Конец урока.

Он повернулся к Шамилю, но чемпион лишь сдвинул густые брови. Артур тоже промолчал. Псих, и тот оборвал песню. Поставил канистру на землю, коробок выплюнул.

— А теперь слушай меня, брат, — сипло начал Шамиль. — Внимательно слушай!