Режин Дефорж - Авеню Анри-Мартен, 101

• Название: Авеню Анри-Мартен, 101
• Автор: Режин Дефорж
• Издательство: Букмэн
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7708-0020-8

Французская писательница Режин Дефорж пользуется ныне мировой славой. Грандиозный успех, далеко перешагнувший границы Франции, принес ей цикл романов «Голубой велосипед». Этот цикл зачастую сравнивают с великим романом Маргарет Митчелл «Унесенные ветром»: жизненная история умной, мужественной и красивой героини Р. Дефорж по имени Леа проходит на фоне грандиозных событий, потрясших Францию в 1939–1949 гг., подобно тому, как история Скарлетт О'Хара разворачивается на фоне гражданской войны в США. Цикл романов Р. Дефорж, несомненно, обладает подлинно французским своеобразием и будет иметь в России такой же успех, какой имеет во всем читающем мире.

---

За время этой длительной болезни Леа ни разу не покидала Монтийяк. Она не знала, о чем писал Лоран, и не получала никаких записок от Матиаса. Может быть, он вернулся в Германию? Супруги Файяр держались очень холодно и выполняли свою работу, не обмениваясь с обитателями «замка» ни словом, кроме «здравствуйте» и «добрый вечер», при редких случайных встречах.

В Монтийяке с каждым днем острее ощущалась нехватка денег. Леа и Лаура отправились к нотариусу отца в Кадийяк. Тот посоветовал им попытаться заложить немного земли, не скрыв, что сейчас продать что-либо можно лишь по мизерной цене, да и то с трудом.

— А не могли бы мы заложить сосновый лес? — спросила Лаура. — У вас уже и так отдана под залог большая часть собственности. Не знаю, вправе ли я позволять вам и дальше разбазаривать свое имущество.

— Если бы у нас был другой выход, мы не приехали бы к вам за советом! — воскликнула Леа.

— Знаю, дитя мое, знаю. Памятуя о моей тесной дружбе с вашими родителями, могу одолжить вам некоторую сумму, которую вы вернете, когда будет урегулирован вопрос с наследством вашего отца.

Леа хотела было отказаться, но Лаура опередила ее.

— Большое спасибо, месье Риго, мы будем очень вам признательны.

— В четверг я привезу в Монтийяк деньги и бумаги, которые нужно будет подписать. Не забудьте: если вы хотите что-нибудь продать или заложить, то необходимо согласие старшей сестры и вашего дяди Люка, который является опекуном Лауры.

— Это действительно необходимо? — спросила Леа.

— Да, абсолютно. Ведь Лаура еще не достигла совершеннолетия.

По дороге домой Леа показалось, что мотоциклист, которого она мельком видела в городе, едет за ними. Уже не в первый раз после освобождения Камиллы у нее возникало ощущение, что за ней следят.

— Остановись, — бросила она сестре.

Удивившись, Лаура послушно слезла со своего велосипеда.

— Что случилось?

— Посидим немного, я устала.

Они сели на траву рядом с дорогой. Мотоциклист проехал мимо, даже не взглянув на них. Он был молод и хорошо одет. Лицо его что-то смутно напомнило Леа.

— Ты уже видела этого парня? — спросила она у сестры.

— Да, когда на почте в Лангоне я отправляла письмо тете Альбертине, он стоял рядом со мной.

— Он говорил с тобой?

— Нет, он мне улыбнулся. И вчера, когда я была в Верделе, тоже. Но…

Лаура вопросительно взглянула на сестру.

— …ты не веришь?..

— Да нет, мне тоже знакомо это лицо, но никак не могу вспомнить, откуда. Сегодня я в первый раз выехала из поместья с тех пор, как привезла Камиллу из Бордо… Точно! Вспомнила! Это было в «Регенте»: он сидел там в компании своих сверстников, они очень шумели.

— Может быть, у него сейчас каникулы?

— Каникулы? В марте?

— Почему бы и нет, ведь скоро Пасха.

— Не думаю. Нужно быть очень осторожными. Как все это некстати!.. Завтра мне необходимо съездить в Ла-Реоль.

— Зачем?

— Этого я тебе сказать не могу, но ты должна мне помочь.

Лаура молча посмотрела на Леа. После того как гестаповцы забрали ее вместе с Камиллой и Руфью и она услышала, как двое французских полицейских со смехом утверждали, что на допросе могут заставить заговорить любого, ее искренняя вера в маршала Петена была серьезно поколеблена. И теперь она была готова помочь Леа даже пересечь демаркационную линию.

— Я сделаю все, что ты скажешь…

Сестры, дружелюбно улыбаясь, вошли в мясную лавку Сен-Макера; велосипеды они оставили в длинном дворике при магазине. Мясник, Альбер Робер, чей старший сын был крестником их матери, встретил девушек с искренним радушием.

— Ну и ну! Маленькие Дельмас! Милые мои! Нечасто увидишь вас вместе, — воскликнул он. И, понизив голос, хотя кроме них в магазине никого не было, заговорщическим тоном продолжил: — Я оставил отличный кусочек для мадам Камиллы. Это поможет ей восстановить силы. Ей уже лучше?

— Немного. Спасибо, Робер. Если бы не вы, то в Монтийяке нечасто видели бы мясо. Скоро мы сможем вам заплатить. Нотариус пообещал ссудить нам денег.

— Пусть это вас не волнует, мадемуазель Леа, рассчитаетесь со мной, когда кончится эта проклятая война. Я человек непритязательный: есть, из чего приготовить обед, — и ладно. Но сегодня мне понадобится несколько талонов.

— У тебя есть продовольственные карточки, Лаура?

— Да…

Лаура наклонилась к Леа и прошептала:

— Я снова его только что видела! И он не один, с ним еще какой-то парень.

— Робер, посмотрите незаметно на улицу. Вы не знаете вон тех молодых людей? Они стоят возле магазина лекарственных трав…

Мясник встал на пороге лавки, вытирая руки о передник, и осторожно оглядел улицу.

— Нет, я их не знаю, но заметил, что они здесь уже слонялись не раз, как будто что-то выискивая. Не похожи они на добропорядочных католиков: слишком уж хорошо одеты для нашего времени.

— Лаура, ты знаешь, что надо делать. Робер, я могу выйти с черного хода?

— Конечно, мадемуазель Леа. Мы оставим их с носом, этих негодяев. С того места, где они стоят, двор-то им не виден, так что давайте…

Леа промчалась по переулку, круто спускавшемуся позади церкви к реке, проехала мимо пещер и по набережной Гаронны выехала на дорогу в Ла-Реоль.

У поста на демаркационной линии она увидела, что шлагбаум открыт. Тем не менее, девушка остановилась и сошла с велосипеда. Из будки вышел пожилой немецкий солдат.

— А! Девушка на голубом велосипеде! Что-то вас давно не было видно. Можете не останавливаться, сейчас проход свободен. Счастливого пути!

«В самом деле, — подумала Леа, садясь на велосипед, — я совсем забыла, что с конца февраля демаркационную линию между двумя зонами отменили».

Леа решила отправиться в Ла-Реоль, чтобы рассеять тревогу Камиллы и собственное беспокойство. Ей хотелось узнать у супругов Дебре, не получали ли они известий от Лорана и не могут ли передать одну информацию. Руфь, с которой Леа поделилась своими опасениями по поводу слежки за обитателями Монтийяка, попыталась отговорить ее ехать в Ла-Реоль, уверяя, что это опасно не только для нее, но и для тех, с кем она хочет встретиться. Леа ответила, что знает об этом, но не может больше оставаться в полном неведении относительно судьбы Лорана. Старой гувернантке пришлось уступить; она молча смотрела вслед «своим девочкам», глубоко сожалея в душе, что ей не удалось настоять на своем…

По мосту перед въездом в город навстречу Леа проехали три черных автомобиля и два военных грузовика с немецкими солдатами; они что-то выкрикивали и подавали девушке многозначительные знаки. Леа вдруг почувствовала страшную усталость. Она съехала на обочину и дальше пошла пешком, в ее душе нарастала смутная тревога. Несколько человек, что-то взволнованно обсуждавших на площади Габриэля Шенье, при ее приближении замолчали. Леа прошла еще несколько метров, ее обогнал какой-то мужчина и, не оборачиваясь, быстро проговорил:

— Идите на площадь Сен-Пьер, затем на улицу Гласьер, дом № 1. Войдите и ждите меня.

Голос у этого коренастого незнакомца в рабочем комбинезоне и темно-синем картузе был таким властным, что Леа, не задумываясь, повернула на улицу Нума Дюкро. В доме № 1 на улице Гласьер дверь была открыта. Леа вошла в подъезд. Буквально через пять минут появился и человек в картузе.

— Вы из поместья Монтийяк, что в Сен-Мексана?

— Да.

— Зачем вы приехали в Ла-Реоль?

Почему он вмешивается?

— Это вас не касается.

— Не стоит так заноситься: я пытаюсь помочь вам избежать неприятностей.

— Каких неприятностей?

— Ну-у… например, оказаться под арестом у немцев.

Леа почувствовала, как вся ее храбрость сразу улетучилась. Она пробормотала:

— Почему они должны меня арестовать?

— Только что они арестовали двух моих друзей, с которыми вы знакомы.

— Дебре?

— Да. Эй! Малышка, вам что, плохо?

Он схватил ее за руку и усадил на ступеньку.

— Симона! — крикнул он. — Принеси скорее стакан воды.

Дверь, возле которой сидела Леа, открылась, и на пороге появилась молодая женщина в голубой блузке со стаканом воды.

— Что случилось, Жак?

— Это для мадемуазель, ей нехорошо. Это подруга Дебре.

— Ах! Бедняжка!.. Возьмите, выпейте.

Леа дрожащей рукой взяла стакан. От волнения у нее сдавило горло, и она не могла сделать ни глотка.

— Что произошло? — с трудом выдавила она.

— Не стоит оставаться здесь, — ответила Симона, — входите в дом.

Она ласково помогла Леа подняться и проводила в большую кухню. В камине на медленном огне томился капустный суп. Они сели на лавки, стоявшие вокруг стола.

— Что произошло? — вновь спросила незнакомца Леа, немного окрепшим голосом.

— Должно быть, их выдали. Сегодня на рассвете около двадцати немецких солдат и несколько мерзавцев-французов в штатском окружили дом. Все это видел мой приятель, который шел на свой виноградник; заметив их, он спрятался. Один из гражданских кричал в рупор: велел всем выходить, а не то он прикажет открыть огонь. С минуту стояла тишина, а затем из дома раздалось два выстрела. Боши начали палить, как сумасшедшие. Когда они, наконец, остановились, все вокруг было в голубом дыму. Двое гражданских с пистолетами в руках вошли в дом. Очень скоро они вышли, таща за собой тело мадам Дебре. Бедная женщина была в одной ночной рубашке, ее длинные седые волосы, пропитавшиеся кровью, волочились по земле. Они бросили ее возле дерева и вернулись в дом. Когда они вновь появились, то держали под мышки месье Дебре. Он еще пытался сопротивляться… Все лицо у него было в крови. Они швырнули его рядом с женой. По словам моего приятеля, они выглядели ужасно. Должно быть, месье Дебре после того как убил жену, выстрелил себе в рот, но выстрел оказался неудачным…