Эдвард Брейтуэйт - Учителю — с любовью

• Название: Учителю — с любовью
• Автор: Эдвард Брейтуэйт
• Жанр: Современная проза

Эдвард Брейтуэйт родился в 1920 г. в Британской Гвиане. В военные годы он был в Вооруженных силах Великобритании. После войны темный оттенок кожи мешает ему заниматься научной деятельностью, что была ему близка. С 1950 по 1957 работает школьным учителем. В 60-е он стал Постоянным Представителем Гвинеи в ООН. В 1959 году Брейтуэйт выиграл литературную премию Ainsfield Wolff за книгу «Учителю, с любовью», в которой он пишет о своих годах преподавания в Лондонской школе Ист-Енда.

Роман «К учителю с любовью» — автобиографическое произведение. Он повествует о молодом учителе, который после долгих поисков находит работу в школе в рабочем квартале Лондона, о том как он добивается любви и уважения своих учеников

---

 —…Им, наверно, было очень неудобно это носить.

Я поймал только конец фразы и виновато посмотрел на Джиллиан.

 — Зато роскошь какая! Подумать — столько материала, и все на одно платье! — Круглое лицо Барбары светилось от возбуждения.

Разговор вращался вокруг выставленных в музее экспонатов. Увиденное, конечно, лежало за пределами их будничных интересов, но их замечания были на редкость точны. Выяснилось, что Фернман, родители которого работали в текстильной промышленности, неплохо разбирается в искусстве фламандских ткачей, его бабушка до сих пор ткет на ручном ткацком станке.

Мои ученики вели себя выше всяких похвал. Их поведение сделало бы честь лучшим школам. Денэм и Поттер, видимо, назначили себя старшими, ближе к двенадцати они стали ходить от группы к группе и всех собирать, а потом по моему сигналу повели класс к станции метро.

Держать рот на замке больше двух часов — нелегкая задача, в поезде они мигом ожили и с шумом и гамом, словно вырвавшиеся на волю мартышки, принялись обсуждать экскурсию. Иногда до меня долетало ставшее теперь обычным «учитель сказал…», и категоричность, с какой произносились эти слова, беспрестанно напоминала о лежавшей на моих плечах ответственности. Все сказанное мной они принимали полностью и безоговорочно, потому что приняли меня. «Учитель сказал» — теперь эта печать исключала для них всякие сомнения.

У школы ребята разбежались: кто в столовую, кто домой, а мы с Джиллиан пошли в учительскую. На обратном пути я ее почти не видел, и когда мы наконец сели и достали бутерброды, она призналась мне, что получила от экскурсии редкое удовольствие.

 — Никогда не думала, Рик, что это будет так чудесно — побыть с ними вне школы.

 — Отлично вас понимаю. Они замечательные мальчишки и девчонки — миссис Дру совершенно права.

 — Дело даже не в этом. На обратном пути я разговаривала с Мойрой Джозеф и Эффи Крук. Разговор шел на равных, у меня даже возникло странное чувство, что они знают о жизни больше, чем я.

 — Ничего удивительного. Мать Мойры больше двух месяцев лежит в больнице, кажется с туберкулезом, и на Мойре — весь дом. Двое младших учатся в начальной школе неподалеку, она их забирает и каждый день должна уходить с уроков пораньше, с разрешения директора.

 — Господи, как это ужасно!

 — Едва ли это ей в тягость. Скорее наоборот. Она мне рассказывала, что отец, мол, не нахвалится, как она готовит. По-моему, подходить ко всем с одной меркой и считать их всех детьми — это ошибка.

 — Ну, я бы их так называть не стала, по крайней мере многих. Ваша Памела Дэр, я заметила, влюбилась в вас вполне по-взрослому.

Я смотрел на нее, не зная, что сказать. Женщинам иногда такое приходит в голову!

 — А вы разве этого не заметили? — Она улыбалась, но голос звучал серьезно.

 — Нет. Ко всем в классе я отношусь одинаково и не давал никакого повода…

 — Не будьте наивны, Рик. Конечно, не давали, но разве это имеет значение? Такое случается часто, вы не первый. Наверняка и среди моих малышей есть такие, которые умирают от любви ко мне. — И она залилась своим серебристым смехом. Разве будешь на нее сердиться? — Я слышала, в метро вам немного попортили нервы.

 — Ну, это мелочи. — Я рассказал о случае в вагоне и как Памела лихо поставила дамочек на место. Джиллиан посмотрела на меня долгим, внимательным взглядом.

 — Рик, похоже, как раз вы и считаете, что они дети. Но Памела Дэр не ребенок, уверяю вас. Она женщина, в полном смысле слова.

 — Не знаю, Джиллиан, не знаю. Я, по крайней мере, ничего особенного в этом ее поступке не нахожу.

 — Думайте как хотите. Впрочем, винить эту девочку не в чем — далеко не всякая устоит перед таким мужчиной.

Одна фраза — и вдруг все изменилось. В отношениях между нами возникло что-то новое, неожиданное. Я и обрадовался, и смутился. Под каким-то глупым предлогом я быстро покинул учительскую и пошел в свой класс. Нужно было собраться с мыслями. Ее слова застали меня врасплох. А может, я просто наивен и спешу с выводами, придаю обычной фразе слишком много значения? Джиллиан мне очень нравилась. Хорошие товарищеские отношения между нами были для меня светом в окошке, и я искренне желал эту дружбу сберечь.

Не скажу, что в Англии я вел аскетический образ жизни. В студенческие годы у меня были подруги, отношения наши носили временный характер, и обе стороны так на них и смотрели. А когда начались напряженные летные будни и каждый вылет мог оказаться последним, секс стал неотъемлемой частью нашей жизни. Как и мои коллеги, я встречался с девушками, цвет моей кожи не играл никакой роли. Собственно, он мне даже помогал. К тому же я был хорошим спортсменом: играл в регби, футбол, теннис, крикет, занимался легкой атлетикой. Так что в отношениях с женщинами у меня были свои преимущества. Кое-кто из моих менее везучих коллег не без зависти намекал: женщинам просто охота проверить, правда ли, мол, что в постели негры не знают себе равных. На самом деле жизнь свела меня с несколькими милыми девушками, и я искренне надеюсь, что не приобрел сомнительной репутации героя-любовника.

Но все это в прошлом. Сейчас надо было приспосабливаться к новым, совершенно иным условиям, и каждый шаг приходилось тщательно обдумывать. Я нередко замечал неодобрение на лицах англичан, когда они видели белую девушку в обществе негра. Случай в метро — прекрасное тому подтверждение. Сидеть с Джиллиан в тишине учительской — одно дело. Подставлять ее под недобрые взгляды мстительных обывателей — совсем другое. Долго ли продержится наш союз? Ведь эти злобные, презрительные взгляды означают одно: ты вывалялась в грязи, растоптала собственное достоинство, твое поведение — позор для женщины! Не дрогнуть перед таким натиском могут только очень сильные духом.

Казалось, в Англии действует неписаный закон, по которому любой физически здоровый негр, живущий здесь, должен быть от природы женоненавистником либо искусно делать вид, что женщины его не интересуют. А воспользуйся он услугами проституток или женщин легкого поведения, его немедленно заклеймят как низменного и растленного типа. Какая бесчеловечность! Нам отказывали в элементарном праве — быть мужчинами.

Я все думал об этом, но мысли мои прервала вошедшая в класс Джиллиан. Ее обычно спокойное лицо как-то посуровело. Я поднялся ей навстречу.

— Почему вы убежали, Вик?

 — Так, пустяки. Надо было кое о чем подумать.

 — Неужели это не могло подождать? — На побледневшем от волнения лице драгоценными камнями сверкали темные глаза.

 — Могло, конечно. Какая-то детская выходка. Простите меня.

 — Это из-за того, что я сказала? — Губы ее чуть дрожали. Как мне хотелось обнять ее!

 — Отчасти. Просто, когда вы говорили, я вдруг ясно кое-что понял.

 — Поняли? Обо мне? О нас?

 — Да.

 — Я тоже, Рик.

Я смотрел на нее, чувствуя, что пол плывет у меня под ногами. Все происходило так быстро… Уж не снится ли мне это?

 — Вы сердитесь на меня, Рик?

 — Сержусь? Что вы!

 — Вот и хорошо. — На ее лице снова засияла улыбка. Я всегда восхищался этой улыбкой. Она начиналась с едва заметного подрагивания возле уголков рта, потом вдруг вспыхивала молнией и зажигала глубокие бездонные глаза.

 — Увидимся после уроков. — И она ушла, а я остался — смущенный, ошарашенный, но безумно счастливый.

На следующее утро я немного опоздал к первому уроку. Ох уж эти электрички, совсем перестали ходить по расписанию. Их почему-то обязательно задерживали перед какой-нибудь станцией, и выбора у меня не было, приходилось ждать. Когда я вошел в класс, все сидели на своих местах. Раздалось дружное, в один голос, приветствие:

 — Доброе утро, учитель!

Я застыл на месте от удивления, только потом ответил им. Такого раньше не было. Обычно здоровался с классом я — перед перекличкой, а отвечал, кто хотел, по настроению. И вдруг такое…

Успокоившись, я подошел к столу, и тут меня ждал еще один сюрприз. В центре стола стояла большая ваза, в ней — скромный букет цветов. Эти цветы собрали на крошечных задних дворах, вытащили из оконных горшков — на некоторых виднелись следы земли. Но для меня это был самый прекрасный букет в мире, ведь они благодарили меня, благодарили всем классом! Я повернулся к ним, увидел довольные, улыбающиеся лица и от всего сердца произнес:

 — Спасибо, большое вам спасибо.

Глава 13

Экскурсия в Музей Виктории и Альберта заняла основное место в сочинениях за неделю. Она была описана свободно и вдумчиво, многие не обошли молчанием даже собственное поведение. Мистер Флориан пришел в восторг и сказал, что, если я захочу сводить ребят еще куда-нибудь, он с удовольствием мне поможет.

Я работал с классом уже два месяца, и с каждым днем уроки становились интереснее. Чего я только не придумывал, чтобы раскачать их, пробудить интерес к занятиям! Поле деятельности у меня было обширное, ибо знали они очень мало — сплошные пробелы. Наши уроки походили на непринужденную беседу, я просто направлял ее, всячески стараясь, чтобы ребята, прочитав учебник, высказывали свое мнение.