Павел Кочегин - Человек-огонь

• Название: Человек-огонь
• Автор: Павел Кочегин
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1973

«Человек-огонь» — второе издание, переработанное и дополненное.

«Это был человек изумительной честности, беспредельной храбрости, чрезвычайно прямой», — так отозвался маршал Советского Союза Василий Константинович Блюхер об одном из первых красных командиров, герое гражданской войны Николае Дмитриевиче Томине.

Перед читателями встает образ смелого и мужественного военачальника, всего себя отдавшего делу революции, борьбе за окончательную победу Советской власти.

---

Томин принял рапорт начальника штаба, объехал строй, поздоровался с каждым поздравлением. Навстречу неслось громкое ура.

Начдив взошел на трибуну, произнес краткую речь, и эскадроны под звуки марша Десятой кавалерийской дивизии двинулись по площади.

Томин вспомнил, какой была кавалерия третьей Армии тогда, в трудные месяцы отступления. Вместо седел — потники и половички, стремена из веревок, захудалые избитые кони. А сейчас перед ним шла настоящая конница. Цокали подковы, поскрипывала кожа новеньких седел, добротное, новое обмундирование красило кавалеристов.

Сила-силища!..

ОТ ДВИНЫ ДО ВИСЛЫ

1

Среди сумрачных елей, дубовых и кленовых рощ течет Дисна. Над рекой неподвижно висят серые облака, моросит дождь. Река и ее бесчисленные притоки вздулись, местами вышли из берегов, затопив болота и пойменные луга с островерхими стожками сена.

И дождь, промочивший до нитки, и незнакомые места, и длительное ожидание, — все это угнетающе действовало на красноармейцев. Хмурые, неразговорчивые, они бесцельно слонялись от хаты к хате в небольшой белорусской деревушке Ружмонты. В ней разместился штаб 10-й кавалерийской дивизии.

— Эх, и распогодушка ты, разокаянная! — измученный бездельем, присаживаясь на порог, раздраженно сказал Павел Ивин.

В углу на елтыше[7] сидит Аверьян, чинит узду. За столом помощник начальника штаба по оперативной службе Николай Власов, в накинутой на плечи новой шинели, наносит на карту последние данные разведки.

Начдив понимает настроение друзей. Совсем недавно у самого было не лучше и тому были свои причины.

Распрощавшись с родной дивизией, передав командование Фандееву, Томин в начале мая выехал в распоряжение штаба Западного фронта и здесь вынужден был бездельничать несколько недель. В конце мая на фронт начали прибывать части дивизии, но без штаба, который был расформирован командованием Приуральского военного округа. В частях почти не велась политическая работа, чем воспользовались враги и предательски увели 59-й кавалерийский казачий полк к белополякам. И хотя Томин в это время не имел никакого отношения к полку, он мучился и чувствовал себя виновным: полк-то сформирован из земляков-казаков.

Во второй половине июня все части дивизии сосредоточились в районе Полоцка, а двадцать пятого июня Томин принял командование дивизией. Пришлось срочно формировать штаб из незнакомых командиров.

На счастье, Томин встретил бывшего начальника 30-й дивизии Евгения Николаевича Сергеева, возглавлявшего Северную группу Западного фронта. Он поддержал Томина и оказал большую помощь в формировании штаба. По его же настоянию политуправление округа отпустило в дивизию Сидорова.

Сейчас Томин с благодарностью вспоминает Сергеева, всегда спокойного, чуткого и внимательного товарищами осуждает свою горячность и вспыльчивость, которые никак не может преодолеть.

Навсегда запомнилась Николаю Дмитриевичу первая встреча с командующим Западным фронтом Михаилом Николаевичем Тухачевским. Она произошла в штабе фронта, в Смоленске.

Удрученный вынужденным бездельем Томин решил встретиться с командующим и рассказать ему о своем неопределенном положении, просить назначение.

Тухачевский принял Томина сразу же после доклада адъютанта.

— Очень рад познакомиться с вами лично, Николай Дмитриевич, — мягким голосом заговорил командующий фронтом. — Как устроились с квартирой, с питанием?

— В этом отношении все нормально. Вот уже неделю бездельничаю, и не знаю когда это кончится. Решил обратиться к вам.

— Хорошо, что пришли. Через несколько дней ваше положение определится. 10-я кавалерийская дивизия находится в пути. В скором времени прибудет с юга пятнадцатая кубанская кавдивизия. Но вопрос еще не решен, как использовать кавалерию. Есть мнение специалистов придать ее бригадами армиям, — Тухачевский при этом внимательно посмотрел на Томина. — Каково будет ваше мнение?

Томин не спешил с ответом. Командующий не торопил.

— Я не знаю, кто предложил разбросать кавалерию по армиям, но такое мнение не одобряю. Надо всех кавалеристов собрать в один кулак, тогда будет больше пользы. Об этом говорит опыт конницы на Урале.

— Расскажите, Николай Дмитриевич, подробнее о действиях вашего конного отряда.

Командующий фронтом и начдив подошли к большой карте, которая занимала всю стену, и Томин около часа рассказывал о боевых действиях Сводного кавалерийского отряда Третьей Армии. Тухачевский слушал внимательно, время от времени задавал вопросы. Иногда восклицал: «Блестяще! Отлично!».

— При окончательном решении вопроса о кавалерии, я думаю, штаб фронта учтет ваше мнение.

Командующий проводил Томина до дверей, пожелал хорошего настроения и терпения.

И Томин терпеливо ждал.

Дивизия продвигалась на фронт крайне медленно, эшелоны выходили из графика. Запоздалое решение штабом фронта вопроса об использовании кавалерии привело к тому, что подготовка к боям проходила в спешке. Гая Дмитриевич Гай принял третий конный корпус буквально за несколько дней до начала боев.

В комнату вошел связной из штаба корпуса, вручил Томину пакет.

Десятой кавалерийской дивизии, наконец, ставилась боевая задача: взаимодействуя с частями 164-й отдельной стрелковой бригады, прорвать линию обороны противника и к исходу четвертого июля 1920 года выйти в район Коринка — озеро Дединское, а к исходу пятого июля занять озерное дефиле Струсты — Дресвяты — местечко Красносельцы. И далее, развивая успех, двигаться на Свенцяны. В заключении командир 3-го конного корпуса Гай писал:

«От начдива десять требую стремительности, смелости и точного исполнения боевого задания».

В одно мгновение Томин преобразился: куда девалась раздражительность и недовольство всем и всеми.

Все пришло в движение. Зазвенели полевые телефоны, захлопали двери штабной хатенки, поскакали в разные концы связные, застучала старенькая штабная машинка.

Только за полночь закончилось совещание. Командиры уехали в свои части. На полу, в углу, спят побратимы Аверьян и Павел. Натянув на голову шинель, похрапывает Коля Власов.

— Ты, кажется, не в духе? — спросил Сидоров.

Томин пристально взглянул на комиссара.

— Вот, Евсей Никитич, как будто все расписано правильно. Но бригады сформированы не совсем удачно, командиров и политработников тоже надо бы по другому расставить. За штаб тревожусь. Только один начальник штаба Мацук нам с тобой известен как толковый мужик и преданный товарищ. А остальные?..

— И остальные тоже наши, хорошие люди, — почесав кулаком подбородок, — ответил Сидоров. — Отдыхай, а я поеду во вторую бригаду.

Проводив комиссара, Томин ненадолго уснул.

2

Утром 4 июля 1920 года сотни орудий Западного фронта обрушили на головы пилсудчиков шквал огня.

Томин видел в бинокль, как взлетали бурые султаны земли, падали, словно подкошенные, могучие ели, рвалась проволочная сеть заграждений, рушились укрепления врага.

Вдруг грохот орудий смолк. Цепи 164-й бригады пошли на штурм. После многочасового боя три ряда проволочных заграждений были смяты. Укрепленный узел Дрегучи оказался в наших руках.

Враг бросил в бой резервы. Со стороны рощи, в тыл нашим пехотинцам, ринулись вражеские цепи.

— В атаку! Марш-марш! — уловив решающий момент, скомандовал Томин.

— В атаку! Марш-марш! — словно эхо прокатились команды по бригадам, полкам и эскадронам.

И словно тысячи маленьких солнц блеснули над конниками.

В раскатистом ура, в свисте и топоте утонула пулеметная и ружейная трескотня.

Проскакав через цепи своей пехоты, конники начали жестокую рубку.

Преследуя противника, 10-я кавдивизия к вечеру достигла озера Багудель, и после двухчасового боя заняли деревни Узгоны и Орцы.

Наступившая темнота помешала дальнейшему преследованию врага.

Перед наступлением комкор Гай приказал Томину все время держать связь с 164-й стрелковой бригадой. Это сдерживало наступление дивизии, отвлекало силы.

Шестого июля в местечке Слободка Томин отправил комкору рапорт.

Оценив обстановку, сообщив Гаю, по каким направлениям отходит противник, Томин писал:

«В силу изложенного, полагаю, что дивизию наивыгоднее бросить для занятия г. Вильно через узловую станцию Ново-Свенцяны и местечко Свенцяны. Если такая задача будет дана, то необходимо, чтобы дивизия не была связана с пехотой, то есть не приковывать дивизию к определенной линии фронта директивами высшего командования, и в выборе направления для достижения конечной цели предоставить дивизии полную инициативу».

Прочитав рапорт, Гай взял карандаш и на углу написал: