Диего Ланда - Америка, Австралия и Океания

• Название: Америка, Австралия и Океания
• Автор: Диего Ланда
• Издательство: Литература; Мир книги
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 2004
• ISBN: 5–8405–0587–0

Мифы и легенды народов мира — величайшее культурное наследие человечества, интерес к которому не угасает на протяжении многих столетий. И не только потому, что они сами по себе — шедевры человеческого гения, собранные и обобщенные многими поколениями великих поэтов, писателей, мыслителей. Знание этих легенд и мифов дает ключ к пониманию поэзии Гёте и Пушкина, драматургии Шекспира и Шиллера, живописи Рубенса и Тициана, Брюллова и Боттичелли. Настоящее издание — это попытка дать возможность читателю в наиболее полном, литературном изложении ознакомиться с историей и культурой многочисленных племен и народов, населявших в древности все континенты нашей планеты.

В данный том вошли мифы, легенды и сказания американский индейцев, а также аборигенов Австралии и многочисленных племен, населяющих острова Тихого океана, которые принято называть Океанией.

---

И тогда все владыки и Хун-Каме и Вукуб-Каме собрались на совет с Кучумакиком.

— Моя дочь действительно ждет ребенка, владыки, она беременна из‑за чистого распутства, — воскликнул Кучумакик, когда он появился перед владыками.

— Хорошо, — сказали они, — вырви признание из ее рта, и если она откажется говорить, накажи ее. Пусть она будет уведена далеко отсюда и принесена в жертву.

— Хорошо, почтенные владыки, — ответил он.

И тогда спросил Кучумакик у своей дочери:

— От кого эти дети, которых ты носишь в чреве, дочь моя?

А она ответила:

— У меня нет ребенка, почтенный отец мой, потому что я не знала еще лица мужчины.

— Хорошо, — сказал он, — так ты, значит, действительно блудница. Возьмите ее и принесите ее в жертву, почтенные мужи, принесите мне ее сердце в тыквенной чаше; в этот же день оно должно трепетать в руках владык, — приказал он совам.

Четыре посланца взяли тыкву и отправились в путь, неся юную девушку на своих плечах. Они взяли с собой также и сверкающий каменный нож, предназначенный для ее заклания.

И она сказала им:

— Нет, не может быть, чтобы вы убили меня, о вестники, ведь то, что я ношу в чреве своем, — это не от бесчестия, а оно зародилось, когда я пошла подивиться на голову Хун-Хун-Ахпу, ту, что в Пукбаль-Чах. Вот поэтому вы не должны приносить меня в жертву, о вестники! — сказала девушка, обращаясь к ним.

— А что мы положим вместо твоего сердца? Так приказал нам твой отец: «Принесите ее сердце; владыки будут вертеть его так и сяк; им будет любопытно (смотреть) на него; они будут смотреть все вместе, как оно будет гореть. Итак, принесите ее сердце в чаше возможно быстрее, ее сердце, лежащее на дне чаши». Может быть, он не говорил так нам? Но что положим мы тогда в тыквенную чашу? Мы тоже хотим, чтобы ты не умерла, — сказали посланцы.

— Хорошо, но мое сердце не принадлежит им. Ни дом ваш не должен находиться здесь, ни вы не должны быть принуждаемы ими силой, чтобы убивать людей. Наступит время, воистину, когда действительные распутники будут в ваших руках, а в моих руках Хун-Каме и Вукуб-Каме. Им должна принадлежать только кровь и только череп[52]; вот что будет отдано им. Никогда мое сердце не будет сожжено перед ними. Да будет так! Соберите то, что даст вам это дерево, — сказала девушка.

Красный сок, хлынувший из дерева, полился в чашу; и тотчас же он загустел и из него образовался комок; он блестел и имел форму сердца. Дерево дало сок, подобный крови, имевший вид настоящей крови. Тогда кровь, или, лучше сказать, кровь красного дерева, сгустилась и образовала очень широкий блестящий слой внутри чаши, подобный свернувшейся крови. Так это дерево стало прославленным из‑за девушки; оно называлось раньше «красное дерево кошенили»[53], но (с той поры) оно получило имя «дерево крови», потому что сок его называется кровью.

— Вы будете теперь очень любимы, и все, что есть на земле, будет принадлежать вам, — сказала девушка совам.

— Хорошо, девушка. Итак, мы сейчас исполним приказанное (нам, а затем) укажем тебе дорогу туда, наверх, ты же продолжай свой путь как можно быстрей. Мы же пойдем и предъявим это изображение, эту замену вместо твоего сердца, владыкам, — сказали вестники.

Когда они появились перед владыками, все ожидали их с нетерпением.

— Кончили ли вы? — спросил Хун-Каме.

— Все кончено, владыки мои. Вот здесь, на дне чаши, находится ее сердце.

— Хорошо! Давайте посмотрим! — воскликнул Хун-Каме. И, схватив его кончиками своих пальцев, он поднял сердце; оболочка разорвалась, и заструилась блестящая кровь, ярко-красного цвета.

— Разожгите огонь и положите его на уголья, — приказал Хун-Каме. Как только они бросили его на огонь, обитатели Шибальбы начали принюхиваться и пододвинулись ближе к нему. Им очень нравилось благоухание, исходившее от сердца.

А в то время, пока они сидели и пристально смотрели на (огонь), совы скрылись и показали девушке путь, и она радовалась, что поднимается из подземных глубин на поверхность земли. Совы же, указав ей путь, возвратились назад.

Так владыки Шибальбы были побеждены девушкой, они все были поражены слепотой.

Глава 4

И вот, Хун-Бац и Хун-Чоуэн находились со своей матерью дома, когда (туда) пришла женщина, именовавшаяся Шкик.

Когда женщина Шкик появилась перед матерью Хун-Баца и Хун-Чоуэна, она уже носила сыновей в своем животе, и это было незадолго перед тем, как Хун-Ахпу и Шбаланке, как они звались, должны были быть рождены. Когда женщина прибыла к старице, она сказала ей: «Я пришла, мать моя, я — твоя невестка и твоя дочь, о почтенная моя мать». Она сказала это, когда вошла в дом старицы.

— Откуда ты пришла? Где мои сыновья? Может быть, они не умерли в Шибальбе? Разве ты не видишь этих двух, оставшихся, их порождение и их кровь, зовущихся Хун-Бацем и Хун-Чоуэном? И тем не менее ты приходишь? Иди отсюда! Прочь! — закричала старица на девушку.

— И все же то, что я говорю, — истина. Я — твоя невестка и была таковой уже долгое время. Я принадлежу Хун-Хун-Ахпу. Они живы в том, чту я ношу. Хун-Хун-Ахпу и Вукуб-Хун-Ахпу вовсе не мертвы; то, что они сейчас невидимы, — это великий их подвиг. А ты — моя свекровь. И ты скоро с любовью увидишь их образ в том, что я приношу тебе, — сказала она старице.

Тогда Хун-Бац и Хун-Чоуэн рассердились. Они ничего не делали, а только играли на флейте и пели, рисовали и занимались резьбой по камню в течение всего дня и были утешением для сердца старицы.

Тогда старица сказала:

— Я не желаю, чтобы ты была моей невесткой, потому что то, что носишь ты в своем чреве, — это плод твоего бесчестья. А потом, ты обманщица; мои сыновья, о которых ты говоришь, давно мертвы.

Неожиданно старица добавила:

— То, что говорю я тебе, — истина, но пусть ты моя невестка, согласно тому, что я слышала. Иди тогда, принеси пищу для этих, они должны быть накормлены кукурузными лепешками. Иди и собери большую сеть (полную зерна) и возвратись сразу же, потому что ты — моя невестка, согласно тому, что я слышу, — сказала она девушке.

— Хорошо, — ответила девушка, и она сразу отправилась на кукурузное поле, которое было засеяно Хун-Бацем и Хун-Чоуэном. Дорога также была устроена и расчищена ими: девушка пошла по ней и так пришла на поле. Но она нашла там только один стебель кукурузы, не два или три. И когда увидела только один стебель с одним лишь початком на нем, у девушки сжалось сердце.

— Ох, так я в самом деле грешница? Ох, несчастливая я! Откуда же я соберу полную сеть зерна, как мне было приказано ею? — воскликнула она.

Немедленно начала она молить Чахаля о пище, которую она должна была собрать и принести назад.

— Штох, Шканиль, Шкакау[54], вы, что готовите зерно, и ты, Чахаль, хранитель пищи Хун-Баца и Хун-Чоуэна! — воскликнула девушка. И затем она схватила нити, пучок нитей от початков и оторвала их, не повреждая початка. Затем она расположила эти нити в сети, и они превратились в початки кукурузы, и большая сеть была совершенно наполнена.

Девушка возвратилась немедленно; полевые животные шли рядом, неся сеть. Когда они прибыли, то поставили ношу в углу дома, как будто девушка смогла нести ее. Старица подошла и заглянула туда. Увидев большую сеть, наполненную едой, она воскликнула:

— Откуда ты взяла всю эту еду? Может быть, ты растащила все на нашем поле и принесла сюда всю нашу кукурузу?

— Пойду посмотрю сейчас же, — сказала старица и вышла на дорогу к кукурузному полю. Но единственный стебель кукурузы по-прежнему стоял там; отчетливо было видно и место, где находилась сеть у подножия стебля. Старица быстро возвратилась назад, вошла в свой дом и сказала девушке:

— Это достаточное доказательство, что ты действительно моя невестка. Я увижу теперь твоих малышей, которых ты носишь и которые будут мудрецами, — сказала она девушке.

Глава 5

Теперь мы сообщим о рождении Хун-Ахпу и Шбаланке. Здесь мы расскажем об их рождении.

Когда наступил день их рождения, девушка по имени Шкик родила их, но старица не видела их в лицо, когда они были рождены. Мгновенно были рождены два мальчика, названные Хун-Ахпу и Шбаланке. Здесь, в лесу, появились они на свет.

Потом внесли их в дом, но они не хотели спать.

— Ступай выбрось их, — сказала старица, — ибо поистине они кричат слишком много. — Тогда (Хун-Бац и Хун-Чоуэн) вышли и положили их в муравейник. Там они мирно спали. Тогда они вынули (новорожденных) из муравейника и положили на чертополох.

То, чего желали Хун-Бац и Хун-Чоуэн, это чтобы (Хун-Ахпу и Шбаланке) умерли в муравейнике или умерли на чертополохе. Они желали этого из‑за той ревности и зависти, которую Хун-Бац и Хун-Чоуэн чувствовали к ним.

Сначала они даже отказались принять своих младших братьев в дом; они не хотели признавать их, и поэтому они были воспитаны в лесной чаще.