Александр Романенко - ВьЮжная Америка

• Название: ВьЮжная Америка
• Автор: Александр Романенко
• Издательство: Армада-пресс, Дрофа
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2000
• ISBN: 5-309-00003-8

Автор книги, профессиональный изобретатель, по роду своей деятельности нередко посещает разнообразные уголки мира, где совершает свои «ненаучные» открытия. Одним из таких открытий оказался Эквадор — далекое, удивительное государство Южной Америки, вдохновившее на создание этой книги.

---

И все же смысл в посещении Северного рынка есть. «Супермакси» не всегда предлагает такое огромное разнообразие овощей в таком немереном количестве. Каждая торговка на рынке располагает горой, которая неизвестно каким образом держится и неведомо из чего сооружена. К вершине горы ведут мостки и перильца. Вы показываете пальцем, торговка отслеживает направление вашего взгляда и ползет на гору. Там она отыскивает что покрупнее и спрашивает с высоты:

— Это?

— Не-е-ет! — кричите вы, и эхо разносит ваш голос по баклажановым и огуречным ущельям.

Покупать надо уметь. Лично я старался подходить только к возвышенностям пониже и брать только то, до чего можно дотянуться. Не буду перечислять все, что мы там накупили, это было бы слишком долго и скучно. Скажу проще: мы купили все, на что была способна наша фантазия. То есть что видели, то и брали.

Приедем домой, договорились мы с Машей, выгрузим, и пусть мама сама разбирается.

Там же, на рынке, мы приобрели две великанские сумки из плетеной синтетики, по тыщу штука. И минут за сорок (ходили долго, глазели, как в Третьяковской галерее) набили-таки обе сумки товаром. Тащил их обе, конечно, я. У Маши бы пупок развязался от такой тяжести. И вот, когда мы, к моей большой радости, наконец-то выбрались с рынка и когда я, согнувшись и кряхтя, доволок сумищи до такси, я посчитал, и выяснилось, что на все про все мы потратили сорок четыре тысячи сукров. Одиннадцать с половиной долларов. Это несмотря на то, что брали мы отнюдь не картошку, а чуть не половина всех наших покупок — настоящие деликатесы вроде персиков и гранатов. Я пересчитал раз пять, пока не убедился, что так оно и есть — сорок четыре.

— А ты можешь представить, сколько бы это стоило в Москве? — спросил я Машу.

Она подумала и сказала уверенно:

— В Москве потянуло бы на сто пятьдесят долларов.

— Да, на сто пятьдесят, — согласился я. — Уж на сотню — это точно.

Вот так! В девять раз дешевле, чем в Москве. Когда мы выложили покупки на оба кухонных стола, Валентина на минуту потеряла дар связной русской речи, а после того как я назвал ей общую стоимость, мне показалось, что и междометия из ее памяти временно выскочили. Перед нами встала задача: как это съесть раньше, чем оно испортится? Забегая вперед, скажу, что с поставленной задачей мы справились успешно.

После обеда к нам в гости зашел маленький счастливый человечек, хозяин квартиры. Он не посмел пройти дальше столовой, как я его ни уговаривал, но сообщил, что у него свободен целый день и что он рад оказать мне услугу. Я удивился и принялся вспоминать, о какой такой услуге идет речь, о чем это мы с ним договаривались. Оказалось, что все это была выдумка Доры. Несколько дней назад неугомонная Дора, теперь уже разгуливающая по своей солнечной Флориде, будто бы от нашего имени попросила маленького человечка свозить нас в Американский колледж на предмет разговора об устройстве Маши. Честно говоря, я об этой просьбе ничего не знал, но отказываться и не подумал. Пусть везет! В конце концов, он сам пришел.

Мы едем за город. Американский колледж расположился вне шума и дыма, в районе, который имеет к Кито примерно такое же отношение, как Реутов к Москве. Дорога весьма живописна: желтые скалы, лес, обрывы.

Но едем очень недолго — минут пятнадцать, как стартовали, и вот уже сворачиваем влево. Снова двухэтажные домики, но какие-то не ремонтированные. Не богато тут. А колледж примостился с краю, как раз напротив двух красивых вилл с березками. Издалека же он больше напоминает заводской советский детский садик на двести мест, такой же серый корпус тюремного типа с задраенными окнами, такие же дворики и одноэтажные постройки неопределенного назначения. А главное — сетчатый забор. И еще шум, детские голоса и запах молочной кухни.

До начала учебного года еще далеко, это произойдет первого октября, но детишек в колледже навалом. Я не спросил, но, возможно, там устроили скаутский лагерь или что-то вроде.

С проходной высокий тощий охранник звонит куда-то «наверх» и передает нам, что госпожа директриса у себя, но занята, и что не изволим ли мы подождать часок-другой. Тут маленький человечек на минуту теряет счастливое выражение лица и принимается плакать, что у него времени в обрез, что ждут его где-то и ему пора возвращаться. А сам говорил, весь день свободен. Ладно, хозяин — барин.

— Остановка автобуса во-о-он там, — показывает он лапкой куда-то вдоль дороги.

— Найдем, — говорю, — не потеряемся. Спасибо за доставку.

— Да не за что, ерунда, — отвечает. — Уэлкам. — И он исчезает.

Мы ходим вокруг домика охраны, как вокруг новогодней елки. Наконец тощему это надоедает, он выходит, оглядывает нас внимательно на предмет ношения оружия и взрывчатых веществ, а потом интересуется:

— Есть у вас паспорт или цедула? Если есть, оставьте в залог и проходите на территорию.

Цедула, то есть идентификационная карточка, конечно, есть, даже три штуки. Я оставляю свою, и мы пересекаем невидимую границу между внешним миром и миром американского образования. И попадаем в музей абсурда. Причем, с движущимися экспонатами и живыми картинами.

Картина первая: маленькие девочки

Это выглядело так: восемь девочек в возрасте около тринадцати лет, семиклассницы по-нашему, чему-то учились на площадке небольшого амфитеатра. Вероятно, танцам. Или театральному мастерству. В бытность мою детским фотографом я десятки раз был соучастником всяческих утренников и праздников в садиках и даже ясельках. Так вот, в наших ясельках детишки играют лучше и несравнимо сложнее. Когда эти восемь девчонок-перерортков кружились с платочками в руках, я подумал, что это, наверное, спецкласс для умственно отсталых. Но, разобравшись в первых впечатлениях, я понял, что не класс, а весь колледж целиком и есть умственно отсталый.

Картина вторая: тетечки-ученицы

Топает на меня эдакая двухметровая верзила, ей ничего не стоит схватить меня одной левой и сунуть под мышку. Сама — в короткой юбочке, представьте, а нос — как мой кулак, розовые щеки освещают дорогу. На спине — крохотулечный рюкзачок, а в рюкзачке — книжки и тетрадки. Это называется двенадцатый класс плюс несколько академических отпусков. Тетечке этой, вероятно, лет двадцать, но она все еще школьница. И в колледже она далеко не единственная. И дядечки тоже имеются, хоть и не много.

У меня в голове послышался треск — это ломалась моя стройная ассоциативная система. Там была четкая связь: школа тире детское учреждение. Но в Кито я убедился — не точная эта связь, не описывает она всех реалий мира. Нужно исправлять так: школа тире учреждение для детей неограниченного возраста.

Картина третья: пифагоровы штаны

Брожу я, в классы заглядываю. Занятий настоящих нет, лето все-таки. Но какие-то дополнительные уроки типа факультативов все же идут. Одна дверь приоткрыта, щель в палец толщиной. Смотрю. Сидят лоботрясы, примерно десятиклассники, почти выпускники. Голов десять — двенадцать. А перед ними распинается очкастая училка. Голосэк крикливый, неубедительный. И чертит мелом на доске, как в старину (в американской школе мы ожидали увидеть все в компьютерах и электронике, ан нет: мел и черные доски, и ничего больше). И вычерчивает она теорему Пифагора. У меня мелькнула мысль, что сейчас они развернут эту трижды несчастную теорему со сто первой позиции, через логарифмы. Как же, разбежался! Пифагор медленно и коряво выстраивается по учебнику, в самой его наискучнейшей и примитивнейшей форме. Я еще раз взглянул на учеников: сидят, карандашики грызут, смотрят глупыми глазами и ничего не понимают. Отхожу от двери в сомнениях. Объясняю ситуацию Валентине и Маше. Но они и без меня уже успели нахвататься подобных впечатлений.

— Как же так? — спрашиваю я неизвестно кого. — Что же это за программа?

— Что же это за ученики? — поправляет мой вопрос Валентина и кивает на приближающуюся группу подростков.

Подростки шалят, «бесятся», все мы в школе бесились до слез, до драк и хрипоты, до вызова к директору. Это нормально. Однако то, что мы наблюдаем, выглядит убого и недостойно. Парни с пробивающимися усиками вдруг устраивают… пятнашки. При этом шлепают друг друга вовсе без злобы и даже без озорства, а нежно, аккуратно дотрагиваются до плеча и убегают друг от друга неспешно, медленно, и только по дорожке.

Справа я вижу двух девчонок, обе в том возрасте, когда в городе Дели их ровесницы рожают третьего ребенка. А эти молодые женщины (в чем я не сомневаюсь) играют в ладошки, что-то лепечут и ручками хлоп-хлоп, хлоп-хлоп. И счастливы при этом не менее, чем хозяин нашей квартиры, когда здоровается с нами по утрам.

— Куда мы приехали? — Новый риторический вопрос повисает в воздухе. И даже не риторический вовсе. Мы приехали в Американский колледж города Кито. Но разве мы могли предположить, что в нем учатся исключительно… э-э… скажем так, не слишком развитые дети?