Александр Евсеев - Чекисты о своем труде

• Название: Чекисты о своем труде
• Автор: Александр Евсеев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1965

О героической, сложной, напряженной и опасной работе советских чекистов пишут не часто. Сами же о себе они рассказывают еще реже. Между тем славные дела советских чекистов — людей, стоящих на страже нашей государственной безопасности и мирного труда, — заслуживают внимания читателей.

Сборник, который сейчас открываете вы, состоит из очерков и рассказов, которые написали сами работники КГБ… Авторы этих произведений, как правило, были и главными участниками описываемых событий. Можно сказать, что как литераторам им не пришлось ничего выдумывать. Так возникли «Португальское каприччио», «Шипы на дороге», «Розовый жемчуг», «Ночной гость» и другие очерки — несколько беллетризованные, но строго документальные в своей основе.

---

Задание Москвы было выполнено.

По-разному сложились судьбы людей, принимавших участие в проникновении в «Цитадель», как назвал Гитлер операцию по подготовке наступления в районе Курска — Белгорода.

Погиб смертью героя легендарный разведчик Николай Кузнецов. Ему посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. Погиб при освобождении города и славный подпольщик Леонтий Клименко.

Николай Акимович Гнидюк много лет был первым секретарем райкома КПУ, одного из передовых на Львовщине, — Сокальского района, избирался делегатом исторического XXII съезда КПСС. Сейчас он — заместитель председателя Львовского сельского облисполкома.

Ванда Пилипчук живет в Москве. У нее теперь другая фамилия. Она стала женой славного разведчика и боевого комбата из отряда Медведева — Владимира Ступина. Брат Ванды — Владек, сестра Марися и зять Жорж Жукотинский после окончания войны переехали в Польскую Народную Республику. Большинство участников Здолбуновского подполья до сих пор живет и работает в родном городе. Дмитрий Михайлович Красноголовец заведует мастерской в Здолбунове, Петр Бойко — заготовительной конторой. Братья Шмереги работают на железной дороге.

Не дожил до радостного дня освобождения Авраамий Иванов. В конце 1943 года, окруженный в своей хибарке отрядом жандармов и полицейских, Иванов долго отстреливался, — нескольких убил. Будучи тяжело раненным, пытался последней пулей покончить с собой. Истекающего кровью, его бросили в кузов грузовика и привезли в гестапо. Там он выдержал самые чудовищные пытки, но не проронил ни слова.

Уже после освобождения Львова Советской Армией погибли от рук фашистских подлых убийц замечательные разведчицы Лидия Лисовская и Мария Микота, так и не успев получить заслуженные ими ордена Отечественной войны.

М. ПРУДНИКОВ, Герой Советского Союза НЕУЛОВИМЫЕ ДЕЙСТВУЮТ

Теперь мы там пошуруем! — сказал Павел Алексеевич, потирая руки от удовольствия. — Понимаете, что это значит: иметь своего человека в полиции!

Начальник разведки нашей партизанской бригады, действовавшей в оккупированной немецко-фашистскими войсками Белоруссии под названием «Неуловимые», Павел Алексеевич Корабельников приложил много усилий, чтобы проникнуть в полоцкую полицию. И наконец пришло сообщение от одной из наших подпольщиц: «Задание выполнено».

Заброшенный домик лесника близ Полоцка был удобным местом для конспиративных встреч. Летней ночью 1942 года мы с Корабельниковым и Николаем Щенниковым, заместителем начальника штаба бригады, тихо подошли к своим партизанам, которые тайно присматривали за домиком. Они доложили, что туда только что вошли две женщины. В комнате нас ожидала разведчица Анна Наумовна Смирнова. С ней была та смелая женщина, которой удалось проникнуть в полицию. Увидев нас, увешанных оружием, бородатых, она поднялась, несколько смущенно подала маленькую руку:

— Лиля Костецкая, учительница.

— Рады вас видеть. Давно хотел познакомиться, — сказал я.

Лиля во всех деталях описала внешность и манеры своего шефа — немецкого офицера Мюллера, вспомнила некоторые брошенные им вскользь замечания. Все говорило о том, что Мюллер, очевидно, антифашист, однако тщательно это скрывает и ведет себя очень осмотрительно.

Мы посоветовали Костецкой проверить ее впечатления о Мюллере и как-нибудь осторожно испытать его.

— Среди немцев могут быть и противники Гитлера, — сказала Лиля. — Ведь среди них есть антифашисты.

— Вы правы, — согласился Корабельников. — И коммунисты есть, и подпольщики-антифашисты. Но Мюллер — полицейский офицер. Не попадитесь на крючок.

Было решено в переписке называть Мюллера «Инициатором».

Дальнейшие отношения Лили Костецкой с «Инициатором» развивались сложно. Подробности передавала в бригаду Смирнова. Постепенно у нас росла уверенность в том, что в лице Мюллера мы приобретаем человека, готового помогать партизанам и Красной Армии.

Ни жены, ни детей у Мюллера не было, но он любил своих сестер, показывал Лиле их фотографии и был возмущен одной мыслью о том, что их могли бы угнать куда-нибудь в Голландию или во Францию.

— Каждый человек должен любить свою отчизну, — как-то в минуту откровенности сказал он Лиле, — поэтому мне понятна ваша ненависть к нам, пришедшим на вашу землю. Но не все немцы одинаковы. Есть убежденные фашисты, есть бездумные автоматы — исполнители чужой преступной воли. Но есть и такие, которые настроены против этой войны, против зверств, против Гитлера.

С каждой беседой Лиля становилась смелее и однажды спросила круто: есть ли в Германии коммунисты?

— Конечно есть. За ними охотится гестапо. Вот и вы можете пойти в гестапо и рассказать о наших беседах. Тогда мне конец.

— Разве вы коммунист?

— На мне, фрейлен Лиля, офицерский мундир. Мое положение сложнее, чем вы думаете. — Улыбнувшись, он добавил: — Считайте меня своим другом, а я постараюсь доказать это.

По нашему совету Лиля попросила Мюллера помочь «одной своей знакомой». Ей нужно было поставить на паспорте штамп с указанием роста, цвета глаз, волос и других особых примет. Мюллер выполнил просьбу. Тогда Лиля попросила у Мюллера справку на имя одного из наших разведчиков. Офицер такую справку выдал. Не спрашивая ни о чем, он сделал отметку о прописке, поставил штамп и круглую печать.

Со второй половины 1942 года оккупанты ввели так называемые «аусвайсы» — удостоверения личности. На листе плотной желтоватой бумаги указывались имя, фамилия, возраст и место рождения. На другой странице записывались особые приметы. «Инициатор» по просьбе Лили выдал ей несколько бланков аусвайсов, которые очень пригодились нам в разведывательной работе. Гитлеровские патрули к таким документам относились с полным доверием.

Через некоторое время мы посоветовали Костецкой более открыто поговорить с Мюллером. Однажды вечером, когда все служащие уже разошлись, Лиля зашла в кабинет к Мюллеру и после нескольких малозначащих фраз, как бы между прочим, сказала:

— Выходит, герр гауптман, что мы делаем с вами одно дело.

— Да, фрейлен Лиля, это так.

— А вы не боитесь, что помогаете русским партизанам?

— Боюсь, — откровенно признался он, — но, если говорить прямо, я хочу и буду делать то, что велит мне совесть настоящего немца, не зараженного фашизмом.

— Значит, мы поняли друг друга?

— Уже давно. Только у меня есть к вам просьба. Передайте товарищам, что мне не стоит открыто переходить на вашу сторону. Здесь я буду полезнее.

Мы сообщили в Москву, что в полоцкой полиции теперь работают два наших разведчика — учительница Лиля Костецкая и немецкий офицер Карл Мюллер. В ответ последовало указание: «Неуловимому. Поручите вашим людям добыть возможное количество чистых бланков паспортов и аусвайсов».

Как выполнить это задание? Полицейские, несомненно, ведут строгий учет всех документов. Исчезновение такого количества бланков легко обнаружить, Костецкая и Мюллер попадут под удар. Несколько дней я, комиссар Борис Львович Глезин и Корабельников думали, как без особого риска добыть документы. Советовались с секретарями Полоцкого подпольного райкома партии Николаем Акимовичем Новиковым, Георгием Сергеевичем Петровым и, конечно, с Анной Смирновой, а через нее с Лилей и Мюллером. Выход нашла сама Лиля.

— Устроим в помещении паспортного стола небольшой взрыв и этим прикроем недостачу документов. Я сделаю все сама. Дайте мне, что нужно, и научите, как действовать…

Мы передали Лиле две гранаты с капсюлями, бикфордов шнур, толовую шашку и немецкие солдатские сапоги. Заложив гранаты, Лиля должна была надеть сапоги, незаметно выйти из здания и направиться в сторону солдатских казарм. Таким приемом мы рассчитывали сбить с толку гестаповцев, которые примчатся к месту взрыва с собаками.

Паспортный отдел полоцкой полиции размещался на улице Карла Маркса в двухэтажном доме. Специальной охраны не было, только ночью патрули каждые полчаса ходили вокруг дома, освещая его фонарями.

У Лили был ночной пропуск. Пользуясь темнотой, она подошла к зданию паспортного отдела и проникла в помещение, где стояли шкафы с документами. Взяла из разных папок несколько десятков чистых бланков, спокойно подложила тол, гранаты, вставила запалы, подожгла бикфордов шнур. Надев сапоги, Лиля выбежала на улицу и пошла к немецким казармам.

Взрыв произвел настоящий переполох. Гитлеровцы оцепили улицу. Собаки взяли след в сторону казарм и там закружились. Несколько месяцев гестапо тщетно искало диверсантов. А «неуловимые» тем временем вовсю пользовались добытыми паспортами и аусвайсами; тридцать комплектов мы отправили в Москву, а несколько штук, прихваченных Лилей сверх задания, заполнили фамилиями и приметами наших людей. Мюллер оформил их прописку, и это дало возможность разведчикам беспрепятственно разъезжать по оккупированной территории.