Михаил Иржавцев - Данэя

• Название: Данэя
• Автор: Михаил Иржавцев
• Жанр: Философия

Роман-антиутопия.

В древние и средние века количество ученых исчислялось единицами — в наше время их количество огромно и будет увеличиваться всё больше и больше благодаря научно-техническому прогрессу. Но чем может быть чревата эта, существующая уже, тенденция вытеснения физического труда интеллектуальным?

Будущее на Земле — непонятно, насколько дальнее. Сверхвысокий уровень развития всего, и общество, состоящее почти из одних ученых-интеллектуалов. А тех, кто непригоден для интеллектуального труда, «неполноценных», безжалостно используют. Как ресурс органов для хирургических пересадок интеллектуалам, упрощенного удовлетворения сексуальной потребности, производства всяческих опытов наряду с животными. И — для вынашивания детей «неполноценными» женщинами.

Лал, историк и мыслитель, единственный понял, к чему ведет подобное разделение человечества: царству сверхсовершенных роботов, заменивших людей, во главе с немногочисленными бесчувственными гениями и строго потребным этим гениям количеством умственно выродившихся «неполноценных». Он начинает борьбу за его ликвидацию; её после его гибели продолжают его друзья, Дан и Эя, — борьбу долгую и полную острых драматических моментов.

---

Но мы воспользовались тем кратковременным периодом между отлетом и возвращением Тупака, когда условия позволили нам получить относительно большой ресурс энергии: на это время падает максимум потомства от оптимизированного подбора.

Напрасно некоторые думают, что — для нас — кривые, представленные Дзином явились откровением. Нет! Это хорошо известные нам факты, на которых мы и базируемся, применяя именно существующий метод подбора: оптимизированный подбор был тогда широко применен и изучен нами.

Не давая увеличения наиболее талантливых, он обеспечивал снижение числа неспособных за счет недопустимо большого увеличения затрат, — Йорг не уставал повторять этот аргумент, все еще, как он убедился по выступлениям на дискуссии, существенный для большинства: первоначальный страх его на этот счет уже прошел. — В целом, он был очень невыгоден, а потому — неэффективен.

Второе: знали ли мы, что отсутствие подбора, или как его чаще называют — «случайный подбор», дает большее количество талантливых? Безусловно! В какой-то степени «случайный подбор» применялся и из-за этого, хотя главной цель было, как все знают, сохранение качеств, потенциально полезных в будущем, которые могут быть полностью отсечены при направленном отборе.

Да, знали! Знали все: не только об увеличении вероятности появления талантливых, но и резком росте рождения тех, кто по уровню своих способностей подпадал под отбраковку. — Йорг старался выражаться осторожно: необходимо было считаться с тем, что идеи Лала проникли в сознание все же очень многих. — Это поистине страшный фактор, имевший решающее значение: возврат к нему создал бы появление недопустимо большого количества неполноценных… людей, — выдавил Йорг из себя.

— Когда-то человечество нашло разумным пойти на существующее разделение функций в зависимости от уровня способностей, дающих возможность и малоспособным приносить пользу человечеству. Но порядок, базирующийся на этом положении, имеет свои пределы: он может обеспечить полезное применение отнюдь не бесконечному количеству этих людей. Существующий сейчас метод подбора является наиболее соответствующим тому потребному количеству их, которое может быть использовано человечеством. Остальные — что делать с ними? Они превратятся в паразитический придаток общества, чье бесполезное существование будет недешево стоить ему: то-есть снова возникнет проблема, от которой когда-то удалось уйти. Это с одной стороны.

С другой: повышение числа наиболее талантливых людей при отказе от подбора. Конечно, на фоне увеличения числа малоспособных — это увеличение выглядит намного скромней. Однако: единственный гений способен сделать то, что не сделает множество обычных ученых.

Так — но не совсем. Талант и гений — не одно и то же: гения определяет не только уровень способностей, но и их соответствие стоящей перед ним и его современниками задаче. Едва ли не главная из необходимых ему способностей — мыслить нетривиально: именно это дает возможность разглядеть и понять то, что не в состоянии другие, занимающиеся тем же. Но без них — огромного материала, добытого и накопленного ими, горы фактов, мелких догадок и отвергнутых гипотез, без пройденных ими ошибок — гений появиться не может: он делает лишь завершающий шаг. И так почти всегда.

Мы знали и это. И не считали, что эффект увеличения числа наиболее талантливых сможет перекрыть колоссальный ущерб от содержания без всякой обратной отдачи недопустимо большого количества неспособных.

Итак: где выход из противоречий применения эти двух методов? Да именно в том, что в данном случае представляет собой золотую середину: воспроизведение с подбором на применяемом уровне. Аргументы, которыми мы руководствовались, и которые я сейчас изложил, казались нам предельно убедительными и таковыми продолжают оставаться и сейчас.

Я сказал все!

«Клянусь говорить правду, только правду, и всю правду!», — гласила формула старинной судебной присяги: Милан хотел произнести ее вслух, крикнуть громко на весь Зал конгрессов, бросить в лицо Йоргу.

Тот говорил правду — но не всю. Не говоря неправды — утверждал ее. Йорг знал ее: подлинную, истинную правду, которая была известна считанным лицам.

Даже Милан, его любимый ученик, не знал почти ничего. Не знал наверняка и то, что чувствовал, о чем догадывался, руководствуясь лишь тем, что когда-то неосторожно приоткрыл ему Йорг.

В самом деле: зачем гении Йоргу? Кризис был «благодатным явлением», во время которого человечество стало внутренне перерождаться, «освобождаясь от наследства своего животного происхождения». От таких «ненужных эмоций», как любовь и «прочая чушь, отнимающая время, силы». То, что появилось стихийно, стало поддерживаться сознательно.

Почему слились правые ветви кривых обычного и оптимального подбора? То, что генетиками велись работы по интенсификации выхода максимально талантливых, Милан знал: темой диссертации одного из бывших друзей, тоже аспиранта Йорга, был какой-то мелкий подраздел этой задачи. Так что Йорг не мог не знать, чем занимаются генетики. О, если бы он не был связан данным Йоргу обещанием!

Не поспешил ли, все-таки, Дзин с докладом? Надо было еще покопаться — сделать более тщательный анализ по годам. А впрочем, он и так переработал весь материал Архива воспроизводства: если там что-то есть, то наверняка было бы обнаружено.

… Там? А если есть — но не там? Где? В архиве института? Может быть!

Осторожно намекнул Дзину на необходимость проверить архив Института генетики. Для этого не требовалось никакого разрешения: профессиональный бойкот не лишал возможности доступа к нему. Но Дзин отказался:

— Незачем. Главное сделано: интерес вновь заострен на основном вопросе. И большего пока мы не добьемся.

Весь смысл проделанной им немалой работы был для него пока в сиюминутной возможности направить дискуссию в нужное русло. Зачем нужна еще проверка архива Института генетики — этого он не понимал, а Милан не мог высказаться более открыто.

Но он не мог и остановиться: хотелось хотя бы для себя до конца разобраться в Йорге. В Институте генетики Милана приняли, как зачумленного: все старательно не замечали его, спеша мимо, пряча глаза — но он непрестанно чувствовал взгляды, буравящие спину.

69

Выступление Дзина с комментариями к материалам расследования, резко противоположными доводам, приведенным Йоргом, мало что добавили к эффекту доклада самих результатов: доводы Йорга слишком для многих оказались убедительными.

И тогда слово попросила Эя.

— О чем мы спорим? Выгодно или невыгодно — только и слышно! Что — выгодно?

Что — не выгодно? Где больше и где меньше затраты! Какие результаты являются оптимальными!

О чем же идет речь: о производстве продукции, выработке энергии? Нет — о воспроизводстве самих себя.

Ну, так вот — я задам вам вопросы, которые вам так и не пришли в голову: что выгоднее — быть или не быть счастливыми? Вы понимаете, что такое — быть счастливыми? Думаете, это возможно, лишь когда ладится работа, и ты совершаешь открытие. Нет — не только! Дан уже говорил это. Но он говорил обо всем — я скажу только об этом.

Когда-то Лал — мудрый, добрый Лал, перед отлетом на Землю-2, повез нас на детский остров. Там мы целый день были среди детей. Что это? Что мы знали о них, видя их редко-редко: что видеть их доставляет удовольствие? Эти встречи случайны и коротки. И то, мы видели детей школьного и более старшего возраста, приезжавших на ознакомительные экскурсии. А малыши? Мы их не видели совсем; лишь смутное, почти исчезнувшее воспоминание о том, когда сам находился в таком возрасте — его сохраняют очень немногие.

А тут — я увидела совсем маленьких. Одного из них держала на руках кормилица, До чего же он был крошечный: пальчики, носик! Чуть не расплакался вначале. И вдруг улыбнулся мне: что внутри будто перевернулось. И Ева, которая знала то, что не понимала я, сказала: «Ты смотришь на него так, как будто хочешь дать ему свою грудь».

Да! Я почувствовала, что хочу — тысячу раз хочу! Мне дали подержать его на руках: я ощутила его тепло, его запах — мне было хорошо, как никогда в жизни.

Там, в Дальнем космосе, когда мы летели к Земле-2, Лал раскрыл нам, что творится на Земле. Рассказал обо всем, что понял и разглядел. И потом спросил, что мы думаем сами: как сделать, чтобы снова воцарилась справедливость?

«Восстановить связь детей и родителей, которые не позволят превращать своих детей в неполноценных. Женщины — все — сами должны рожать детей и растить их в семье, которая тогда появится вновь», — сказала я. И удивилась, насколько Лал обрадовался моему ответу: из всего, что он нам рассказал, сделать именно такой вывод — мне казалось совершенно естественным. Но могла ведь и не сделать. Как Дан, который предложил только пропаганду взглядов Лала.