Павел Кузнецов - Мечом и сердцем

• Название: Мечом и сердцем
• Автор: Павел Кузнецов
• Жанр: Фэнтези

---

- Поднимай, иначе отправишься к альте Таисии, - сквозь зубы процедил я.

- Зачем тебе это, брат? - она всё ещё ничего не понимала.

- Бери клинки. Я не умею бороться в пол силы, я учился убивать руками, а не играть в любовные игры, - на моё последнее замечание Рыся нахмурилась. - Вижу, ты начинаешь понимать.

- Что понимать?

- Вчера ты должна была стоять в карауле. Вместо этого ты всю ночь играла в принцессу и доброе привидение, или как вы там это называете с Кальвесом?

- Тебя это не касается, - попыталась встать в позу сестра.

- Ошибаешься, девочка. Ты хочешь быть воином. Воин в карауле несёт службу. Если он не будет этого делать, умрут все в поместье или гарнизоне. Я мог бы понять твою расслабленность в другой обстановке, но не тогда, когда род ведёт войну. Бери клинок и дерись.

Сестра сглотнула подступивший к горлу комок, наклонилась за оружием. Сжала его в руках, аж костяшки побелели, и ринулась в атаку. Через десять минут, когда на площадку вышла Виктория, Рыся утратила весь свой воинственный пыл. Она двигалась, словно заторможенная, получая всё новые и новые удары в корпус, в ноги, в руки. Я уже перестал атаковать мечами, лишь ломал ими вялые блоки сестры. Основными орудиями наказания стали мои ноги и руки. Несколько раз я проводил ей болевые приёмы, и теперь девушка смотрела на меня, словно дичь на загонщика. Альта ничего не сказала, лишь встала в сторонке.

- Приведи её в порядок, Лилия, - та покорно кивнула и направилась к Рысе. Сестра упала в её руки совершенно без сил, но, надо отдать ей должное, не издала при этом ни звука. Никаких рыданий, никаких стонов, только сжала зубы, а потом стала кусать губу. Когда женщины уже покидали поляну, я бросил сестре напоследок. - Рыся, когда приведёшь себя в порядок, иди к Натану, скажи, что следующие две ночи ты стоишь в карауле вместо него. Передай, это мой приказ. Да, и через полчаса ты должна быть возле ворот в полном боевом облачении: будешь сегодня сопровождать нас во время гостевых визитов.

Я обтёр клинки и стал неторопливо одеваться. На душе опять было погано: не люблю я этих избиений малолетних. Но сестра уже не маленькая, если хочет стать воином, должна хорошенько прочувствовать, как именно им становятся. Все эти бряцанья мечом, скандалы с матерью... Всё это детский лепет. Девочка ещё не знает, как варварши готовят приглянувшихся им девочек в воительницы. И пусть не знает и впредь, иначе это может плохо отразиться на её психике. Будет получать, как нормальный молодой воин, у которого только ветер в голове, и к которому офицеры относятся вполне себе цивилизованно.

Альта вернулась через десять минут. Всё это время я занимался подготовкой кареты, выпрашивал у Натана воина для сопровождения и готовился морально к разговору с возлюбленной. Разговор начался, стоило только ей появиться в зоне видимости.

"Я, конечно, не хочу влезать в ваши семейные разборки, но ты не находишь, что ведёшь себя с сестрой слишком грубо? Альты так себя друг с другом не ведут".

"Я веду себя с ней так, как вели себя со мной и как я привык вести себя с солдатами. Извини, по-другому я не умею".

"Вереск, мне сложно давать тебе советы, я даже поняла бы твоё поведение, если бы ты так повёл себя с чужим человеком. Но сестра... У нас не принято грубо наказывать провинившихся альт. Они обычно сами понимают, что виноваты, чувствуют укор со стороны сестёр, и поэтому сами сильно переживают своё поведение, стараются исправиться. С ними достаточно просто обменяться чувственными образами, поговорить, чтобы просто показать, что они сделали не так и как им следует поступать впредь. Ты же устроил настоящую психологическую экзекуцию. Неужели ты считаешь, что поступил правильно?" - не желала сдаваться возмущённая альта. Она сверлила меня крайне неприятным взглядом, в котором переплелись укор и разочарование. Но её слова заставили меня сильно задуматься.

"Хорошо, давай подумаем вместе над моим поведением и поведением Рыси. Скажи, Виктория, ты видела в моей душе сладострастие от издевательств над Рысей, или даже просто самодовольство или отголосок радости от содеянного?"

"Нет. Тебе было неприятно делать то, что ты делал. Но ты не ответил на мой вопрос".

"Извини, теперь моя очередь изъясняться иносказательно. Она - воин, по крайней мере, страстно желает им стать. Ответственность перед родом, командиром или императором - один из важнейших штрихов пути воина. Ты - альта, но даже когда ты спишь со мной, всё равно остаёшься на стороже, либо тебя кто-то страхует".

"Откуда ты знаешь?"

"Догадался. Так вот, страховать Рысю или Натана некому. За ними стоит весь род. Сегодня она не просто ошиблась, она поставила под удар всех своих близких. Когда воин стоит в карауле, он должен там дневать и ночевать. У нас на границе за её сегодняшний проступок с ней сделали бы такое, что моё наказание показалось бы простым поглаживанием по головке. Это одна сторона медали. С другой стороны, существуют своеобразные правила воспитания в армии, и появились они отнюдь не из-за плохих и жестоких ветеранов, желающих поиздеваться над молодёжью, а из-за пустой головы и излишнего гонора у этой самой молодёжи. Молодой воин всегда познаёт свои ошибки через наказание, учится через наказание, ибо до молодой и буйной головы иначе просто не доходит. Более того, наказание важно не само по себе, а как часть давления на психику молодого, чтобы он в полной мере прочувствовал свою вину, укор товарищей, прочувствовал через собственную физическую и душевную боль. Эта боль навсегда должна оставить в нём след; след настолько сильный, чтобы он не захотел испытывать её вновь в похожей ситуации, чтобы страх перед этой болью не давал спать или нормально развлекаться в том же карауле. Люди не чувствуют друг друга так, как чувствуют альты, их чувства грубее, поэтому, чтобы достучаться до них, приходится не просто объяснять, но сильно давить", - в глубокой задумчивости я впервые пытался чётко сформулировать то, с чем обычно сталкивался на практике, действуя без лишних рассуждений. - "И кроме обучения... Помнишь, ты мне рассказывала про зубастиков, как они испытывают человека на прочность, подчиняют или подчиняются? Так вот, наказание - это ещё и расстановка воинов в иерархии: молодому сразу показывают его место. Понимаю, тебе сложно всё это прочувствовать, ведь ты никогда не служила в человеческой армии, но понимать головой то, о чём я говорю, должна. Наконец, есть ещё одно - отношения в роде. Мне искренне жаль, что так приходится обходиться со своей собственной сестрой, но воспитание в роде строится отнюдь не на взаимной любви и заботе, как у альт. Я даже полагаю, что с чужой леди вёл бы себя совсем иначе, чем со своей собственной сестрой. Неприятно это признавать, да и не задумывался я раньше как-то об этом. Ладно. В общем, мне просто некогда нянчиться с Рысей; раз решила быть воином и попросила в этом помочь, она получит и то, и другое. Она должна очень хорошо прочувствовать дисциплину, ответственность и чувство долга, прочувствовать через наказание и психологическое давление; иного пути быстро вправить ей мозги я не вижу".

"Значит, ваша хвалёная армейская дисциплина зиждется на столь простых вещах? Это похоже на дрессировку животных; ты был прав, приводя пример с зубастиком. Ладно, пока закончим этот разговор, мне нужно обдумать твои слова. Смотрю, карета уже готова?"

"Да. Не хватает только Рыси".

"Она разговаривает с Натаном. Сейчас придёт".

И действительно, сестрёнка не заставила себя долго ждать. Она предстала предо мной, в броне, при оружии, ожидая дальнейших указаний; только следы свежих порезов на скуле, да круги от усталости под глазами несколько портили бравый вид. Я одобрительно кивнул.

- Поедешь на козлах. Когда прибудем на место, внимательно следи за воротами. При появлении любых неожиданных посетителей, особенно магов в оранжевых плащах, будешь докладывать мне. Стаун переходит под твоё командование. - И уже солдату. - Слышишь, боец?

Стаун коротко кивнул, подчиняясь, и занял место на облучке. Я галантно распахнул перед своей дамой дверцу экипажа, в последний раз оглянулся на резную ограду родового поместья, и одним движением впрыгнул в карету, сделав жест рукой кучеру трогать.

"Что-то твои выкрутасы отбили у меня всякое желание. Если не возражаешь, я посижу, обдумаю предстоящий разговор", - Виктория в самом деле выглядела чрезвычайно задумчивой, так что я не стал возражать. Мне самому не очень хотелось играть в любовные игры после воспитательных процедур, да и подумать было о чём. Из головы не шли слова возлюбленной про вред спиртного.

Следующие два дня превратились для меня в кошмар. Бесконечные официальные визиты следовали один за другим, и отличались они друг от друга только лицами важных персон. Мы прибывали, нас встречали, иногда даже торжественно выходя навстречу. Мы раскланивались с хозяевами дома, затем нас знакомили с ключевыми фигурами в роде, и с ними мы тоже раскланивались. Затем начинался неспешный разговор, все вспоминали достоинства моего отца, и вообще рода эль Дарго, мы с Викторией вспоминали достоинства рода, в гостях у которого находились. После этого обмена любезностями, собственно, и начинался разговор по делу. Обычно все полагали, что мы просто приехали познакомиться, и приглашение на свадьбу воспринимали весьма позитивно. Это приглашение несколько разбивало лёд официальности в отношениях, и вот тут уже включалась в дело моя возлюбленная. Почти всегда она добивалось того, что лёд отчуждённости не просто надламывался, он таял окончательно и бесповоротно.