Сергей Козлов - Репетиция Апокалипсиса

• Название: Репетиция Апокалипсиса
• Автор: Сергей Козлов
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

---

Мне казалось в эти дни, что Россия немного в стороне от растущего во всём мире безумия. Она, как повелось, успокаивала себя собственным величием, ощетинившись последними ракетами и негустыми штыками. Сумасшедших — пробовать на вкус русские ракеты — не находилось. Правда, наши солдаты появлялись то в одном, то в другом огненном котле, спасая тех, кто ещё недавно не считал их полноценными людьми, называл рабами, идиотами, жалкими выродками азиатской России… Но солдат это не интересовало, они просто в очередной раз выполняли свою тяжёлую работу.

И мне довелось пощупать температуру в горячих точках, посмотреть на смытый морем Константинополь, где уже рыли котлованы под первые фундаменты стройбатовцы, а инженеры и руководители прикидывали на глаз, сколько можно поиметь на восстановлении турецкой Византии. Даже появилось выражение: зарыть пару миллионов на берегу Босфора. Россия, как всегда, не вписывалась ни в общемировые течения, ни в общемировые проблемы. И, как всегда, поражала своих и чужих крайностями: с одной стороны, в стране росло число верующих, а в их числе множились благочестивые праведники, поражавшие потребительский мир высоким духом аскетизма, настоящими чудесами и прозрениями, с другой — были потребители-обыватели, которые верили в прогресс и развитие забуксовавшей науки, смыслом их существования было накопление и совершенствование личного комфорта. Получалось, Россия была распластана на весах, чаши которых клонились то в одну, то в другую сторону. Наверное, это получался тот самый собственный, но весьма извилистый путь России, над поиском которого бились с незапамятных времён что славянофилы, что западники. Люди бились, Богородица покрывала, Бог вёл… Бог посылает страдания тем, кого любит. Выходит, и со странами так. Узкими вратами идут не только люди, но и народы. И если посмотреть на историю, то более всего страданий выпало на долю евреев, русских, белорусов и сербов… Нравится это кому-то или нет, но это именно так.

Израиль между тем быстро восстановил на месте сметённой якобы очередным природным катаклизмом Мечети Скалы Храм Соломона. Никто в бесконечной череде природных катаклизмов и безостановочной работе кровавого молоха особо на это внимания не обратил. Пощебетал интернет, остальные СМИ либо толерантно промолчали, либо высказались традиционно «объективно», невразумительно и без позиции, как и полагалось современным СМИ. Камни-то к нему уж давно были завезены и приготовлены. Помню, в нашем блиндаже разгорелся спор между двумя разведчиками, которые ходили на задание плечом к плечу, а тут сошлись в словесной перепалке так, что могло дойти и до мордобоя. Парни горячие. Один чистокровный еврей, если такие есть в природе, другой — в буквальном смысле рязанский умник. Родился в Рязани и поступил в рязанское училище ВДВ. Вот рязанец-то по имени Алексей и начал вдруг наседать:

— Не восстановили бы Храм Соломона — не венчали бы там на царство Антихриста!

На что его недавний друг Михаил возражал:

— А если бы русским запретили восстанавливать Храм Христа Спасителя? Что бы ты сказал?

— Ну ты сравнил!

— Равноценно!

— Да у вас синагоги по всему миру настроены.

— Как ты не понимаешь, в синагогах не может быть полноценного Богослужения! Господом было определено только одно место!

— Ну раз Храм был разрушен, значит, так попустил Господь, за грехи ваши. У нас, когда монголы нас топтали, в летописях так и писали: за грехи наши пришли на землю русскую поганые… Во как!

— И вы перестали бороться за независимость? Не восстанавливали сожжённые храмы? Вы в итоге после революции своими руками свои святыни порушили!

— Ага, а вы дирижировали; читал я, кто русские революции возглавлял.

— Без полной поддержки народа это было бы невозможно!

Спор раскалялся. И они обратились ко мне, обратились по прозвищу, которое я носил.

— Философ, — позвал Алексей, — рассуди, ты у нас умник. Он говорит, что евреи должны были восстановить Храм Соломона. Так же, как и мы — Храм Христа Спасителя.

— По-человечески, он прав. На все сто. Кроме того, Откровение Иоанна уже написано, значит, Суд уже вершится. Мы можем только просить милости, но не отмены приговора…

— Опаньки! — изумился Алексей и хотел уже и мне навесить пару оскорблений, но я опередил его.

— Но есть ещё проявленная в истории Божья воля. Ты же сказал, что Храм был разрушен.

— Два раза, — горько вставил Михаил.

— Два раза, — подхватил я, — Навуходоносором в 596 году до Рождества Христова, а потом римскими легионами Тита в 70 году уже новой эры. Не так ли? — обратился я к Михаилу.

— Абсолютно верно, — насторожённо согласился он.

— А почему оба эти события иудеи отмечают строгим постом в один день?

— Потому что оба они произошли девятого Ава…

— Пятый месяц лунного календаря…

— Да…

— В один день с разницей в 656 лет. У одного хорошего еврейского писателя Исаака Башевиса Зингера я прочитал такую фразу: совпадение — не кошерное слово…

— Если я забуду тебя, Иерусалим, пусть отсохнет моя правая рука. Да прилипнет язык мой к нёбу моему… если не вознесу Иерусалим на вершину веселья моего… — горько процитировал молитву Михаил.

— Христос предсказывал это разрушение. У апостола Луки устами Иисуса сказано: не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего. Проще говоря, не принял Мессию…

— Вы не антисемит? — подозрительно прищурился на радость торжествовавшему Алексею Михаил.

— Несть эллина, несть иудея, — процитировал я Спасителя. — Мои любимые апостолы Иоанн и Павел не были русскими, Миш. Но ты говоришь со мной на русском языке, а завтра пойдёшь на задание с Алексеем. И об этом сейчас надо думать. Об остальном — решит Господь. Почитаемый нами Серафим Саровский учил так: евреи и славяне суть два народа судеб Божиих, сосуды и свидетели Его, ковчеги нерушимые; прочие же все народы как бы слюна, которую извергает Господь из уст Своих… Он также учил, что многие евреи распознают Антихриста. Он говорил, что евреи не признали Христа, но в России может родиться Антихрист. О чём мы тут спорим? Пусть каждый поступает по сердцу своему. Небо одно над нами… Его не поделишь… — Что ещё я мог им сказать? Но подумал и сказал: — До того как я увидел тебя, с трудом бы поверил, что еврей пойдёт воевать за интересы России, а ещё меньше бы поверил в то, что он умеет это делать хорошо.

— За столько лет научились… — закончил спор Михаил. — Закурить дай, — попросил он Алексея.

Тот достал сначала сигареты, а потом и флягу с водкой. Скрутив пробку, он для первого глотка протянул её Михаилу. На войне дискуссии заканчивались либо так, либо пулей. Утром следующего дня они оба погибли в одной боевой машине, накрытой ракетой. Их останки, разбросанные на много метров, похоронили в одной могиле.

Вернувшись с очередной войны, я бросился искать Елену. Нигде так, как в окопной грязи, уворачиваясь от снующей повсюду смерти, не ощущаешь необходимость быть рядом с любимым человеком. Недописанные научные труды и книги не грезились… И сны были не банальной эротикой молодого солдата. Просто её глаза смотрели откуда-то с необычайно голубых и чистых небес, не затянутых дымом пожарищ, и казалось, там, на лазурном горизонте, собственно, и начинается рай. И каждый день я хотел уйти в сторону этой светлой полосы неба. Я мечтал прижаться лицом к нежным ладоням и заплакать обо всех увиденных смертях. Сам я умирал несколько раз, даже не знаю — хотелось мне этого или нет, скорее, просто соглашался, как с неизбежным, но смерть, посидев рядом с моим телом на корточках, с многообещающей ухмылкой отступала. И я вернулся…

Вернулся, чтобы узнать — Елена уехала в неспокойную Европу».

4

В своём юном — восемнадцатилетнем — возрасте Даша ещё не утратила, как многие взрослые, способности беспричинно восхищаться окружающим бытием, если оно к тому располагало, и даже испытывала в этом естественную потребность. Поэтому, когда работа на больничной кухне была почти закончена, а готовый обед развезён по палатам, где ещё оставались больные, она отпросилась у бабушки на улицу, побродить в парке, ограждающем клинику от навязчивой цивилизации.

— Ни светло, ни темно, ни холодно, ни жарко, — определила Даша, выпорхнув на аллею, стараясь скорее избавиться от клинических кухонных запахов.

Воздух хоть и был неподвижен, но всё же сохранял в себе элементы необходимой для жизненных функций влажности и в любом случае был более свеж, чем в помещении. Тем более — в больнице. Странным казалось Даше, что зелень на берёзах и осинах точно отсвечивала сталью, наполняя пространство парка ирреальной искусственностью. Казалось, мир замер при переходе из цветного кадра в сепию. Спасали его кедры и сосны, хвоя которых ощетинилась против наступающего сюрреализма сочно-зелёными иглами. Оставшись один на один с этим миром, Даша, не успев сделать и ста шагов по аллее, стала испытывать мистический страх. Вспомнилось и утро в объятьях Фрутимера, и ночной взрыв в городе, и лекция этого иссиня-небритого Макара о Конце Света. Маленькая жуть рождается в голове, а потом стекает вниз и падает в сердце, оттуда — по всем кровяным сосудам — по всему телу. Дальше начинается ужас. И тогда приходится спешно семенить обратно, быстрее к людям…