Токацин - Чёрная река

• Название: Чёрная река
• Автор: Токацин
• Жанр: Фэнтези

О том, как Кесса Скенесова стала Чёрной Речницей, о её путешествии в Хесс и возвращении на гребне великой Волны, о существах и народах, встречаемых в Хессе, и о легендах, блуждающих там.

---

— Яска! — прошептала она. — Белая пена, как пух на воде! А внизу — Острова Кудин, да?

— Они, — кивнул Гарт. — Свейн, бери правее! Пойдём вдоль Великой Реки.

— Лучше напрямик, — помотал головой Гийма, нехотя отведя взгляд от степи. — Быстрее.

— Ночь застанет над травой — что делать будем? — фыркнул сингел. — Поворачивай правее! Успеем ещё заблудиться.

— А откуда вы летите? — спросила Кесса. Она колебалась — то ли вернуться на шкуру, то ли остаться у борта и смотреть на реки и острова. Гарт, кряхтя, уселся у печи, поворошил внутри палкой и кивнул на сундуки.

— Из межречных степей. Олда поставили там шатры. Торговали рыбой, привезли им стекло и перламутр. Теперь везём обратно шкуры и рога. Гийма, покажи Чёрной Речнице товар.

Он потёр колено и поморщился. Чёрноволосый хмыкнул.

— Снова разболелось?

— Эти ваши скачки на бешеных тварях! — снова поморщился Гарт. — Обещал ведь к товегам близко не подходить!

— Так ты же не упал, — пожал плечами Гийма. — И сам говорил, что нога болит с зимы. А теперь тебе товеги не угодили.

— Хорош! — нахмурился сингел. — Отстань от меня, олда. Покажи, что мы везём.

Олданец приподнял тяжёлые покрывала и запустил руки в огромный сундук. Кесса восхищённо присвистнула. Тут была не одна шкура, а десятка два, а то и больше, — бурые и пегие, в подпалинах; а рядом, в соседнем коробе, свалены были рога — короткие, толстые рожки диких килмов, грозные длинные рога товегов, а в малом ящичке — Гийма открыл и его — лежали россыпью вываренные белые костяшки. Олда покосился на Кессу, хмыкнул и достал из сундука странную штуку — пучок плоских серых лезвий на толстой чешуйчатой верёвке. Он взялся за основание пучка и с силой встряхнул его. Лезвия с громким треском развернулись в шипастый веер.

— Ох ты! — Кесса удивлённо мигнула. — Что это?

Гийма снова встряхнул веер — тот с треском закрылся.

— Хвост Двухвостки, — ответил олда. — Такими погремушками встречают богов.

— Двухвостки? — эхом повторила Кесса, осторожно прикасаясь пальцем к лезвиям. Это были плоские иглы, намертво вросшие в кожу хвоста, и они шевелились вместе со шкурой. Каждая из них была широкой, как лезвие ножа, и такой же длинной.

— Это маленький хвост, — Гийма забрал вещь у Кессы и спрятал обратно в сундук. — Я видел большой. Там каждая игла с локоть длиной. Тот хвост — от большого, старого зверя. А это был детёныш.

— Как они теперь без хвостов? — вырвалось у Кессы, и она тут же прикусила язык. «Их, должно быть, убили,» — подумала она. «Вот жалость!»

— На пастбищах Кигээла им дали новые, — серьёзно ответил Гийма. — А старый зверь прожил очень много. И в стойбище был траур, когда он умер. Нас тогда чуть не прогнали от шатров…

— Хэ-э, — поморщился Гарт. — Олда опять говорит о скотине. Хорошо, его семейство не притащило на берег ни Двухвостку, ни товега! Тебе, Гийма, придётся нести меня, когда мы долетим. Я не могу скакать на одной ноге!

— Как скажешь, — пожал плечами олданец, накрыл сундуки и ушёл на нос, к Свейну.

— Гарт, а что с твоей ногой? — тихо спросила Кесса. — Товег ударил тебя?

— Да он с зимы хромает, — ответил с носа Свейн. — Это от холода.

Гарт смерил его недобрым взглядом и покачал головой.

— Верно, растянул, — он отодвинул голенище и закатал штанину, показывая припухшую и покрасневшую кожу. — Биться — не бился. Надо было в стойбище найти лекаря, да кто же знал…

Кесса сочувственно хмыкнула. «Была бы здесь Эмма! Она что-то говорила про такие штуки…»

— Тут, внизу, много участков, — сказала Кесса, посмотрев на берег. — И на каждом есть колдун. Сядем здесь! Нам в помощи не откажут.

Свейн и Гийма переглянулись и дружно фыркнули.

— Гарт боится воров, — пояснил молодой сингел. — Жаден ты, Гарт Гьоррен, не в меру, вот что!

— Тихо там! — рявкнул старик. — Куванцы по весне — сущее проклятие, ничего нельзя оставить. Чем выше по Реке, тем их больше. А тут ещё эта новая напасть — фарки… Ты слышала о них?

— Да, мерзкие создания, — покивала Кесса. — Нападать толпой на безоружного… Прокляни их Река! Но… что вы делаете ночью? Так и спите на лету?

— По очереди, — хмуро откликнулся Гийма. — А всё оттого, что Гарт…

— Рот закрой! — старый сингел поднялся на ноги и потянулся к его уху, но олданец проворно отступил.

— Так не годится, — покачала головой Кесса. — Надо нам сесть. Едва стемнеет, садитесь на первый же участок. Пусть Гарту полечат ногу. А я останусь на корабле и постерегу его. Если куванцы сунутся, живыми не уйдут!

Она многозначительно постучала пальцем по рукояти лучшего из ножей. Свейн присвистнул и толкнул в бок Гийму — тот таращился на Кессу во все глаза, только что рот не разевал. Гарт нахмурился.

— Что ты хочешь за помощь, Чёрная Речница?

— Вы же помогли мне, — пожала плечами Кесса, надеясь, что её покрасневшие уши надёжно спрятаны под волосами. «Что я несу?!» — запоздало подумала она и покраснела ещё сильнее.

— Мать Макега! Хоть поспим как люди, — выдохнул Свейн, поворачивая нос корабля направо, вслед за Рекой. — На участке не поверят…

Кесса не думала, что заснёт до заката — солнце светило ей в глаза даже сквозь полосатую ткань надутого шара — но небо понемногу затянули тучи, и она провалилась в сон. Сквозь дрёму она чувствовала, как хиндикса, покачиваясь, заходит на посадку, как содрогается, привязанная к причалу, и как нехотя ложится на брюхо. Потом снаружи послышались незнакомые голоса, и Кесса приоткрыла один глаз и выглянула в щель между сундуками. Сверху её прикрывали от посторонних взглядов плетёные покрывала — их настелили поверх криво поставленных ларцов, спрятав и сундуки с товаром, и спящую среди них Кессу. Снаружи было темно, корабль покачивался под чужими шагами. Потом кто-то на берегу зажёг лучину, и Кесса увидела затылки людей, склонившихся над чем-то, и пушистые серые перья в волосах одного из них.

— К утру поправим, — сказала женщина с перьями, выпрямляясь. — Вы, втроём, отнесите его ко мне. На ногу ему наступать нельзя. Кто ещё с вами?

— Это караульный, — ответил, судя по голосу, Гийма. — Он спал полдня, а ночью обещал смотреть за хиндиксой. Я ему еды принесу.

— Ну, пусть смотрит, — покачала головой колдунья. — Куванцы нам не докучают, но сейчас все Речники в отлучке — а плотовщикам того и надо. Хаэй! Смотрите за берегом!

— Хаэй! Смотрим! — нестройно отозвались три голоса откуда-то сверху — верно, с обрыва. Кесса повернулась на другой бок и закрыла глаза. Она не хотела выбираться из-под покрывал, пока берег не опустеет.

Когда Кесса покинула укрытие, вокруг было тихо — только шелестела над обрывом Высокая Трава, да Река шуршала прибрежными камешками. Накинув серый плащ, странница встала на носу корабля и вгляделась в темноту. Из одной из пещер вышла едва различимая тень, поравнялась с хиндиксой и постучала по обшивке.

— Держи, — Гийма протянул Кессе укрытый листьями горшок, от которого пахло варёной рыбой и листьями Нонкута. — Гарту разрисовали колено какими-то узорами. Смех, да и только! Свейн спит уже. А кислухи нам не дали. Тебе нужно ещё что-нибудь?

— Нет, всё есть, — покачала головой Кесса. — Тут вроде тихо. Спите.

— А зачем ты летишь к сарматам? — тихо спросил, оглядевшись по сторонам, олданец. — К ним-то никто не полезет!

— Хочу узнать, светится ли вода под станцией, — ответила Кесса, не задумываясь. — От этого вред Реке.

— Она там всегда светится, — махнул рукой Гийма. — Речники говорят, что станцию заливает по весне. Тут ничего не сделаешь.

— Её чинили той осенью, — нахмурилась Кесса. — Заделали щели и дыры. Если и теперь вода светится, значит, отрава не сама вытекает. А травить Реку негоже.

— Вот как, — задумчиво протянул олда. — А можно её так починить, чтобы в степи никакая дрянь не валялась? У моего деда тем ядом отравилось полстада. Тогда отцу с сёстрами и пришлось уходить.

— Плохо, — покачала головой Кесса. — И вы теперь живёте на Реке?

— Я родился тут, — Гийма оглянулся на пещеру — её завеса снова зашевелилась. — Пойду я. А ты скажи сарматам про отраву в степи. Пусть своё себе забирают!

Ветер переменился — теперь дуло с востока, из степей, прогревшихся за день. Кесса сняла плащ и села на сундук. Подвески на Зеркале Призраков тихо зазвенели, и она покосилась на светлеющее стекло. Из синеватого сумрака проступали силуэты зданий, схожих с древесными стволами. Они жались гранёными боками друг к другу и тянулись к небу, и воздух над ними едва заметно дрожал. Тёмные прорези в стенах были едва различимы, Кесса начала их считать и тут же сбилась. Древний город замер по ту сторону стекла, покачиваясь в синеватом мареве. Кесса прищурилась, пытаясь разглядеть что-нибудь живое — хотя бы птицу на гребне искусственной скалы, или летучий корабль, проплывающий мимо, или пёстрые точки у подножия какой-нибудь башни. Но Зеркало не хотело показывать подножия — оно уткнулось взглядом в середину стены, а у его верхней кромки здания обрывались, и начиналось небо. Странным оно было — одноцветное, лиловое, без звёзд, без солнца, без туч…