Токацин - Чёрная река

• Название: Чёрная река
• Автор: Токацин
• Жанр: Фэнтези

О том, как Кесса Скенесова стала Чёрной Речницей, о её путешествии в Хесс и возвращении на гребне великой Волны, о существах и народах, встречаемых в Хессе, и о легендах, блуждающих там.

---

Внизу, в посеревшей траве, прибитой дождём, лежал мёртвый хеск — отчасти птица, отчасти — человек. Дождь смыл кровь с пронзённой шеи, но Кесса сразу увидела глубокие колотые раны — белое жало разило без промаха…

— Теперь Волна идёт и по небу, — фыркнул Нингорс, подходя к убитому. Он прихрамывал — чьи-то когти располосовали лодыжку.

— Эта её часть уже никуда не пойдёт, — сказала Кесса, глядя на туманную границу. — Ты победил дракона!

— Толку-то, — угрюмо отозвался Нингорс. — Он в Волне. Как был, так и остался.

— Но как?! — изумлённо мигнула странница. — Ты же ранил его…

— Я чую Агаль, детёныш. И в нём он был, — Алгана снова фыркнул и утёр лапой усы. — Разве что другие летуны, когда он удрал… И то — Элиг их знает, детёныш. Я бы не поручился.

Он склонился над мёртвым хеском, легко поднял его за крыло и сомкнул челюсти на его горле, рывком ломая позвонки и раздирая плоть.

— Ты растёшь, детёныш, — сказал Нингорс, ухмыльнувшись, и бросил мертвеца к ногам Кессы. — Твоя первая добыча. Ешь.

Перья хлестнули Речницу по ногам, и она отступила, поспешно отводя взгляд. «Ещё немного — и он мог бы жить,» — подумала она и стиснула зубы. «Спастись от Агаля и жить…»

— Не буду, — сказала она. — Ешь ты, Нингорс. Тебе надо заживлять раны.

— Эррх, — Алгана опустился в траву, зубами и когтями раздирая пернатую шкуру мертвеца. — Этого мне мало. Надо найти настоящую добычу…

Кесса сидела рядом с ним, отвернувшись, и гром не смолкал над долиной, но всё равно было слышно, как Нингорс хрустит птичьими костями. Где-то вдалеке подал голос Войкс, и падальщик на другом краю равнины ответил ему.

— Небо светлеет, — сказал хеск, набирая в ладони дождевую воду и вытирая морду. — Летим. Я чую — где-то здесь еда.

Ветер хлестал по истёрзанным крыльям, трепал облака, и тучи, изливая на ходу остатки влаги, неслись прочь от границы. Небесная тина и стаи ро, её сопровождающие, не успевали за облаками и растерянно покачивались в небе. Внизу серая трава вспыхивала в ярком солнечном свете россыпью битого стекла. Нингорс глубоко вдохнул и развернулся в воздухе, облетая по кругу жалкий клочок леса — зелёный холм, поросший невысокими хвощами и узколистным папоротником. Из-под деревьев, чудом выживших вдали от родных жарких болот, виднелись привычные листья и ветви серебристых ив.

Десяток ящеров-падальщиков, тяжело взмахивая крыльями, поднялся в небо. Нингорс, сердито рявкнув им вслед, приземлился рядом с безжизненной тушей алайги. Стряхнув со спины Кессу, он обошёл тело по кругу. Речница, неосторожно втянув воздух, прикрыла нос ладонью и попятилась — алайга лежала на жаре не первый день, и вонь гниющего мяса, слегка прибитая дождём, снова клубилась над тушей. Падальщики, усевшись на дерево, недовольно перекликались, но улетать не спешили.

— Зачем алайга вышла из леса? — вслух подумала Кесса, разглядывая тело. Задних лап и хвоста у ящера не было, и их не падальщики отгрызли, — они были отрублены чем-то, способным дробить кости, и рубивший спешил и не хотел разбираться в устройстве суставов.

— Смотри сюда, — Нингорс показал на бока и брюхо алайги. Кесса подошла и увидела глубокие колотые раны — кто-то тыкал копьём, будто в остервенении, пронзал уже мёртвое тело. Через дыры падальщики повыдергали внутренности, но шкуру алайги порвать не смогли — даже клыкам Нингорса её толстая кожа поддавалась с трудом. Хеск зашёл со спины, прижал тушу рукой и впился зубами в мясо. Кесса охнула.

— Нингорс, она же тут неделю тухнет! Разве это едят?!

— Умммррх… Всего три дня, — отозвался хеск, ненадолго выпустив кусок из пасти. — Кто-то ест — вон, лапы отрублены. Вчера, не то сегодня. Ешь, Шинн, этот ящер только-только размяк.

«Кто его убил?» — Кесса огляделась по сторонам, но на жёсткой траве, прибитой ливнем, не осталось следов — даже самой алайги, не то что хищников с копьями. «Отчего не забрал шкуру, бросил мясо стервятникам? Неужели и тут прошла Волна…» Кесса поёжилась и подошла к Нингорсу — с ним было спокойнее.

Алгана не спешил — дождь успел начаться, закончиться, ненадолго выглянуло солнце, и снова на Рат обрушился летний ливень. Осмелевшие падальщики устроились у задней части алайги, выхватывая куски мяса из ран на месте лап и хвоста. Кесса забралась под папоротник и съёжилась у его корней, вспоминая, как такой же ливень настиг её у кислотного озера Кинта, а потом едва не смыл целый город. «Непросто Нингорсу будет летать в такую-то погоду,» — невесело подумала она. «Может, и Волна приостановится?»

Где-то на берегу Великой Реки ловили Листовиков, и Праздник Крыс уже миновал, — если только перед Волной решились праздновать его… Кесса встряхнулась, отгоняя тоскливые мысли, огляделась по сторонам в поисках чего-нибудь радующего, но нашла только высоченный велатовый куст, выросший вровень с деревьями. Жёсткие прослойки коры свисали с его стволов, но от мягких светло-бурых полотнищ не осталось и следа, — их содрали до последнего клочка, даже на живом стволе виднелись царапины — кто-то и его хотел ошкурить, хотя неотмёршая кора ни на что не годилась. «Да, тут, наверное, часто бывают жители,» — покачала головой Кесса. «Тут ни один листик не залежится!»

Нингорс, насытившись, покатался по мокрой траве и, покончив с умыванием, заглянул в тень папоротника. Тёмные листья пучками прорастали из-под корней. Хеск, свернув из широкого листа кулёк, набил его тёмной пахучей травой и привязал к поясу. Кесса, учуяв знакомый запах, поморщилась.

— Зачем ты ешь эти листья? От них тебе худо…

— Худо от полного брюха чешуи и шерсти, — отозвался Алгана. — Они впрок не идут. Ты хоть что-нибудь поела?

— Да, у меня много еды, — Кесса показала узелок с варёными бобами и пучок тёмных прокопчённых полос мяса, похожих на палки — и на вид, и на ощупь. Нингорс обнюхал все припасы и фыркнул.

— Будешь жарить это мясо? — он кивнул на мёртвую алайгу. К ней уже слетелось полсотни стервятников — дождь кончился и больше не смывал их с неба.

— Оно тухлое, — покачала головой Кесса. — Странно, что оно лежит тут, и никто не убрал. Тут жители часто бывают…

Она указала на ободранный ствол велатового куста. Нингорс шумно принюхался и повернулся к лесу спиной.

— Пахнет корабельным дымом и злыми хесками, — ухмыльнулся он.

— Волна?! — вскинулась Кесса. — Нингорс, ты можешь лететь?

Чёрный дым столбом поднимался над чахлыми хвощами. Пахло гарью, но не тлеющей листвой или ветками, — запах был тот же, что на переполненных вайморскими повозками улицах Хеша. Не увидев за лесом огня, Кесса облегчённо вздохнула, — а потом из-за ветвей показались продолговатые воздушные шары, с шипением выпускающие пар, и ярко раскрашенные резные борта летающего корабля. Это был бескрылый хасен с высокими бортами и широкой палубой, сплошь заставленной плетёными ларями и заваленной связками брёвен. Там, где осталось немного места, громоздились пучки длинных тонких листьев, выгоревших на солнце до желтизны. На корме, на последнем свободном пятачке сидели, расстелив перед собой циновку, Варкины в тёмных накидках. Зыбкая тень хвощей прикрывала их от солнца, но не от полуденной жары, и они, вытащив из связок жёлтые листья, лениво обмахивались ими. У корабельной печи стоял, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, ещё один Варкин с рогулькой наперевес. Едва Нингорс направился к земле, хеск заглянул в печь и вытащил горшок с тёмной водицей. Горьковатый запах разнёсся над маленьким леском. Варкин, стараясь не обжечься, разливал отвар по чашам, соплеменники обмахивали его листьями. Корабельная печь с натужным свистом выплюнула облако сажи, шары над ней вздулись и затрепетали, из-под борта долетел гневный вопль, и на палубу взобрался ещё один Варкин, потрясая кулаком. Обрывки его возгласов долетели до Кессы, но она не вслушивалась — тут, на опушке хвощаника, было на что взглянуть, кроме корабля и недовольного хеска.

На границе тени и ярко освещённой степи лежал огромный пернатый ящер, дымчато-серый, с россыпью чёрных полос и крапин на блестящих боках. Длинные перья на лапах и хвосте отливали медью и багрянцем. Он лежал на боку, прижав к светлому брюху когтистую лапу. Чуть изогнутые жёлтые когти, длинные и блестящие, как стальные мечи, едва заметно вздрагивали. Бока зурхана тяжело вздымались, и он протяжно вздыхал. Что-то клокотало в его горле, и трава под пастью побелела от пены.

— Венгэтский зверь, — заметил Нингорс, углядев на длинной шее зурхана широкий ошейник с тёмными камешками.

Тень скользнула по брюху ящера, и он чуть приподнял голову, помутневшим взглядом провожая пришельцев. Из пасти липкими нитями свисала слюна. Его брюхо заколыхалось, в горле снова заклокотало, и он гулко застонал, уронив тяжёлую голову на траву.

Четверо Варкинов, завистливо поглядывая на соплеменников, распивающих отвар на палубе, топтались вокруг измученного ящера. Длинные копья в их руках были направлены на него. Кесса заметила широкие кованые наконечники в локоть длиной. «Металла-то истрачено…» — по старой привычке вздохнула она, но тут же осеклась. «От такого зверя обычной палкой не отобьёшься! Я бы и с таким копьём испугалась…»