Кристофер Банч - Король-Провидец

• Название: Король-Провидец
• Автор: Кристофер Банч
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-03211-8

Империя Нумантия на грани краха. Царящие во всех ее провинциях беззаконие и смута позволили возродиться темным силам древней магии, которые стремятся подчинить своей воле всех и вся. Но не оскудела Империя героями. Из уст в уста передается слух о необыкновенных способностях провидца Тенедоса, о беспримерной отваге его спутника Дамастеса и о том, что только они способны победить Зло, вернуть былую славу и величие Нумантии. Но победа дорого стоит. И все же, несмотря ни на что, Империя должна возродиться... пусть даже во имя служения великой богине Смерти.

---

Нас встретила делегация старейшин города. Нам сообщили, что мы будем удостоены величайших почестей, и жители Юрея будут рады снабдить нас всем необходимым — жильем, продуктами, медицинской помощью — пока мы не восстановим силы.

Мы молча слушали, не вполне понимая, о чем идет речь.

Сам я по возвращении ожидал встречи с офицером военной полиции и отрядом стражников, которые арестуют меня и закуют в кандалы. Я считал, что моя миссия завершилась полным провалом. Мы вышли из Ренана, имея в распоряжении около трехсот солдат, включая роту КЛП. В живых осталось лишь шестеро пехотинцев, и то лишь потому, что их раны были слишком тяжелыми и они не смогли выбраться из повозок перед последним боем. Из ста пятидесяти улан, которых я с такой гордостью вывел из Мехула, осталось шестьдесят пять, и большинство из них были больны или изранены. Из остальных выжило около половины слуг Тенедоса и лишь третья часть нумантийцев, которых мы пытались спасти. Единственной утешительной вестью было то, что в пути погиб лишь один из хиллменов Йонга. Для меня же подобный результат выглядел сокрушительной катастрофой.

Однако когда мы въехали в ворота Ренана, нас встречали как героев. Этот день был объявлен праздником; все флагштоки были украшены яркими знаменами, а толпы, собравшиеся на улицах, встречали нас приветственными криками.

Я решительно отказывался участвовать в подобном фарсе. Полагаю, Тенедос угадал мою мысль, так как он выпустил приказ, запрещающий солдатам разговаривать с кем-либо, будь то официальные лица, горожане или писцы из листков новостей.

Нас разместили в огромном дворце на берегу озера, и каждый получил собственную комнату.

Прибыли роскошные фургоны на пружинных рессорах, специально для возвращения моих уланов в Мехул, но они отказались, заявив, что уезжали в конном строю и вернутся обратно в седле.

Мне хотелось вернуться вместе с ними и погрузиться в рутину гарнизонного распорядка, но приказ Тенедоса был недвусмысленным: мне предписывалось оставаться в его распоряжении до получения иных указаний.

Молодой легат, приехавший из Мехула за остатками моего эскадрона, вручил мне запечатанный пакет. Легат показался мне совсем мальчишкой, хотя он был, пожалуй, даже старше меня. Остатки моей юности были выжжены каленым железом Кейта.

И хотя впереди меня ждало много других сюрпризов, ни один не мог сравниться с тем, что находилось в пакете. Там лежал один-единственный листок пергамента с лаконичным посланием:

"Легату Дамастесу а'Симабу:

Мужество и героизм, проявленные вами при командовании эскадроном Пантеры, соответствуют лучшим традициям 17-го Уланского полка".

Письмо было подписано домициусом Херсталлом.

Штатскому это может показаться пустым звуком, но для солдата, служившего в таком прославленном полку, как 17-й Уланский, во всем мире не могло найтись высшей похвалы. Я не верил своим глазам.

Я показал депешу Тенедосу, и он кивнул, заметив при этом:

— Это лишь начало, Дамастес.

Я не имел представления, о чем он говорит.

Я попрощался с эскадронным проводником Биканером и остальными; не знаю, как мне удалось удержаться от слез. Я говорил им какие-то слова, бессвязные и ничего не объяснявшие, не в силах выразить, как много они значат для меня и как я всегда буду чтить их. Мне показалось, что Биканер судорожно сглотнул, когда я отсалютовал им, а Карьян, похоже, простудился — он то и дело шмыгал носом, когда последние уланы эскадрона Пантеры медленно выезжали из ворот Ренана.

Я вернулся в предоставленные мне апартаменты, еще более просторные и роскошные, чем мои жилые комнаты в Сайане. Однако это не имело значения: я был бы так же счастлив или несчастен в однокомнатной лачуге.

На полу за дверью стояли два небольших чемодана, а на кровати сидела Жакоба.

Я заставил себя вежливо улыбнуться и спросил, могу ли я чем-нибудь помочь ей. Она глубоко заглянула мне в глаза и покачала головой, словно не обнаружив того, что ожидала.

— В прошлом мы говорили о том, как я могла бы отплатить тебе за спасение моей жизни, и о том, что могло бы случиться... если мы выживем, — наконец сказала она.

Я вспомнил, но ничего не сказал. В тот момент я ощутил необъяснимое раздражение. Мне хотелось лишь одного — чтобы меня оставили в покое, но, похоже, моему желанию так и не суждено было исполниться.

— Это идея Тенедоса?

В ее глазах вспыхнул гнев, и она уже открыла рот для резкого ответа, но затем сдержалась.

— Лейш Тенедос платит мне жалование за то, что я готовлю ему десерт, не более того, — она встала. — Ты хочешь, чтобы я ушла?

Я чуть не сказал «да», но во мне еще оставалась крупица здравого смысла, и я покачал головой. Она положила руку мне на плечо. После небольшой паузы я накрыл ее руку своей.

Мне почти не хотелось есть, но я заставил себя сходить в одно из помещений, отведенное под столовую, и проглотить тарелку супа. Потом я погулял в саду, не чувствуя мороза из-за другого, гораздо более сильного холода, сковавшего меня изнутри. Когда стемнело, я вернулся к себе.

Жакоба уже лежала на огромной постели, сдвинувшись к одному краю и свернувшись клубком. Я разделся так тихо, как только мог, и скользнул под одеяло рядом с ней, отвернувшись в другую сторону. Во мне не было ни страсти, ни похоти — вообще никаких чувств.

Ее рука прикоснулась к моей забинтованной ноге, затем она легла на спину и погладила ее — не чувственным, но дружеским, утешающим движением. Но лед, сковавший мою душу, был слишком прочным. Вскоре она вздохнула и отодвинулась. Через некоторое время ее дыхание стало ровным и глубоким, а потом заснул и я.

На следующий день Тенедос вызвал меня.

— Помнишь, как я сказал, что поздравления от твоего домициуса были только началом? — он протянул пачку депеш. — Это специальные распоряжения, полученные по гелиографу. Нас с тобой, моих помощников, а также некоторых воинов, сопровождавших нас в походе из Сайаны, волею Совета Десяти вызывают в Никею для полного отчета о «трагических событиях и злонамеренных действиях, предпринятых варварами Спорных Земель».

Мы должны ожидать прибытия пакетбота «Таулер», который будет отправлен через несколько дней, — продолжал он, сверившись с текстом депеши. — А тем временем нам предписывается отдыхать и в полной мере наслаждаться удобствами, предоставляемыми нам градоправителями Ренана по указанию свыше.

Затем мы отправляемся в Никею, где будем ожидать аудиенции у Совета Десяти, — он поднял голову и взглянул на меня. — Там-то все и начнется, друг мой. Они полагали, будто посылают меня в изгнание, а возможно, и обрекают на смерть, но Сайонджи рассудила иначе. Теперь они будут вынуждены выслушать меня и понять, что настало время перемен.

Говорю тебе, Дамастес — никто из погибших вместе с нами не умер напрасно, если это приблизит великое возрождение, о котором я мечтаю!

Тенедос встал и принялся возбужденно расхаживать взад-вперед.

— Да, я чувствую это! Это начало!

Я произнес какие-то вежливые слова, однако не ощущал внутреннего подъема. Но если Лейш Тенедос, Провидец Тенедос хочет, чтобы я сопровождал его в Никею... что ж, это место не хуже любого другого. Почему бы и нет? Может быть, вдали от гор лед в моей душе все-таки растает?

Это случилось гораздо раньше.

В тот вечер мы с Жакобой гуляли в саду. Было холодно, и мы оба надели теплые плащи. Молчаливо шагая бок о бок, мы вскоре вошли под сень огромного дерева. Хотя наступил Период Бурь, огромные разноцветные листья все еще льнули к ветвям. В нескольких ярдах от нас стояла скульптура — одна из множества украшавших окрестные сады. Сначала я не обратил на нее внимания.

Жакоба ловко вспрыгнула на толстую ветку, изгибавшуюся в трех футах над землей, и уселась там, так что ее глаза находились на одном уровне с моими.

Вечер был прохладным и ясным. Я смотрел на горы, на жуткие ледяные пики, отмечавшие границу Спорных Земель.

Внезапно они озарились призрачным светом, мерцающим как северное сияние, и вслед за этим кто-то обратился ко мне громоподобным голосом. Может быть, то был голос богини, а может быть, он принадлежал маленькой девочке.

"Мир есть смерть , — сказал он. — В мире нет ничего, кроме страданий и отчаянных попыток избежать возвращения к Колесу, или столь же безрассудного стремления к нему.

Если ты изберешь этот взгляд на мир, то такова будет и твоя жизнь , — продолжал голос. — Но неужели ты думаешь, будто капитан Меллет и его люди хотели умереть? Неужели они не желали жизни, тепла, любви и женских объятий?

Теперь Сайонджи забрала их, и девочку Эллори тоже. Может быть, она завладела и тобой?"

— Нет, — взволнованно ответил я, не отдавая себе отчета в том, что говорю вслух.