Светлана Саврасова - С чужого на свой и обратно. Записки переводчицы английской полиции

• Название: С чужого на свой и обратно. Записки переводчицы английской полиции
• Автор: Светлана Саврасова
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 9785969110601

Автор книги много лет помогала выходцам из Восточной Европы находить общий язык с британской полицией. Это трудная задача – ведь речь идет не просто о переводах с русского, польского, украинского или сербско-хорватского. Растолковывать приходилось – причем обеим сторонам – всю грамматику чужой жизни. «Тем, кто собрался выезжать, – читать как инструкцию, тем, кто остается, – читать для развлечения, и еще какого!» (Патриция Роговска, Лондон). Русский перевод своей книги, написанной по-польски, Светлана Саврасова сдала в издательство между двумя курсами химиотерапии. И умерла в день отправки книги в типографию. Светлая память.

---

Светлана Саврасова С ЧУЖОГО НА СВОЙ И ОБРАТНО ЗАПИСКИ ПЕРЕВОДЧИЦЫ АНГЛИЙСКОЙ ПОЛИЦИИ

1

1. И вот сижу я на скамье подсудимых в Коронном суде Борнмута. На другом конце сидит охранник, а рядом со мной – Артур Б., который обвиняется в насильственных действиях сексуального характера…

– Дерьмо у них, а не доказательства, – радостно комментирует Артур показания свидетелей, записи телекамеры наружного наблюдения и даже заявления собственного адвоката. – Ее честное пионерское против моего харцерского. Треп, делов-то. Точка.

Но, конечно, это не точка, только запятая или скорее даже двоеточие перед пояснением:

– Курва в мундире! Надо же. Пьяная. Еще и с розовым вибратором в сумке.

Я не хочу это слушать, не хочу тут находиться, не хочу даже телепатически кричать: «Дорогой мой! Ты прав – это честное пионерское 20-летней выпускницы средней школы, возвращавшейся с костюмированной вечеринки. Она хотя и была в драбадан и с трудом держалась на ногах, но ни разу не перешла улицу на красный свет. А твое честное харцерское – слово грабителя, который отсидел пять лет в Польше и за полтора года, проведенных в Англии, уже умудрился лишиться прав за вождение в пьяном виде; пытался не заплатить таксисту, за что был обвинен в мошенничестве; не реагировал на повестки из суда и не соблюдал условий освобождения на время следствия, не говоря уже о ворохе неоплаченных штрафов за парковку в неположенном месте.

Похоже, этот мой внутренний монолог каким-то образом оказался услышан Артуром, потому что он замолчал и замер.

Странно, мы оба уставились в окно слева от нас, над скамьей для присяжных. Смотрим на небо за окном. На тучи на этом небе. На солнце за этими тучами.

Завтра коронный цирк кончится, и я буду свободна! Присяжные должны вынести свой вердикт сегодня после обеда.

– Завтра, когда этот цирк кончится, я пойду за грибами! – решительно, как экстрасенс на сеансе массового исцеления, говорит Артур. Он уже показывал мне обратный билет из Борнмута в родной город Веймут. – С понедельника дождь каждый день лил, а сейчас такая жара. Я место знаю, моховики и красноголовики!

– Я тоже пойду в лес, – говорю я. – Я тоже место знаю.

– Не забудьте взять полотенце! – вежливо напоминает мне неудавшийся насильник. В его устах это звучит как-то мерзко. Тело вспоминает понятия «мерзость», «oтвращение» и «тошнота».

– Спасибо, – с трудом выговариваю я.

На самом деле Артур дает мне хороший совет. При собирании грибов в Англии полотенце весьма необходимо.

Ну, может быть, для насильника как-то по-особому.

Но с полотенцем по грибы – это местный колорит.

2

2. Вот я и в лесу. Артурчик остался в заключении. Просовещавшись четыре часа, присяжные единогласно вынесли вердикт: «Виновен».

Перед вынесением приговора судья запросил доклад офиса судебного куратора. Это учреждение прислало для беседы с Артуром немолодую женщину с большой анкетой в руках, и в течение двух часов та задавала ему вопросы типа:

– Являетесь ли вы алкоголиком? А если да, то хотели бы вы освободиться от алкогольной зависимости?

Ну скажите, в представлении человека, воспитанного на идее принудительного лечения от зеленого змия, какой алкоголик признается в том, что он не может не пить?! А? А здесь признаются. И только у таких есть шанс на бесплатное лечение. Специалисты по ресоциализации считать умеют, за принудиловку платить не будут.

Пожилая кураторша будет задавать свои вопросы, записывать ответы и – об этом Артур и не подумает – наблюдать за его реакцией: что вызвало у него раздражение? когда он запнулся? когда начал юлить и хихикать? когда замер и задумался? А потом с изумительной точностью подытожит свои заметки: подсудимый утверждает, что пьет по случаю, но не упоминает о том, что сам ищет такого случая; любой вопрос об отношениях между мужчинами и женщинами вызывает у него несоразмерное возмущение; он избегает вопросов на тему наркотиков и предпочитает возмутиться предположением, что у него может быть пивная зависимость.

Целью такого интервью является оказание помощи судье в выборе надлежащей кары из широкого диапазона наказаний, предусмотренных за совершение данного преступления. Это может быть восемнадцать месяцев тюремного заключения, а может и четыре года. Может быть в тюрьме строгого режима, а может – в исправительном учреждении открытого типа. Возможно даже лишение свободы с отсрочкой исполнения приговора. Только не в случае Артура. От решения судьи зависит, выдадут ли распоряжение о его высылке с территории Соединенного Королевства и пожизненном запрете на въезд в страну. Или только о запрете на въезд до апелляции в консульство. Десятки вариантов. Кураторша позвонит завтра, так что сегодня мне даже не нужно включать сотовый.

Лес – влажный и теплый, он пахнет детством и отцом, научившим меня собирать грибы. Интересно, если бы он был сейчас со мной, как бы он среагировал на то, что вместо плетеной корзинки я взяла сумку с рекламой Western Union и это дурацкое полотенце. А полотенце нужно для того, чтобы при виде другого грибника, собачника или еще кого-нибудь сразу же завернуть в него нож. Лучше всего еще до установления визуального контакта и обязательного How do you do?. В общественных местах можно иметь при себе острые предметы длиной не более трех с четвертью дюймов, то есть восьми с половиной сантиметров. И с чем-то таким идти за моховиками или приличными подберезовиками? Мы предпочитаем ходить в лес с тесаками! Ведь иногда надо и палку остругать, хлеба накусочить, ветчины наломтить. А здесь у каждого телефон наготове. «Эта иностранка с ножом – что она там копается под кустом? Что это за подозрительные останки под березой, напоминающие выбеленные дождем кости? Что у нее в той сумке? Что она делает в этом лесу без собаки и без улыбки на лице? Позвоним-ка в полицию. На всякий случай». Чего ожидать от общества, которому собирать грибы запретили еще в пятнадцатом веке после того, как одна королева умерла, отравившись мухоморами? А может быть, белыми грибами, приправленными цианистым калием?

Словом, без полотенца в английском лесу у тебя есть шанс нарваться на приключение и попасть в следственный изолятор за владение холодным оружием и «агрессивный», то бишь иностранный, акцент.

Если что-то рядом зашелестит, прячь нож в полотенце, изображай улыбку и наисладчайшим тоном говори: How do u do? Looks like rain today, d’you think?

Вот я и играю с этим ножом в прятки. Интересно, решился ли Артур на «сегрегацию» – на специальный блок тюрьмы для насильников, доносчиков и прочих тщательно охраняемых заключенных, которым грозит специфическое правосудие по уголовным обычаям? Ведь если он будет строить из себя героя и упорно твердить: «Я невиновен, это присяжные меня засудили», он рискует подвергнуть свое мужское хозяйство гораздо более тяжкому испытанию, чем то, которое выпало переодетой в полицейский мундир девушке с розовым вибратором.

Что-то я никак не могу отойти от работы, даже в лесу. Не отпускает она меня к отцу. Ощущаю только влагу, запахи, эхо, слабое прикосновение воспоминаний. Но нет связи с детством… И поэтому меня не удивляет вибрация правой ягодицы. Эта связь есть – звонит полиция.

– Констебль Трейси Кембридж, – слышу я в трубке.

3

3. Констебль Трейси Кембридж вызывает меня в участок по делу об изнасиловании – в пятнадцати милях от единственного моховика, нарисовавшегося вдруг под березой напротив. Похоже, мой телефон оснащен таким GPS-навигатором, который позволяет найти даже этот гриб в разделе «Местные достопримечательности». Я почти с облегчением покидаю этот неродной лес. Являюсь в участок в Солсбери, в котором горько плачет молодая красивая девушка – полька Марыся.

– Групповое изнасилование, – сообщает Трейси.

Вот так! Жизнь идет в шахматном порядке: то две недели одни мордобития, то банальные кражи в магазинах, а сейчас пришла очередь насильственных преступлений сексуального характера. Не выношу таких дел. Это весьма небезопасная область для переводчиков и вообще для всех участников следствия: приходится переводить подробности каких-то неописуемых социально-сексуальных расстройств. В социологии и психологии об этом тихо. Только мой польский муж, на четверть джазовый музыкант и на остальные три четверти алкоголик, когда-то поделился наблюдением по теме, сказав, что не может играть после просмотра порнографии – что-то странное происходит с чувством ритма и гармонии. Я была на паре его концертов и подозреваю, что перед каждым выступлением он посматривал порно в интернете или, по крайней мере, полистывал журнальчики.

И еще одна опасность. Когда на родной английской земле родная английская девушка становится жертвой сексуального насилия со стороны иностранца, такая ситуация невыносима для местного общества! Из всех гробов на всех кладбищах встают тени выдающихся национальных донжуанов, хоть их совсем немного (говорят, самая короткая книга на свете – это каталог хороших англиских любовников), и будоражат живых самцов заголовками местных газет: