Зигмунд Фрейд - Болезнь культуры (сборник)

• Название: Болезнь культуры (сборник)
• Автор: Зигмунд Фрейд
• Жанр: Философия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-081527-2

Почему войны неизбежны? Отчего возник кризис культуры в современной Европе? Возможно ли реконструировать личность Моисея – реального человека, а не библейского героя? Юмор – каков механизм возникновения этого чувства?

В сборник вошли избранные произведения австрийского психоаналитика Зигмунда Фрейда, созданные в течение всей его жизни, в которых выдающийся мыслитель XX века поднимает важнейшие вопросы культуры, психологии, религии, мифологии.

---

В некоторых отношениях новая религия являла собой шаг назад по сравнению с иудаизмом, как это регулярно случается, когда в религию силой или с согласия пастырей врывается масса людей из низших слоев общества. Христианская религия не удержалась на высоте одухотворенности, достигнутой иудаизмом. Она перестала быть чисто монотеистической, ибо переняла у соседних народов многочисленные символические ритуалы, вернула образ богини-матери и нашла место для многих политеистических божеств, хотя и поставила их в подчиненное положение. Она не стала закрытой, как религия Атона или ее наследница – религия Моисея, и не устояла под натиском суеверных, магических и мифических элементов, ставших труднопреодолимым препятствием для дальнейшего духовного развития на протяжении следующих двух тысячелетий.

Торжество христианства стало новой победой жрецов Амона над богом Эхнатона спустя полторы тысячи лет, одержанной на этот раз на куда обширной территории. Тем не менее с точки зрения религиозной истории – то есть относительно возвращения вытесненного образа и поступательного развития – иудаизм в известной мере выглядит окаменелостью.

Стоит попытаться понять, почему так случилось, что монотеистическая идея произвела столь сильное впечатление именно на еврейский народ, почему он так крепко за нее держался. Мне кажется, что на этот вопрос можно ответить. Судьба поставила еврейский народ перед лицом величайшего свершения и злодеяния доисторического времени, отцеубийства, заставив евреев повторно его пережить, убив Моисея – великую личность и образ отца народа. То был случай замещения припоминания поступком, с чем мы часто сталкиваемся при психоаналитической работе с невротиками. На побуждение к припоминанию, к чему их подталкивало учение Моисея, евреи реагировали отрицанием содеянного, настаивая на своей верности великому отцу и закрыв себе доступ к тому пункту, с которого позднее Павел начал свое продолжение ранней истории. Едва ли можно считать случайностью, что исходной точкой религиозного творчества Павла тоже стала насильственная смерть другого великого человека – человека, которого считала сыном божьим и долгожданным мессией горстка его последователей в Иудее; человека, которому позже досталась часть детской биографии Моисея; человека, о котором мы – впрочем, как и о Моисее – не знаем практически ничего достоверного, то есть не знаем, был ли он тем великим учителем, какого рисуют нам Евангелия, или привлекательность нового учения объясняется фактом и обстоятельствами его мученической смерти на кресте. Павел, ставший апостолом Христа, не был знаком с ним лично.

Убийство Моисея еврейским народом, – о котором говорит Селлин, нашедший свидетельства о нем в преданиях, и о котором, не приводя никаких доказательств, писал молодой Гёте[63], – является краеугольным камнем нашей реконструкции, связующим звеном между забытым событием первобытной истории и его поздним отголоском и воскрешением, определившим форму монотеистических религий[64]. Весьма привлекательным представляется предположение о том, что раскаяние по поводу убийства Моисея подтолкнуло евреев к желанной фантазии о приходе мессии, который должен вернуться и повести свой народ к искуплению и обещанному мировому господству. Если Моисей был первым таким мессией, то Христос, придя ему на смену, стал его восприемником в этом качестве. Таким образом, Павел имел исторически обоснованное право провозгласить народам: смотрите, мессия действительно явился и был казнен на ваших глазах. В воскресении Христа есть определенная доля исторической истины, ибо он был возвратившимся праотцем, преображенным в сына, занявшего место свергнутого отца.

Несчастный еврейский народ, который продолжал с упорством, достойным лучшего применения, отрицать убийство отца, позже жестоко за это поплатился. Евреям снова и снова повторяли: это вы убили нашего бога. И это справедливый упрек, если правильно его толковать. С точки зрения истории религии он должен бы звучать так: вы не желаете признать, что вы убили вашего бога (прообраз бога – праотца и его позднейшие перевоплощения), – но к нему необходимо сделать следующее дополнение: разумеется, мы сделали то же самое, но мы это признали, и поэтому на нас нет греха. Не все упреки, которые антисемитизм адресует потомкам еврейского народа, опираются на такое оправдание. Феномен упорной и непрекращающейся ненависти к евреям со стороны других народов, конечно же, объясняется не только этим. Можно вычленить целый ряд причин; какие-то из них имеют под собой основание и не нуждаются в толковании, а другие имеют глубинное происхождение и подпитываются из скрытых источников под влиянием весьма специфических мотивов. Из первых самым несостоятельным является упрек в том, что евреи являются чужаками. Этот упрек несостоятелен, потому что во многих местах, где ныне господствует антисемитизм, евреи жили с древних времен, а в некоторых местах они появились даже раньше, чем их нынешние жители. Например, это касается города Кёльна, куда евреи пришли вместе с римлянами еще до того, как город был занят германцами. Есть и другие, более серьезные причины ненависти к евреям, например, то обстоятельство, что они в большинстве случаев являются национальным меньшинством, ибо чувство общности массы для своей полноты нуждается во враждебности к чужеродному меньшинству, а немногочисленность этих изгоев прямо-таки взывает к их угнетению. Совершенно непростительными являются еще две особенности евреев. Во-первых, то, что они в некотором отношении отличаются от «приютивших» их народов. Их отличие незначительно, так как они не принадлежащие к чуждой расе азиаты, как утверждают их враги, а потомки самых разных средиземноморских народов и прямые наследники средиземноморской культуры. И все же они другие. Пусть не столь уж велико и заметно их отличие от нордических народов, – в частности, нетерпимость масс, как это ни удивительно, часто сильнее проявляется в отношении небольших отличий, чем в отношении фундаментальных. Еще более важно, что евреи сопротивляются угнетению, что они выстояли и сохранились, несмотря на самые жестокие преследования и гонения, что они обладают способностью на равных участвовать в конкурентной борьбе и, если позволяют обстоятельства, вносят значительный вклад в культуру стран проживания.

Глубинные мотивы ненависти к евреям коренятся в давно прошедших временах и коллективном подсознании народов, и я готов признать, что поначалу они могут показаться просто невероятными. И все же я рискну утверждать, что один из таких мотивов – это до сих пор не преодоленная ревность к народу, объявившему себя первородным и любимым дитятей Господа, словно его наградили верой по собственному требованию. Помимо этого, среди чуждых обычаев, которых придерживаются евреи, самое неприятное впечатление производит обряд обрезания, который напоминает о кастрации и поэтому вызывает отторжение и стремление забыть жуткий эпизод далекого прошлого. И наконец, мы не должны забывать, что народы, отличающиеся ныне своей ненавистью к евреям, приняли христианство по историческим меркам сравнительно недавно и зачастую принудительно – в результате насилия, сопровождавшегося кровопролитием. Можно сказать, что они «дурно крещены», так как под тонкой оболочкой христианства они остались такими же, какими были их предки, исповедовавшие варварский политеизм. Они не преодолели своей неприязни к навязанной им религии, но перенесли ее на тот источник, из которого возникло и пришло к ним христианство. Сделать это было тем легче, что Евангелия описывают события, происходившие в еврейской среде, и их действующими лицами являются исключительно евреи. По сути своей эта ненависть к еврейству есть ненависть к христианству, и поэтому не приходится удивляться тому, что немецкая национал-социалистическая революция, уловив эту внутреннюю связь обеих монотеистических религий, враждебно относится к ним обеим.

Д. Трудности

Возможно, что в предшествующем изложении мне посчастливилось нащупать верную аналогию между невротическим процессом и процессами становления религий и тем самым указать на возможное происхождение последних. В таком переносе феноменов индивидуальной психологии в психологию масс кроются две трудности, обусловленные различиями в их природе и проявлениях. Первая трудность заключается в том, что здесь мы рассматриваем лишь один случай из богатого арсенала религиозной феноменологии, не проливая свет на другие феномены. Автор вынужден с сожалением признать, что не может предъявить больше, чем данную аналогию, поскольку его профессиональных знаний недостаточно для того, чтобы во всей необходимой полноте завершить это исследование. Правда, исходя из своего ограниченного знания, автор может добавить сюда же случай учреждения мусульманской религии, каковое представляется ему усеченным повторением учреждения иудаизма и подражанием последнему. Мне кажется, что пророк Мухаммед изначально имел намерение полностью перенять еврейскую религию для себя и своего народа. Обретение единственного великого праотца привело к чрезвычайному подъему самосознания арабов, и этот подъем, в свою очередь, привел к величайшим потрясениям в тогдашнем мире, но истощил силы арабов. Аллах проявил большую благосклонность к своему избранному народу, чем Яхве к своему, но развитие новой религии вскоре закончилось застоем. Ей просто не хватило дальнейшего углубления, что произошло в иудаизме благодаря убийству основателя религии. Рационалистические с виду религии Востока являются по сути своей культами предков, то есть они останавливаются и застывают на ранних ступенях реконструкции прошлого. Если верно, что у первобытных народов нашего времени обнаруживается культ некоего высшего существа как единственное содержание их религии, то это следует рассматривать как задержку религиозного развития, которую можно сопоставить со множеством хорошо нам известных примеров рудиментарных неврозов. Мы не знаем, почему в обоих этих случаях не произошло дальнейшего развития. Можно предположить, что причиной тому степень общей одаренности этих народов, направление их коллективной деятельности и социальные условия, в которых они живут. Однако в психоанализе существует нерушимое правило браться только за решение посильных задач и не пытаться объяснить то, чего мы не знаем.