Андрей Кравцов - Русская Австралия

• Название: Русская Австралия
• Автор: Андрей Кравцов
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-4663-4

Российская диаспора в Австралии всегда стояла особняком по отношению к другим эмигрантским поселениям — в силу географического положения континента. Но именно здесь наиболее полно сохранилась русская культура.

Как смогли русские эмигранты, несмотря на существовавший статус «Австралия только для англосаксов» и политику ассимиляции, пронести свой язык и культуру, остаться русскими по духу и не раствориться в австралийской среде?

И при этом теперь, когда мультикультурализм является основной идеей австралийского общества, они продолжают жить как неотъемлемая часть местного общества.

---

Социальный состав русских свидетельствует о том, что большинство из них были выходцами из крестьянской и рабочей среды. В Австралии почти все русские занимались неквалифицированным тяжелым трудом — на строительстве железных дорог, в шахтах, на фермах. Бывшие моряки и кочегары, если не находили работы в порту или на каботажных судах, тоже становились разнорабочими. Лишь небольшая часть из них овладела более квалифицированными ремеслами.

Историк Елена Говор считает, что «революционный характер ранней русской эмиграции в Австралии, который стал притчей во языцех в работах и русских, и австралийских исследователей, был, по-видимому, слишком преувеличен. Большинство россиян составляли не профессиональные революционеры, а рядовые эмигранты и моряки, оставшиеся в Австралии. Другое дело, что под влиянием условий местной жизни или службы в армии некоторые из них в дальнейшем оказались под влиянием русских и австралийских радикалов. Среди тех русских, о революционном прошлом которых есть достоверные сведения, можно назвать лишь нескольких человек».

Семен Сучков, учитель из белорусского поселка Еремичи, сосланный в Сибирь в 1907 г., из ссылки, как и многие другие, бежал. Ив 1912 г. прибыл в Австралию. Когда в 1922 г. власти потребовали от него подписать документ об отречении от прежнего гражданства (эту формальную процедуру проходили все иммигранты для получения австралийского подданства), Сучков с горечью написал об этом: «Что до отречения от моего прежнего гражданства, я могу только сказать, что в душе я это сделал давным-давно, и сделать это на бумаге мне не составит труда».

Николай Синдеев, машинист, уроженец Сызрани, в 1909 г. был выслан из Петербурга за участие в политических митингах и с Дальнего Востока в 1910 г. приехал в Австралию. Относительно уроженца Петербурга Александра Петрова у австралийской полиции были подозрения, что он совершил в России преступление по политическим мотивам. Радикальных взглядов, по крайней мере после возвращения с войны, придерживался и Вальтер Калашников. Среди политических можно назвать еще эсера Николая Розалнева.

Примечательной фигурой среди белорусов был Альфред Маркович. Благодаря тому что в начале войны он попал под подозрение австралийских спецслужб как шпион, на него ими было собрано большое досье. Маркович был из состоятельной семьи, знал польский, английский, немецкий, французский и итальянский языки. В 19 лет он отправился в Лондон, затем три года жил в Новой Зеландии, после чего поселился в Океании, сначала на Самоа, потом на Тонга, где был плантатором и работал для английских и немецких фирм. Незадолго до начала Первой мировой войны он приехал в Сидней и вскоре вступил в армию. Несколько белорусов были моряками и, подобно Марковичу, начали свои странствия по миру с Англии, например, Прокофий Пашкевич и Вильям Деонк; другие работали в России на железной дороге, как Иосиф Будревич, или служили в русской армии, как Устин Гловацкий и Джон Матвейчик, и приехали в Австралию через Дальний Восток вместе с волной русских эмигрантов. Матвейчик воевал в Порт-Артуре во время Русско-японской войны, и когда в 1942 г. он умер в одиночестве в Брисбене, государственный попечитель передал в военное архивохранилище две его русские медали вместе с австралийскими боевыми наградами. В архиве сохранилась его анкета, где Джон указал ближайшего родственника, своего брата Андрея Матвейчика, проживавшего в деревне Ушков Груд Восковаского уезда Гродненской губернии. А вот судьба Павла Зундоловича была совсем другой. Он родился в 1865 г., получил теологическое католическое образование и еще в молодости приехал в Австралию, где работал в одном из самых отдаленных приходов — в Вилкании, среди аборигенов. Там же натурализовался в 1898 г. Во время войны уже немолодым человеком он взял на себя миссию сопровождать австралийские войска, отправлявшиеся в Англию, в качестве корабельного священника.

В составе российской иммиграции были представлены и другие национальности, проживавшие на территории Российской империи. Несмотря на политику «белой» Австралии, препятствовавшую въезду в страну лиц неевропейского происхождения (а попросту — всех не белых), сюда попали татары, осетины, грузины, армяне и, возможно, представители других народов Кавказа. Особенно много было среди них осетин — Кульчук Азиев, Моисей Бембалат Бараков, Бекза Гасиев, Борис Дезантов, женатый на русской Любе (на призывном пункте он расписался по-русски — Жантиев), Моисей Досоев, Александр Занген (или Зандегей), Алексей Толпаров, Томас Хабаев. Все они происходили из окрестностей Владикавказа, из сел Ардон, Гизель и Хумалаг. Почти все они осели в Южной Австралии, где работали в Порт-Пири на медеплавильном заводе. Вместе они вступили и в армию. Большинство из них свою религию указали как русские православные, а вот Моисея Досоева почему-то записали лютеранином. В прошлом он, кстати, воевал в Русско-японской войне в составе отряда казаков. Среди других уроженцев Кавказа назову грузин — торговца Павла Кирвалидзе и моряка Анисима Гвинзадзе из Кутаиси, а также лиц, национальность которых определить затруднительно: Михаила Елекоева, указавшего местом своего рождения просто Кавказ, и Вадима Байдакова из Тифлиса, который в Австралии первоначально работал парикмахером. А вот моряк Абдул Ганивахов из Казани, несомненно, был татарином, хотя при записи в армию его, как и Моисея Досоева, «превратили» в лютеранина. Были в составе австралийской армии и армяне, но родившиеся не в Армении, а в других странах, куда выехали их родители.

Но были в этой войне и трагические случаи, которые не вписываются в легенду анзаков. Альфред Ян де Топор Маркович, смелый, инициативный боец, через несколько дней после высадки в Галлиполи, когда каждый солдат, казалось бы, должен был быть на счету, неожиданно услышал от командира: «Маркович, я против вас ничего не имею. Вы хорошо поработали, но вы обвиняетесь в прогерманских симпатиях, вам нужно пойти на командный пункт и очистить себя от подозрений». На командном пункте его продержали под строгим арестом 8 дней, не предъявляя никаких обвинений, а затем сообщили, что он будет возвращен в Австралию с формулировкой: «Услуги больше не нужны». Однако на корабле, на котором он возвращался, прошел слух, что он шпион, и его посадили под арест. В это время его вещмешок попал в руки бдительных охранников, которые искали там оружие и амуницию. Не найдя оных, они прихватили бумаги и все, что было ценного, в том числе коллекцию раритетов, собранную Марковичем в Египте. Как человек состоятельный и образованный, у него к таким вещам был большой интерес. Когда, обнаружив пропажу, Маркович пожаловался, ему пригрозили заковать его в кандалы, а по возвращении в Австралию служба безопасности подвергла его допросам. «Улики», собранные против него, были просто смехотворны. Здесь, например, фигурировало то, что он работал для германской фирмы на Тонга перед тем, как приехать в Сидней. Для какой еще фирмы он мог работать, живя в германской колонии? Подозрения вызвали и первые дни пребывания Марковича в Галлиполи.

Австралийцы в окопах в Галлиполи. Фото 1915 г.

Вскоре после высадки его 3-го батальона командование послало его с донесением на командный пункт. Возвращаясь обратно, он не обнаружил своего подразделения, которое успело отступить, и уже в сумерках он присоединился к 16-му батальону, где, по существу, проявил себя героем, добровольно сходив несколько раз в разведку и применив свое знание французского языка для переговоров с окружавшими их турками. Его инициатива позволила предотвратить неожиданный захват их позиций противником. Когда обстановка нормализовалась, Маркович вернулся в свой батальон с запиской от командования 16-го батальона о причинах его отсутствия. Материалы допросов Марковича рисуют полную неразбериху, царившую в первые дни после высадки, дезориентацию командования. После возвращения в Австралию 17 июля 1915 г. Маркович был уволен с формулировкой: «Дисциплинарные причины». В его деле после этих слов стоит приписка карандашом: «Не преступление. Сомнительное имя». Эта история легла темным пятном на судьбу Марковича. Когда, будучи членом Лиги ветеранов, он боролся за права фронтовиков и разоблачал злоупотребления военных бюрократов, те опять вытащили на свет историю его увольнения из армии. Только к 1922 г. ему удалось добиться права на получение заслуженных воинских медалей. Девять лет спустя, когда он захотел получить работу в правительственном учреждении, о его прошлом вновь были запрошены службы безопасности. Правда, на этот раз чиновник честно написал: «Подозревался в том, что он шпион, но никаких оснований к этому подозрению так и не было обнаружено».

Галлиполийские испытания Александра Саста, русского моряка из Одессы, были не менее тяжки. Он был ранен в ногу вскоре после высадки и вернулся в свой 10-й батальон только после излечения в госпитале в Египте. 18 июля он был отправлен на передний край окопа, чтобы подстрелить турецкого снайпера. Они вели перестрелку, пока в ногу Саста не угодил осколок снаряда. Он звал на помощь своих товарищей, но из-за грохота артобстрела те его не могли услышать, и Саст несколько часов пролежал, истекая кровью. Ночью перед ним появился турецкий солдат, который попытался прикончить его штыком, но Саст из последних сил схватил штык (на допросе Саст предъявил шрамы на ладонях) и отвел удар. Увидев, что он ранен, турки перенесли его в траншею, а затем перевезли в свой госпиталь. Из госпиталя, после того, как его раны немного зажили, его отправили в Скутари (Ускудар), где подвергли изощренным пыткам за то, что он отказывался отвечать на вопросы. Ему связали руки за спиной и подвесили за кольцо на столбе так, чтобы ноги не доставали до земли. Через четверть часа он стал терять сознание. Его приводили в чувство и продолжали держать на столбе. Это продолжалось 4 дня. Затем его отправили в лагерь, где военнопленные работали по 12 часов в день, получая горячую пищу лишь раз в сутки. В декабре 1915 г. их перевезли в Болгарию, где заставили копать траншеи. Здесь Саст сошелся с болгарским солдатом, который хотел дезертировать из армии, перебравшись через Дунай. У Саста было припрятано несколько золотых монет, которые он пообещал болгарину за помощь. В январе 1916-го они успешно бежали через замерзший Дунай в Румынию, где уже скопилось много дезертиров из болгарской армии. Переодевшись в гражданскую одежду, Саст добрался до Бухареста, где повстречал еще двоих русских. Вместе они добрались до реки Прут, перешли ее с помощью проводника и оказались в России. Вскоре, меняя поезда, Саст добрался до Москвы. Он намеревался вернуться в австралийскую армию, но, опасаясь, что англичане сдадут его русским военным властям, предпочел не обращаться в британское посольство в Москве, а, найдя на карте Архангельск, в котором к тому времени находились британские войска, и подрабатывая по дороге на проезд, в конце концов добрался до британских частей. В июне он был доставлен в Англию, где и предстал перед следственной комиссией. Сколь ни невероятны были его приключения, ему поверили и направили сражаться в артиллерийскую часть во Франции.