Николай Борисов - Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья

• Название: Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья
• Автор: Николай Борисов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03389-4

В истории России дороги всегда были чем-то большим, нежели простая линия между двумя пунктами на карте. А потому и бездорожье — одна из двух главных бед нашей действительности — воспринималось и воспринимается особенно болезненно. («В России нет дорог — только направления», — острили по этому поводу иностранцы.) Вся наша история — это история бесконечных передвижений по громадным пространствам Евразии — порой вынужденных, порой добровольных, — и не столь важно, путешествуем ли мы по бездорожью жизни или по гладкому асфальту шоссе. «Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья» (а какая эпоха в России может быть названа иначе?) — это, по сути, книга о познании нами собственной страны и собственной истории — ибо иного способа познать страну, кроме как вдоволь поездить по ней, не существует. И не случайно книгу эту написал историк — один из лучших специалистов по истории средневековой Руси, автор многих книг, человек, вдоль и поперек исколесивший Россию. Две эпохи, выбранные им в рамках книги, — эпоха Николая I, когда зародился и расцвел жанр «дорожной» прозы, и наше время, — во многом схожи. Духовное «бездорожье», утрата ценностных ориентиров одинаково характерны и для второй четверти XIX века, и для наших дней. А потому и тогда, и сейчас, путешествуя — в кибитке ли, в тарантасе или за рулем собственного автомобиля, — мы пытаемся отыскать ту единственную дорогу, на которую когда-то звал русского человека Гоголь, заклинавший его «проехаться по России». А о том, как «ехалось» и ездится по вечным ухабам русских дорог, что сопровождало и сопровождает путешественника во все времена, без чего он не может обойтись, а что проклинал и проклинает по сей день, — и рассказывается в книге.

---

Правительство Михаила Романова искало дружбы с влиятельным Троицким монастырем. 5 ноября 1б1б года монастырь получил жалованную грамоту, согласно которой Радонеж и прилежащие к нему земли были переданы из казны в собственность обители. Одновременно было проведено размежевание с землями соседнего казенного села Воздвиженского. Благочестивый жест имел прагматичную подоплеку: Троицкий монастырь был хорошим хозяином и мог быстро вывести из упадка радонежские земли.

Смута разрушила систему ямской гоньбы, остро необходимую для такой обширной страны, как Россия. Ее восстановление было актуальной проблемой для правительства Михаила Романова. Поэтому в царской грамоте властям Троицкого монастыря от 5 ноября 1616 года не забыты были и ямщики. За службу им полагалось определенное вознаграждение.

«А в памяти из Ямского приказу, какова прислана в Приказ Большого дворца в нынешнем в 7125 (1616) году за приписью диака нашего Данила Яковлева, написано: До Московского разорения был ям на городке Радонеже, а охотников устроено было на нем сорок человек. А пашни дано было двесте чети: о пяти чети человеку в поле, а в дву потомуж; сена — четыреста копен: по десяти копен человеку. Да приказчику дано было пашни десеть чети в поле, а в дву потому; сена — дватцать копен» (187, 41). Теперь все это предстояло устраивать новому хозяину — Троицкому монастырю.

Достопримечательности

Говорят, что в лучшие времена в Радонеже было семь церквей и два монастыря (209, 427). Глядя на главный ряд домов современного села, трудно представить, где могли разместиться все эти алтари. Впрочем, из всего этого благочестия ныне уцелел один-единственный дом Божий…

На краю села, на кромке высокого берега речки Пажи высится построенная в 1836— 1842 годах и выбеленная прямо по кирпичу Спасо-Преображенская церковь. В некоторых описаниях ее называют «одним из лучших памятников стиля ампир в Подмосковье» (89, 29). Пожалуй, это слишком сильный комплимент. Церковь как церковь. Не хуже, но и не лучше множества ей подобных сельских церквей. Печать ремесленной работы провинциального архитектора. Тяжеловатые пропорции колокольни, неуклюжие и массивные колонны портиков, нелепый руст под самую крышу…

В таком месте можно было бы ожидать и чего-то более впечатляющего. Впрочем, спасибо, что и эту не взорвали в лихие времена…

Неподалеку от церкви на небольшом насыпном кургане — высокая фигура старца в монашеском клобуке. Это памятник («памятный знак») преподобному Сергию Радонежскому, поставленный скульптором В. М. Клыковым весной 1988 года. Сам Сергий представлен в образе отрока в нимбе, держащего в руках икону «Троица». Композиция напоминает об одном сюжете из Жития преподобного Сергия Радонежского — чудесной встрече отрока Варфоломея, искавшего в лесу потерявшихся лошадей, с ангелом в образе старца. Старец благословил отрока и дал ему съесть просфору, после чего он легко научился грамоте и способностями далеко превзошел всех своих сверстников.

Этот сюжет, изображенный на знаменитой картине М. В. Нестерова «Видение отроку Варфоломею», в реальности мог быть где-то здесь, в окрестностях Радонежа. Впрочем, в селе Варницы близ Ростова Великого также показывают место, где произошла эта знаменательная встреча. Для историка нет ничего более сомнительного, чем встреча легенды с географией. Но та зачарованная поляна в лесу, которую Нестеров изобразил на своей картине, существует до сих пор рядом с усадьбой Абрамцево. На туристических схемах окрестностей усадьбы она именуется «долиной отрока Варфоломея».

Но вернемся в Радонеж, к памятнику святому Сергию. «История — это политика, опрокинутая в прошлое», — говорил создатель марксистской схемы русской истории М. Н. Покровский. Установка этого монумента стала первым ядром, выпущенным по бастионам «научного атеизма» и «воинствующего материализма». Помню, какой переполох вызвало тогда у местных властей торжественное открытие памятника, подцержанное шумными акциями и шествиями членов общества «Память»…

* * *

За памятником открывается глубокая долина реки Пажи. Она полна воздухом и тишиной. Весной здесь бывает море черемухи и открывается всемирный конкурс соловьев.

Вниз тропа ведет к деревянной часовне-купели над водой. Правее — поросший деревьями холм старого городища, обращенного в сельское кладбище. Здесь не раз закладывали свои шурфы археологи, выуживая из земли довольно скудный улов в виде битых горшков, сломанных замков, рассыпавшихся бус и прочей мелкой рыбешки из реки времени.

Древний Радонеж спит, укрывшись тишиной веков…

И только где-то далеко, за полями и оврагами, за соловьями и археологами слышен тяжелый гул. Это работает день и ночь фабрика по переработке пустоты — Ярославское шоссе…

Памятник путнику

Паровоз упразднил пешехода… И с этой переменой что-то важное, необходимое умерло в душе человека. Одним из тех, кто оплакивал добрую старую дорогу, был английский мыслитель Джон Рёскин.

«В давние дни путешествовали по-иному — расстояния можно было преодолевать лишь тяжким трудом, но труд этот вознаграждался: отчасти удовольствием увидеть те земли, через которые пролегал путь, отчасти радостью, которую испытывал путник в вечерний час, когда с вершины крутого холма видел тихую деревушку, раскинувшуюся среди лугов возле равнинной речки, сулящую мирный отдых; когда за долгожданным поворотом пыльного тракта ему вдруг представали башни прославленного города, тающие в закатных лучах; путешествие подразумевало долгие часы тихого, вдумчивого блаженства, которое имеет очень мало общего со спешкой и суетой железнодорожного вокзала…» (159, 47).

Великое искусство путешествовать наполовину состоит из умения не спешить.

Не торопитесь покидать берега Пажи. Помимо исторической ауры и прекрасных пейзажей, это одно из немногих мест на нашем пути до Ростова, где вы можете вспомнить в себе путника. Вот выходит из села проселочная дорога через поле к ближнему лесу. Это та самая дорога, по которой ходил когда-то святой Сергий. По сторонам — родная бесхозяйственность, ржавеющие в поле плуги, запутанная сеть тропинок. Но как славно идти, — не мчаться в гремящем вагоне или гудящем авто, а просто идти, — ощущая под ногами землю.

Идите, идите туда, к лесу, где день и ночь изливается родник преподобного Сергия, где под дубом таинственный старец легко решает проблему плохой успеваемости, а потерявшаяся лошадь сама выходит вам навстречу из белесого вечернего тумана…

И отчего бы не поставить здесь, на окраине Радонежа, на этой теряющейся в полях древней дороге, памятник Путнику — русскому путнику с дорожным посохом и котомкой за плечами. Так и стояли бы они на двух концах села, как альфа и омега русской жизни, памятник великому святому — и памятник безымянному страннику, взыскующему того, чего, наверное, и нет на земле…

Глава сороковая. Рязанцы

Деревня Рязанцы расположена в трех верстах от Воздвиженского в сторону лавры. Название заставляет искать здесь следы каких-то переселенцев из Рязани. Однако это лишь еще один пример обманчивости и изменчивости топонимов. Во времена Ивана Грозного деревня называлась Резанцево, что, скорее всего, указывает на какие-то отрезки или прирезки земли. И лишь в XIX веке название деревни приняло современный вид.

Подобно многим окрестным селам и деревням, Рязанцы входили в состав обширных вотчин Троице-Сергиева монастыря.

Немного не доходя до Рязанцев, справа от дороги находилась построенная в XVII веке часовня Крест, иначе называемая Стефановой часовней. Это было небольшое квадратное в плане сооружение с килевидными арками в оформлении фасадов. Под каменным шатром часовни хранился вырезанный из дуба и обшитый липовыми досками огромный деревянный крест. На одной стороне креста представлено было Распятие, на другой — преподобный Сергий Радонежский.

Устройство часовни связано со старинной монастырской легендой. Знаменитый проповедник и миссионер, просветитель Великой Перми, епископ Стефан Пермский однажды проезжал в этих местах, но не имел времени посетить Троицкий монастырь. В ту пору Переславская дорога обходила монастырь стороной и ближе всего подходила к обители именно здесь, на этом холме (209, 423).

Высоко почитая «великого старца» Сергия, Стефан остановил свою повозку, обратился в сторону обители и отдал низкий поклон. В это время Сергий сидел с братьями за трапезой. Внезапно он поднялся, повернулся в сторону Переславской дороги и также отвесил поклон. Изумленные монахи стали спрашивать игумена, что означает этот безмолвный знак уважения. Сергий ответил, что в эту минуту их издалека приветствовал владыка Стефан. Монахи расспросили местных жителей, и те подтвердили слова Преподобного. В память об этом чудесном общении двух святых у дороги был поставлен поклонный крест, позднее укрытый часовней.