В. Галечьян - Четвертый Рим

• Название: Четвертый Рим
• Автор: В. Галечьян
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Увлекательный роман, события которого происходят в России начала XXI века, предостерегает от будущего, напоминающего последние дни римской империи, погрязшей в насилии, оргиях и мистериях. Герои повествования проходят через многие испытания, их соблазняют и пытают. Они вынуждены менять облик, скрываться, отстаивать свою жизнь и любовь с оружием в руках.

---

Эол застонал и попытался рывком освободиться от стягивающих его метафизических пут.

— Надо сделать совсем простую мыслительную работу. Рокировку. Прикинуть на себя все, что ты причиняешь другим. Но с тобой и говорить на эту тему бесполезно. Такие, как ты, понимают только силу. Но я, могущий во всех подробностях вообразить действие боли, как я могу причинить ее даже таким выродкам, как вы. — Он засмеялся. — В католических церквах существовал обычай расправы без пролития крови. Вот и я сниму с себя моральную ответственность за ваши души и тела. Свяжу вас не воображаемой, а моральной веревкой и передам властям. Око за око, мальчики мои!

Уже светало, когда в коридоре лицея возле комнаты Луция раздались грузные шаги. Залитый светом коридор вдруг погрузился в темноту. Только резкая полоска света шла из-под двери. На секунду дверь отворилась и снова захлопнулась за вошедшим. Человек с закрытым платком подбородком и носом подошел к лежащим на кровати мастерски связанным и прикрученным к кровати громилам и вытащил откуда-то из рукава нож. Не торопясь, разрезал он одну веревку за другой, пока не уничтожил все связывающие движения путы. Затем он погасил в комнате свет и исчез за дверью.

Эол с товарищем полежали несколько минут неподвижно, не чая своего освобождения, потом заворочались, распрямляя спеленутые веревками члены. С кряхтением и стонами они сползли с кровати, поднялись, привели, как могли в темноте, себя в порядок и, не подбирая дубинок и шнурка, выскочили в коридор и исчезли во тьме. Их шаги были слышны какое-то время, потом затихли.

6. ПРИГОВОР

Вернувшись к себе, Луций с большим удивлением разглядывал следы, оставленные посетителями. Обрезанные куски веревки, дубинка, кастеты, одинокая туфля у входа. Воображение его отказывалось поверить даже в десятую долю опасности, которая высвечивалась в каждом найденном предмете. Наконец он решил объявиться директору, чтобы взять краткосрочный отпуск и уехать со всеми документами и братом в Санкт-Петербург. Несколько удивленный обилием праздношатающихся лицеистов и педагогов, которые временами шарахались от пробегающих с грозным видом шиваитов, однако же безо всяких приключений добрался Луций до третьего этажа и тут же вошел в прикрытую дверь директорской приемной. Комната поразила его присутствием нескольких лиц в белых халатах, окруживших выдвинутый в центр диван. На нем лежал некто весьма знакомый с закатившимися глазами и ледяной повязкой на лбу. Сестра набирала как раз одноразовым шприцем розовую жидкость из маленькой бутылочки, а повернутый спиной к окружающим и лицом к больному человек в полуформенном кителе тихо, но настойчиво вопрошал: «Кто же тебя так саданул, родимый?»

Видя, что присутствующим не до него, и справедливо полагая под белой повязкой мягкие черты секретаря, Луций ни минуты не медлил и, резко раскрыв двери, вошел в кабинет. То, что он увидел, поразило его. Соскользнув с остатков паркетного пола, Луций задержался на обломке перекрытия, который подозрительно кренился вниз, провисая в междуэтажную пустоту. Юноша замер на месте, чувствуя, что при малейшем движении может провалиться. Потом шажок за шажком ему удалось дойти до порога, с которого он так легкомысленно стартовал, и выбраться назад в приемную. Казалось, никто не обратил внимание на его манипуляции, но только он вышел за дверь кабинета, как к нему подлетел небольшой человек, вовсе ему не знакомый, и увлек его в коридор.

— Я насчет вашей кровати, — начал человек, продолжая держать Луция за руки своими худыми и очень цепкими пальцами. — Вы ведь сегодня не в стенах ночевали?

— Не в стенах, — с изумлением ответил Луций не в силах сообразить, по какому праву его допрашивают и какой линии ему лучше держаться.

«Может, он хочет купить мою кровать, так как она широкая и мягкая», — даже подумалось ему, и он стал мечтать о сделке, чтобы было на что купить билеты. Но вопрошающий как-то мало походил на коллекционеров подержанных кроватей, почему Луций с мыслью о продаже распрощался и снова прислушался к словам незнакомца.

— Вы после улицы должны были переодеться, — талдычил свое незнакомец, — надеюсь, эти двое вас не потревожили?

— Какие двое? — с изумлением посмотрел на него Луций, и вдруг истина стала доходить до него.

— Это вы оставили у меня мусор? — накинулся он на слабо пищавшего что-то человека. — И дверь так бестолково вскрыли, что ключ почти в замке не поворачивается. Я еще не посмотрел, что у меня пропало, но, если вы украли что-нибудь ценное, рекомендую вернуть, потому что я не замедлю обратиться в сыскной отдел. Там у меня родственник служит. — Последнюю фразу добавил он для устрашения, потому что и сам почувствовал какую-то легковесность в своих словах.

Почему-то его упоминание о сыскном отделе собеседника очень обрадовало. Он заулыбался, развел руками в стороны и сообщил юноше, что сам является приверженцем упомянутой организации.

— …Только прежде, чем вы ринетесь в сыскную, я хочу попросить лежащих у вас преступников никак не трогать и не развязывать. С минуты на минуту я жду специальный наряд, чтобы их забрали, не вызывая волнения. Кроме того, рекомендую не возвращаться к себе, пока я вам не разрешу, потому что Эол и Квинт Гортензий направились к вам, чтобы лишить будущий суд ценнейшего свидетеля.

— Это меня что ли? — недоверчиво спросил Луций и засмеялся. — Они же знали, что я не буду давать никаких показаний. Только вы опоздали малость. Комната моя давно пуста. И постель уже холодная. Птички улетели, не знаю, впрочем, как далеко.

Маленький человек посмотрел на него искоса и сразу ему поверил.

— Вижу, что не врете, — сказал он, сжав зубы так, что слова с трудом через них прорывались. — Вы ведь директора искали, так пойдем, я думаю, мои подопечные не так далеко ушли.

Почему-то Луций пошел за человечком не раздумывая, а тот неторопливой походкой спустился на второй этаж. Еще не доходя до преподавательской, услыхали они сквозь стены баритон Стефана Ивановича и невнятное бормотание отвечающих ему лиц. Не стучась, человечек толкнул дверь и вошел, взглядом приказывая Луцию следовать за ним. Преподавательская, которую Стефан Иванович вынужденно сделал своей штаб-квартирой, была небольшой и уютной комнатенкой, где педагоги, устав от своих юных учеников, пили втихую чай.

Перед директором стояли двое юношей из охраны — Ромул и Рем и, свесив головы на могучие шеи, слушали потоки самой изощренной аргументации, срывающейся с губ директора.

— Что значит они не идут? — шумел директор. — Как это понимать? Ты им объяснил, что речь идет об их полудурочных шкурах?

— Объяснил, — нехотя сказал Ромул. — Правда, мои объяснения для них, что евнуху публичный дом. Они просили вам передать, что прошлое для них — затерянная могила, жизнью своей они дорожат не больше, чем ветхой тряпкой, а главное для них — это замаливание грехов для будущего рождения.

Все это Ромул прочитал, вынув из кармана замызганную бумажку, чтобы не было сомнений в источнике.

— Сошли с ума, — упавшим голосом пробормотал директор, но что-то, видимо, в коллективном сумасшествии его охранников казалось ему неестественным. — Приведите их насильно, — потребовал он, — будут сопротивляться — свяжите. Людей возьмите сколько надо, но чтобы через пять минут оба грешника были у меня.

Выпалив это все и проводив не шибко рвущихся выполнять поручение охранников, он обратил наконец внимание на Луция и его спутника. Точнее сказать, он вовсе не обратил внимания на студиуса, зато весьма пристально вгляделся в полицейского, которого узнал сразу.

— Напрасную работу проделываете, — с укоризной сказал ему полицейский, — вторичную, так сказать. Я имею в виду ваши слова насчет связывания. Уже были голубчики связаны, да вы же и развязали. Только я вашу акцию предусмотрел…

— Так, так, — сказал директор после некоторого размышления, — я, признаться, так и думал, что это вы на ребятишек моих порчу напустили. Вообще-то сильны. Я полагаю, что в средние века вы бы свои нынешние года не пережили. За колдовские штучки. Вы что предпочли бы: костер или плаху?

На такой простой вопрос у полицейского ясновидца слов не нашлось, он только пожал плечами и произнес, испытующе глядя на директора:

— Сейчас я их вам вызову. Прошу любить и жаловать.

Но Стефан Иванович только рассмеялся.

— Смешной вы малый, — сказал он веско. — Но кто же так вульгарно убийство обставляет? Да и кроме того, должны же вы чувствовать, что я человек с принципами. И в них вовсе не входит уничтожение собственных учеников. Даже странно, что мне приходится это объяснять такому человеку, как вы. Я бы отсеял его на сессии, и он, не будучи студиусом, сразу бы стал для меня безвреден. Они были у меня утром. И можете поверить, я сразу понял, что вы над ними поработали. Но простите, уважаемый, бесчеловечно лишать людей их прошлого.