Василий Еловских - В родных местах

• Название: В родных местах
• Автор: Василий Еловских
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1981

Новая книга курганского прозаика В. Еловских повествует о рядовых солдатах войны, о тружениках современной деревни, о рабочих и инженерах. Рассказы и очерки ставят важные проблемы морально-этического порядка.

---

Потом были срочная служба в армии, в дальневосточных болотах, у беспокойной границы, учеба в институте на ограниченном пайке — мать болела, а кто еще, кроме нее, мог помочь ему. И когда мать слегла в постель, перевелся на заочное отделение и стал работать слесарем в совхозной мастерской. Здесь ему в общем-то везло: вскоре его назначили временно исполняющим обязанности заведующего мастерской, а потом и окончательно утвердили в этой должности. Он женился.

Больше всего маячил в памяти Михаил Зайцев, слесарь, человек лет тридцати с небольшим, такого же возраста, как и сам Егор.

…Июльский полдень. За изгородью, окружающей мастерскую, тянутся поля, там остро, одурманивающе пахнет сырыми травами и слышен монотонный стрекот кузнечиков. А в мастерской… Тут как на маленьком заводе: пахнет машинами, земля тяжело утоптана и черна; шумят токарные станки и слышатся грубые удары о металл. Только один станок мертвенно неподвижен и тих. Он сломался.

Егор подошел к Зайцеву и протянул наряд на работу, в котором написано, что надо делать, за какое время и при какой расценке. Зайцев отвечает не сразу. И как отвечает:

— Что это?

— Станок вышел из строя.

— Ну!..

— Займись, пожалуйста, дело очень срочное.

— Все срочное.

— Все одинаково срочным быть не может. Что-то идет в первую очередь, что-то во вторую.

Егор говорил с Зайцевым торопливо и как бы немножко виновато, будто для себя просил и стыдился, что приходится утруждать занятого человека. Он всегда говорил с Зайцевым так. Это началось еще в школьные годы. Мишка Зайцев был забиякой и крикуном. Правда, со своими он дрался редко, но часто нападал на ребят из других деревень. Привыкнув мальчонкой к Мишкиному верховенству, Егор и позднее чувствовал себя в разговоре с ним как-то напряженно, скованно. Чтобы скрыть эту окаянную напряженность, унизительную для заведующего мастерской, Егор порой переходил на грубоватый тон. Но Мишку не проведешь, он лишь усмехался и «гнул» свое:

— Ладно, посмотрю.

Зайцев говорит громко, недовольно, глядит насмешливо и зло. Он на всех глядит насмешливо и зло. Нахал. Ленив и жаден. И слишком уверен в себе.

— Повторяю: работа срочная.

Михаил посмотрел станок и подал наряд обратно Егору.

— Тут написано: заменить шестеренку! Там не только шестеренка… Там и с суппортом…

Токарь ничего не говорил Егору про суппорт, а хорошенько проверить станок у Егора не было времени — вызывал главный инженер совхоза, потом было совещание в конторе. Станок старый-престарый. Совхозная мастерская — не «Сельхозтехника» и тем более не завод, и старый станок сойдет.

Он проверил суппорт. Да, не в порядке.

— Займись!

Михаил смотрел теперь уже вопросительно.

— Определим потом… по затраченному времени.

Сказал и подумал: «Быстрой работы от Зайцева не жди».

«Затраченное время» — понятие неопределенное, оплатят по рабочим часам. Можешь поторапливаться, а можешь — с прохладцей, только делай вид, что вовсю «вкалываешь».

Зайцев просиял:

— По времени… А потом получишь гроши.

Странный у него голос: громкий и крикливый. Всегда крикливый, о чем бы ни говорил. В мастерской еще ничего, а на улице, в конторе и дома неприятно слушать.

— Да хватит тебе! — поморщился Егор.

— Что хватит? Что хватит?

— Ты же больше других зарабатываешь, вот что. К чему этот разговор?

— Я вкалываю, как окаянный, да чтоб еще меньше всех? Ту неделю, вон, до ночи шпарил.

— Ну, во-первых, не до ночи. А во-вторых, кто просил тебя оставаться? Кто?

— Я времени не жалею, только бы платили по-человечески. А то шиш получаешь. Хотя бы с этими… с рационализаторами… Навыдумывают, хрен знает чо, а я возись. Ведь это почти новую машину, никому не известную, делай.

— Ну уж новую!.. Да и какая там машина!

— Начальству, я вижу, все просто, — уже орал Мишка. — Конечно, команды отдавать — это не с молотком крутиться. Только разом и дерева не срубишь. Возьмем тот же навозоразбрасыватель. Какие расценки на него установили, позволь тебя спросить? Пользуетесь тем, что такую хреновину нигде, кроме нас, не делают. Какие вздумаете, такие нормы и расценки установите. А та ерундистика для удобрений… А переделка грузовиков в самосвалы?.. Горе, а не оплата. Слезы!..

Да, в совхозе часто делали различные приспособления по чертежам рационализаторов. И сами выдумывали названия этим приспособлениям. Изготовили навозоразбрасыватель. Его навешивают на трактор. У него восемь лопастей, они крутятся в разные стороны. Трактор подъезжает к куче навоза, лопасти захватывают навоз и быстро разбрасывают во все стороны. Сделали механизм, который режет и измельчает спрессовавшиеся минеральные удобрения. Ну и в отношении самосвалов… Сами сварили каркас, борта. В общем, обыкновенные грузовики переоборудовали в самосвалы. Ничего, получилось, инженер из сельхозуправления аж онемел от удивления: «Смотри-ка, самосвал как самосвал!»

Конечно, работал не один Зайцев, многие работали. А вот жалуется на плохой заработок только он, Зайцев.

— Послушай, ну как тебе не стыдно? Ведь ты больше двухсот в месяц зарабатываешь.

— Ну, выколачивал… А работа какая?

— Работа как работа.

— Да, нет!

— Что нет?

— Надо было не только кумекать, но и руками…

— Во всяком деле так.

Михаил усмехнулся:

— Дело делу рознь. Как говорится, легко поел, легко и сделал. Это только богатому деньги — не забота.

И пословицы какие-то подозрительные. Ну и тип!

С нормировщицей спорит: «Разве за такое время можно успеть? Ты что?! Какого черта у вас заработаешь? Это ты во всем виновата».

Но та — кремень, с характером, хоть закричись — не уступит, да еще на собрании подденет, обсмешит. Ухаживать пытался. Трудно сказать, всерьез или шутейно, но заметно было — ухаживает: вьется как молодой петух возле курочки… Он, Зайцев, такой волокита. Третий раз женат, теперешняя жена — учительница, серьезная, работящая, полная противоположность муженьку. Ходят слухи, что Мишка перед сватовством пригрозил учительнице: «Выходи, добром прошу. Не выйдешь — порешу и тебя, и себя». Однако было это в действительности или не было, Егор не знает, — село полно всяких слухов и достоверность их весьма сомнительна.

Егор часто дивился, до чего же неразборчивы иные женщины: на скромного, делового парня — ноль внимания, а в сторону пустомели и зубоскала — игривая улыбка. Зайцев всегда весел, смотрит на женщин свысока, снисходительно и — шуточки, шуточки. Говорят еще, что Зайцев очень щедр на подарки для женщин — духи, конфеты, безделушки. Дарит и старым, и молодым, любит дарить. Ну, молодым — понятно, а старым?.. Выходит, не скупой, хотя и хапуга. Нормировщица подарков не принимает и в ответ на Мишкины улыбки и шутки отмахивается: «Отвались, тебе говорят!»

Зайцев всеми силами старается отбояриться от невыгодной работы. Поразительное чутье на выгодный наряд. Ведь все одинаково выгодным быть не может: что-то получше, а что-то похуже, потяжелее и менее денежно. И тут никакой нормировщик и администратор не сделает все одинаковым и справедливым, — в каждой мастерской свои условия и порядки.

…А Михаил Зайцев шумел:

— Не буду я эту штуку делать! Подите вы!.. И вообще не могу я сегодня робить. Еле на ногах стою, а тут… Пойду в больницу.

Работа была срочная, ее дали другому слесарю. Пришел из больницы Зайцев.

— Ну как? — спросил Егор.

— Что как? Велели остерегаться.

Егор позвонил врачу и услышал то, что и ожидал:

— Зайцев? Да ничего особенного. Легкое недомогание. Может ли работать? А почему не может?

В позапрошлом году Егор заболел. Сахарный диабет. Видимо, сказалось нервное напряжение. Он с детства был излишне впечатлительным и нервным. Такими же были мать и бабушка. К вечеру невыносимо уставал и — вот наивная душа! — стараясь избавиться от непривычной и тягостной усталости, пил чашку за чашкой крепкий сладкий кофе, что, как теперь понимает, усиливало диабет и не избавляло от невроза; прежде деликатный и спокойный, он стал раздражительным, нетерпеливым, мучился от бессонницы и головных болей. Лежал в больнице. По совету врачей оставил должность заведующего мастерской и вот уже года полтора работает слесарем.

Зайцев, видать, не знал, не думал, что Егор может слесарить не хуже его; Михаил работал в соседнем совхозе и пришел в мастерскую в то время, когда Егор был заведующим.

— Так, так! С молотком робить — это тебе не команды подавать, — посмеивался Зайцев и закатывался глупым смехом.

Вспомнились слова директора совхоза Быкова: «Зря в мастерской остаешься. Становишься за верстак вместе с бывшими подчиненными».

Однако все бывшие подчиненные, кроме Зайцева, вели себя хорошо.

Егор понял, что по натуре своей он не руководитель и не начальник: мягкотел, нетребователен, с тихим детским голоском и внешностью неприметен — низкорослый, тощий, сутулый, в очках, похож скорее на библиотекаря или счетовода. А ведь руководитель должен хоть сколько-то впечатлять и внешностью. Работал он хорошо и был столь аккуратным и строгим к себе, что кое-кто в шутку звал его педантом. Педант… Любой добрый работник кажется немножко педантом.