Александр Пресняков - Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв.

• Название: Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв.
• Автор: Александр Пресняков
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-985-18-1210-9

Предлагаемая работа — часть первого тома «Лекций по русской истории», прочитанных автором в 1904—07 гг. При перепечатке издатель снял главы 1—4, посвященные судьбе Великого княжества Киевского и Великого княжества Галицкого (в результате пятая глава книги Преснякова в нашем издании стала первой). Издатель также поставил свыше 100 иллюстраций, которых у автора вообще не было.

Историю Великого княжества Литовского профессор Пресняков рассматривал с позиций западнорусизма. Несмотря на это, его книга сохраняет ценность за счет детального рассмотрения социально-правового устройства ВКЛ и проблем, связанных с заключением Кревской (1386), Городельской (1413) и Люблинской (1569) уний между ВКЛ и Польским королевством.

---

Пусть последнее будет порождением именно федеративного состава государства, продуктом живучего политического самодовления отдельных земель. Но это «самодовление» придавало факту созыва представителей областей правовое основание: акт избрания нового господаря, с тем чтобы власть его была признана правомочной для всех частей Литовско-Русского государства, требовал голоса каждой части за себя, проявления воли каждой земли-области.

Это проявление воли не было еще организовано, его органом служили элементы, с нашей точки зрения случайные: представители высшей местной администрации, члены рады и те из местных державцев-землевладельцев, которые на зов приедут, сами ли или по соглашению с земляками, — это, по-видимому, не подвергалось оценке. Ввиду такого участия земель в общих «соймах» и возможно колебание относительно признания их настоящими «вальными сеймами». Но оно несущественно, если ясно представлять себе суть дела, и законно, так как правильно, полагаю, отражает некоторую неоформленность самого явления.

Мне уже приходилось касаться некоторых черт местного самоуправления, сохранившего до XVI в. явные следы своей эволюции из древнерусских вечевых порядков. Местное общество — князья, паны, земяне и мещане — рассматривалось как политическая единица и как юридическое лицо, получая на свое имя грамоты-привилеи. При слабой государственной централизации, скорее политической, чем административной, текущие дела местного управления не подвергались почти никакому воздействию центральной власти и лежали по-старому на местных властях и местном обществе. Вокруг воевод для решения различных вопросов местной жизни собирались тиуны и державцы, а в экстренных случаях собирали на местный «сойм» и остальных военнослужилых землевладельцев. Кроме того, местные землевладельцы соединялись в годину войны в ополчения, которые не разбивались по частям в общей армии, а составляли особые полки, стоявшие под своею земскою хоругвью.

Все это питало сознание местной общественной солидарности, общности интересов, давая прочную силу значению «земли» как самостоятельной единицы и крепкую опору по отношению к центру, ее руководителям и вождям. Сохранение этой организованности местных земских обществ составляет крупную особенность строя Литовско-Русского государства по сравнению с Московским государством, раздроблявшим, по мере роста центральной власти, местные общества, крепче притягивая их верхи к правительственному центру.

Местное население принимает широкое участие в местном суде и управлении. Наместник-воевода отправляет суд «с окольничими и иншими врядники», «с князи и с бояры и с мещаны», причем воеводы и «пересудом» деливались «посполы» с причастными к суду боярами; «кроме судебно-административной самостоятельности, каждая земля представляла собой и отдельную финансовую единицу»{130}. Напомню земскую «скрыню», где хранилась земская казна и «помочь», собираемая па господаря, которая была во владении выборных — по 2 от бояр, мещан, дворян и поспольства. Местное общество на местных «соймах» ведало и организацию «помочи», ее раскладку и сбор. Ряд доходов, как штрафы за нарушение торгового права, некоторые пошлины, «поборы», «серебщизны», шли в местную земскую казну. Иные из них делились, например, в Полоцке, пополам между боярами и мещанами, и каждое сословие свою долю употребляло на свои потребы.

Эту организацию местной жизни до XVI в. мы ближе изучить не можем, а в XVI в. она уже преобразуется под влиянием все усиливавшейся социальной диференциации. Именно великое княжение Сигизмунда I (1506—1548 гг.) принесло ряд новых явлений в жизни Литовско-Русского государства. Внутренняя эволюция создала новую основу для его государственной жизни и новую почву для дальнейшей эволюции польско-литовской унии. Государственное единство Литвы и государственно-правовое объединение ее с Польшей получили новую базу в создании шляхетского сословия как организованной общегосударственной силы.

Литовско-русское шляхетство выступает в роли такой силы, принимая участие в общегосударственных делах, впервые в великое княжение Сигизмунда I, и это выступление было новым и чрезвычайно крупным шагом в развитии государственного объединения литовской Руси. Он был сделан, но не успел дать достаточно прочных и устойчивых результатов, когда новые осложнения привели в 1569 г. к отделению южнорусских земель в пользу Польской короны.

Этот крупнейший, может быть, момент в развитии литовско-русской государственности хорошо изучен Любавским, насколько это возможно по изданным источникам и по рукописному материалу Литовской метрики.

Исходным пунктом эволюции, проделанной литовской Русью при Сигизмунде I, были военные и финансовые нужды, все нараставшая потребность в непрерывном напряжении сил на дело самообороны на юге против крымцев, на востоке — против Москвы. В ценной книге Fryderyka Papee «Polska a Litwa na przełomie wieków średnich» первый параграф посвящен любопытной попытке подсчета материальных сил Литвы. Собрав указания на крайне слабую заселенность Литвы, Папэ приводит свидетельство, что в начале XVI в. Литовско-Русское государство, занимая территорию втрое обширнейшую польской, могло в лучшем случае выставить до 40 000 «посполитого рушения», тогда как польское ополчение числило 60 000, организация же этого посполитого рушения делала цифру 40 000 совершенно фиктивной.

Литовское «посполитое рушение» (шляхетское ополчение). Худ. Ю. Брандт, 1880

Отсутствие сильной центральной власти, носительницы организующего и дисциплинирующего начала, приводило не только к крайней медленности мобилизации ополчения, но и к полной невозможности собрать его сколько-нибудь сполна. Нам встретятся на сеймах Сигизмундова времени постоянные жалобы на «нетство», установления суровых кар для нетчиков и сознание бесплодности, неосуществимости этих кар. Вдобавок ополчение не годилось для долгой, упорной борьбы не только потому, что было иррегулярным, нестройным войском, но и потому, что кормилось собственным коштом и быстро таяло, разъезжаясь с нужды, как только иссякали запасы, плохо восстановляемые мародерством.

С цифрой 40 000 ополчения характерно сопоставляются известия о том, что несколько (3—4) сотен наемников из Польши, под начальством «ротмистров» и «полковников», живших военным делом, считались крайне важным элементом в походах литовской силы. Они давали крепкое ядро расплывчатой массе местных военных сил, и без них дела шли из рук вон плохо. 4 или 5 тысяч таких «жолнеров» составляли идеал, который редко достигался.

Но наемные войска стоили дорого. Уже борьба с Москвой и татарами, которую вел Александр Казимирович, можно сказать, дотла исчерпала небогатую литовскую казну: Александр и в Польше и в Литве оставил брату в наследство одни долги.

Дело в том, что, быть может, наиболее характерную сторону своеобразного государственного развития Литвы во второй половине XV в. (подобно тому, как и в Польше) составляло то обстоятельство, что умаление личной власти господаря, великого князя, не уменьшило его ответственного значения как главы государства в вопросах военной обороны и финансовых средств. Ведение войны и организация боевой готовности страны лежали всецело на его плечах. Теряя постепенно, и чем дальше, тем больше, возможность сколько-нибудь властно распоряжаться силами и средствами страны, он сохранял, однако, всю обязанность и ответственность за результаты внешней политики.

Знакомый нам административный строй Литовско-Русского государства лишал господаря сколько-нибудь надежных исполнительных органов, и неудачи борьбы с Москвой были сплошь и рядом следствием того, что ополчение собиралось неполно, отрывочно или же сходилось в достаточной силе, когда было уже поздно.

Широкое развитие привилегий финансовых сводило источники государственных доходов до сумм, совершенно ничтожных. Приходилось покрывать расходы военного времени, главным образом, средствами господарского скарба. Но их, конечно, не могло хватить на многое, и особое значение получила практика добывания экстренных средств путем своеобразной и очень тяжелой формы «внутреннего займа»: отдачи «в заставу» господарских имений, т. е. займа у частных лиц денег с предоставлением им права взимать в свою пользу господарские доходы с замков и дворов господарских с волостями. Притом доходы эти погашали не долг, а лишь проценты до уплаты капитального долга. Такой прием давал сравнительно значительные суммы в момент нужды, но дорогою ценою разрушения наиболее надежного и постоянного источника господарских доходов.

Подобная практика существовала и раньше, но лишь со времени Александра приняла она особенно широкие и грозные размеры, и это не вывело виленского правительства из затруднений. Александр оставил брату значительные долги по «старым службам» людей «служебных», наемных «жолнеров», и Сигизмунду приходилось не раз широко пользоваться отдачей разных маетностей в заставу, чтобы добыть неотложно и срочно потребные средства. Но в его времена было уже вовсе невозможно удержаться на старой финансовой основе, и Сигизмунд делает попытку получить более значительные средства путем субсидий от земель, составлявших его Литовско-Русское государство.