Алексей Суворин - Дневник А.С. Суворина

• Название: Дневник А.С. Суворина
• Автор: Алексей Суворин
• Издательство: Издательство Л. Д. Френкель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1923

Искренний и интимный дневник крупнейшего издателя, журналиста и общественного деятеля А. С. Суворина. В отличие от традиционных для эпохи суховатых и формальных мемуаров, это настоящий дневник крупной, неоднозначной личности, передающий все колебания, волнения, пороки, сексуальные интересы, слухи и т.п. Это не только история времени, но и история личности. Не менее интересен и другой пласт дневника — Суворин дружил и общался со множеством значительных людей, которым он не стеснялся давать откровенные (и часто уничижительные оценки).

---

Нет, будет! Все это старо.

* * *

Сегодня был на юбилее в Мариинском театре: 30-летие Н. Ф. Соловьева. Были государь и государыня. Хорошо что они приехали на скромный праздник композитора. Он был бы без этого еще скромнее. И скверно со стороны вел. кн. Константина Константиновича, товарища председателя Консерватории: он не приехал и прислал телеграмму. Видно устал от Гамлета. Бедняжка! Гаэр в великокняжеском сане, плохой поэт, плохой актер и к тому же бестактный и невежливый человек. Соловьев писал музыку на его стихи. Вот и не холопствуй, Н. Ф. Барин и не приехал!

* * *

Сегодня Крит сдался. Подлецы англичане! Как их у нас ненавидят! Ни одну нацию так не ненавидели. А раз государыня — англичанка, так и ее не любят.

* * *

Была Лохвицкая, поэтесса. Она написала лирическую драму о Савской царице. Я ей сказал, что когда так много говорят о любви, то что скучно, а когда царица Савская и Гиацинт говорят о любви, то это еще скучнее. Очень состарилась. Очень это мило с ее стороны.

* * *

Актриса была, т.-е. девица, желающая быть актрисой. Видная собой. Зачем они лезут на сцену? За свободной жизнью. Тоска семьи всем опротивела.

* * *

Я жалею, что не веду правильного дневника. Все у меня отрывки, набросанные кое-как. Их выбросят, вероятно, как хлам никому ненужный. Но вести дневник — нелегкое дело для себя самого. Надо бы вести дневник своим ошибкам и грехам. Тогда можно было бы подвести итог и своим добродетелям. А то прожил жизнь, а не знаешь, что она такое. Я завидую Ник. Конст. Михайловскому. Как он великолепен в своих воспоминаниях, с какой высоты своей он говорит о Некрасове, о Толстом. Иван Великий, Хеопсова пирамида! Пирамидальный человек! А у меня была статья Протопопова, которую я не напечатал, просто не желая ссорить их. В этой статье Михайловский выставлен таким мелким, таким самолюбивым интриганом.

* * *

На вечере у М. М. Иванова видел С. А. Андриевского. Он захлебывается, восторгаясь Амфитеатровым. Что говорить, человек талантливый, но уж не бог весть что такое. Ему под 40. А сделал он мало. Лучше говорил он о новой литературе, совсем о новой. К ней причислил он и мой роман «В конце века». — «Беллетристика стала публицистикой», — сказал он. Это верно. Но хорошего в этом много ли? Бог творил едва-ли, как публицист. Правда, он натворил множество всякой дряни.

Чего я расписался так? Хотел продолжать комедию. Андриевский подсказал мне конец. Надо чтоб герой спознался с женщинами, тогда он сможет жениться на Варе, которая жила с Мусатовым. Тогда они равны. Девственность — ужасная вещь для девушки. Однако, зачем ее, природа сделала? У животных нет девственной плевы. Почему у дочерей Евы она существует? Ошибка бога и природы или это — основание семьи?

* * *

Буренин говорил, что мне готовят какой-то подарок к 29 февраля. Я бы обошелся без него.

17 февраля.

Сигма говорил, что вел. кн. — Гамлет — прислал к нему своего адъютанта просить его, чтобы он сказал об его игре, не хвалил, а сказал бы правду.

Ну, этой правды он не дождется, ибо ее нельзя сказать.

* * *

Никольский о «России». Максимов приглашал Альберта устроить дела газеты, вернее дела Альберта, зятя Мамонтова. Альберт истратил на газету 120 тысяч, из них 80 тыс. внес Мамонтов, но эти деньги пали на А. Курьезные вещи рассказывал о беспорядках в редакции. Сазонов переписывается с редакцией при помощи нотариуса.

18 февраля.

Заседание нашего общества о премиях. Принят проект: 3 премии — 1000 руб., 500 р. и 300 р. Дирекция составляет программу для получения премий.

21 февраля.

Обед в честь Савиной у «Медведя». Было больше 1000 человек После обеда разговор с Амфитеатровым. Уверял, что не он писал против меня. Мне совестно было его опровергать — я знал это от Тихонова (Лугового). А. А. Потехин сказал ему: — «Я уважаю ваш талант, но говорю вам, что напрасно вы вообразили, что можете погубить «Новое Время» и заменить его «Россией». У нас был «дедушка русского флота», а Алексей Сергеевич — «дедушка русской журналистики, который сделал для нее очень много». Далматов все кричал Амфитеатрову: — «Становись на колени и кайся!».

Савина, чокаясь со много после моих слов о значении критики в деле ее развития, развития ее таланта, сказала мне: — «Если б вы не ругали меня так, я бы не сделалась такой артисткой». Искренне ли она это сказала или нет, — бог ее знает. Но в этом правда есть. Я всегда говорил о ней то, что думал. Я старался верно передать свое впечатление от ее игры.

* * *

В 1880 году было заявлено желание поставить первому актеру Волкову памятник в Ярославле. Тогда не разрешили. Теперь Кривенко представил, и государь согласился.

* * *

Просятся в наш театр Горев и Читау. Кн. Волконский сокращает бюджет. Горев мне никогда не нравился. Савина рекомендовала дать дебют Недведской: — «Она — истинное дарование, но мурласта». Я с ней познакомился. Действительно, некрасива. Это вдова Коровякова (горбуна).

* * *

Амфитеатров говорил о пьесе «Королева Наталия». Шутка. Ждут королеву Наталию, а приезжает акушерка Наталья Королева. Буфонаду на этом можно построить.

* * *

Говорил с Репиным. Он пишет «Искушение Христа». — «У меня желания выше средств», — сказал он. — Хвалил талант своего сына, художника.

* * *

Кн. Голицын (Муравлин) просил поставить его «Бабу».

— «Как вы не воспользуетесь такими артистами, как Далматов и Холмский, которые будут превосходны в главных ролях. Вы знаете, пьеса не моя, роман только мой».

— «Знаю, князь, знаю. Но достаточно и того, что я поставил одну плохую вашу вещь — «Сумбулов»… Этот господин, пишущий кое-где драматическую критику, а в государственном совете неизвестно что, очевидно, хочет пользоваться своим положением. Печать его не выругает, императорский театр не возьмет его вещей, и вот он всякую дрянь свою преподносит мне. Тайные советники и князья идут походом со своими пьесами, собирают в театр всех министров и чиновников, и я принужден всю их дрянь ставить.

22 февраля.

Вел. кн. Петр Николаевич взял 5 милл. руб. за основание «Феникса». Акции были вздуты до 700 руб., а теперь продаются по 50 р.

Витте в одном заседания комитета министров сказал: — «До чего мы дожили — великие князья становятся во главе дутых предприятий».

Дело было так. Являются к Ковалевскому два великих князя —  один из них был Александр Михаилович — и просят его утвердить устав предприятия. (Хохол рассыльный, весь дрожа, объявил Ковалевскому, что пришли два великих князя в его рабочий кабинет в министерстве). Ковалевский посмотрел и стал спрашивать о подробностях: — «Вам известны, конечно, законы. Предполагается ли выпускать облигации и акции?» Великие князья смотрят друг на друга и, очевидно, не понимают, о чем с ними говорят. Им обещали большие деньги, но недостаточно объяснили формальную сторону дела. Капитал в 5 милл.

— «А скажите, если в публике будет известно, что в этом деле мы принимаем участие, как это будет принято?»

— «Я думаю, смело можно сказать, что предприятие удвоит свой капитал при продаже акций».

— «Вот видишь», — сказал вел. князь другому, — «я говорил тебе, что капитал будет удвоен».

Очевидно, они торговались и продешевили.

Ковалевский сказал, что сам ничего не может сделать, и повел их к министру финансов особыми переходами. Но они подошли почти к кабинету Витте и оттуда вдруг улизнули.

Через два дня от Ермолова предложение (дело было горячее), что такая-то комиссия, в виду ее полезности и солидности, заслуживает полного внимания. Вел. князьям, очевидно, сказали, что, если в министерстве финансов они встретят затруднения, то обратились бы к Ермолову. Витте тут и провалил их.

* * *

Братья Толь, сыновья одной важной дамы у императрицы-матери, образовали дутое предприятие в Лондоне и прислали удостоверение, что три миллиона внесены в Лондонский банк, и просят, чтобы акции котировали на петроградской бирже. Они явились к Ковалевскому с рекомендательными письмами от важных дам, которые говорили, что императрица просит за них. Ковалевский говорил им, что акции допускаются на бирже только тогда, когда предприятие заявит о своей деятельности, представит первый отчет, напр., и т. д. Бр. Толь указывали на императрицу, которая, таким образом, поддерживала мошенничество, ничего в этом деле не понимая, а просто по доброте души. Ковалевский отказал и просил их адресоваться к Витте. Витте посоветовал Ковалевскому не отказывать прямо, в виду таких ходатайств, а потребовать от них кое-каких подробностей, которых они не представят, конечно.

Проходит несколько дней. Один из Толей является к Ковалевскому с ходатайством о займе у казны 2 1/2 миллионов.