Роже Авермат - Рубенс

• Название: Рубенс
• Автор: Роже Авермат
• Издательство: Искусство
• Жанр: Искусство и Дизайн
• Год: 1977

Книга Авермата — это биографическая повесть о главе фламандской школы живописи П.-П. Рубенсе. Всесторонне одаренный, блестяще образованный, Рубенс был художником огромного творческого размаха, бурного темперамента. Прирожденный живописец-монументалист, талантливый дипломат, владеющий несколькими языками, ученый-гуманист, он пользовался почетом при королевских дворах Мадрида, Парижа и Лондона. Обо всем этом живо и увлекательно рассказывается в книге.

---

В этих композициях, брызжущих неуемной фантазией, Рубенс преображает в феерию весьма малопочтенную биографию своей героини. Он окружает ее такой роскошью аксессуаров, что они едва ли не оттесняют ее на второй план. Посмотрите хотя бы на это «Прибытие в Марсель». Взоры зрителя привлекают роскошные нереиды, а отнюдь не королева, которую Франция принимает в свои объятия. Даже в «Короновании Марии Медичи» — одном из немногих эпизодов, где художник обошелся без аллегории, — на первом плане мы видим двух великолепных собак. И это в церкви Сен-Дени! Но Рубенс так галантно обошелся с королевой, он наделил ее столькими несуществующими прелестями, что Мария Медичи не помнила себя от восторга. Такая трактовка истории поистине во вкусе великих мира сего…

Через несколько месяцев Рубенс приехал в Париж показать королеве-матери свои эскизы. Она их одобрила, сделав лишь незначительные замечания, и Рубенс возвратился в Антверпен, чтобы мастерская могла приняться за работу.

На помощь ван Дейка рассчитывать больше не приходилось. Этот блистательный помощник Рубенса уже почти два года как уехал из Антверпена. Томас Говард, граф Арундел, самый известный любитель искусства среди своих соотечественников, уговорил его перебраться в Англию. Король Карл I [164] назначил художнику содержание и отпустил в Италию. С той поры «иль питторе кавалереско» одерживал одну победу за другой. Злые языки, правда, утверждали, что он «лучше умеет целовать руки дамам, чем держать кисть», однако это не помешало ван Дейку впоследствии создать в Англии совершенно новый жанр портрета, блестящего, изящного, исполненного непринужденной грации, не исключающей, однако, психологической глубины. Но у Рубенса остались преданные помощники — Снейдерс и Вилденс. Появились и новички: Юст ван Эгмонт, Теодор ван Тюлден, Якоб Мурманс[165]. И однако работа над галереей — длительная и трудоемкая — отнюдь не поглощала художника целиком. Рубенс публикует свои «Палаццо Генуи»[166] — плод его пребывания в Италии. Удобный случай высказать некоторые мысли об архитектуре в надежде, что «старый, так называемый варварский или готический стиль мало-помалу выйдет из моды и исчезнет во Фландрии, уступив место симметричным постройкам, соответствующим правилам греческой и римской древности, которые восстановили в правах к вящей славе своей страны люди, наделенные самым изысканным вкусом».

В 1623 году семью Рубенса постигает жестокий удар. Умирает его старшая дочь Клара Серена, которой едва исполнилось двенадцать лет. Это один из тех жестоких ударов судьбы, которые напоминают человеку, чье победоносное шествие, кажется, ничто не может остановить, о бренности всего земного. Но надо одолеть горе, еще теснее сплотить вокруг себя своих осиротевших родных и мужественно продолжать борьбу.

Три месяца спустя Рубенс отправляется в Париж проверить, как будут смотреться в галерее его композиции. Рубенса ждет в Париже большая радость — встреча с Клодом-Фабри де Пейреском[167]. Уже довольно давно он переписывается с этим блестящим гуманистом и по возвращении в Антверпен продолжает писать ему с еще большим усердием. Он обсуждает с ним латинские эпиграммы, новые книги, драгоценные камни и даже поверяет ему свои идеи насчет «перпетуум мобиле».

Нет темы, какую нельзя было бы обсудить с Клодом-Фабри де Пейреском. Это всесторонне образованный человек. Он много путешествовал, а теперь уединенно живет в Эксе, где исполняет обязанность советника парламента. Его «кабинет» состоит из музея, собрания медалей, библиотеки и зверинца.

У него живут кошки, козы, черепахи и птицы. В библиотеке Пейреска пять тысяч томов и двести рукописей. Он всегда охотно одалживает свои книги, приходит в отчаяние, когда ему забывают их вернуть, но не может устоять перед искушением поделиться с другими своими сокровищами. Он очень горд своей портретной галереей. «У меня есть работы Вуэ[168], покойного Поурбюса, Фр. Аполлодоро[169] и некоторых других. Надеюсь, что у меня будет даже работа господина Рубенса», — написал он одному из друзей. Надежда Пейреска осуществилась. У него есть античная мраморная скульптура, гравюры, разные редкости. Ум Пейреска — сокровищница самых разнообразных знаний.

Во время пребывания в Париже Рубенс познакомился также с братом Пейреска, Паламедом-Фабри де Валаве[170]. Этот парижанин и придворный тоже вступил в переписку с Рубенсом. Они обсуждают научные проблемы и последние события. Узнав об осуждении Теофиля де Вио [171], Рубенс просит прислать ему нашумевший «Сатирический Парнас», ибо гуманист, даже самый благочестивый, не может не интересоваться творениями выдающегося ума, пусть они даже считаются непристойными.

В работе у Рубенса новый успех. Для алтарного образа аббатства св. Михаила Рубенс повторил одну из своих любимых том — «Поклонение волхвов». Эта картина, написанная им самим, — один из самых блистательных его шедевров. Когда Рубенс обходится без услуг своих помощников по мастерской, он становится более эмоциональным и более светлым. Исчезают последние остатки караваджизма. Свет в картине возобладал над тенью. Рисунок стал более гибким, мазок более воздушным.

В этом новом «Поклонении волхвов» с его фигурами больше натуральной величины все служит одному — очаровывать глаз. Не знаешь, на чем остановить восхищенный и удивленный взгляд: то ли на мавританском короле Балтазаре в зеленой шелковой одежде, то ли на громадном старце Мельхиоре с лицом старого философа, красный шитый золотом плащ которого — сам по себе удивительно написанный кусок? Есть тут коленопреклоненный волхв в свободном белом одеянии. Дева Мария представляет собой здоровую фламандку с белоснежной кожей. Среди всей этой феерии почти забываешь о младенце Иисусе. И в самом деле — чего тут только нет. Люди в шлемах, красавец всадник, оседланные верблюды и бык. На пороге огромного хлева самым естественным образом высится коринфская колонна. Можно написать длинное исследование об искусном подборе красок, о мастерстве композиции, но свести это произведение только к технике — не значит ли его умалить? Подлинное искусство выше техники, и Рубенс доказал это своим блистательным произведением. Он, как всегда, сначала сделал эскиз, потом написал картину — и все, что было вначале неясным или беспорядочным, вдруг чудом нашло свое место и стало казаться естественным в этом произведении, проникнутом духом, неподвластным земным случайностям.

К концу 1624 года аббат де Сент-Амбруаз начинает торопить Рубенса: сестра французского короля выходит замуж за принца Уэльского. Галерея должна быть закончена без промедления. Ришелье, который в результате примирения короля с королевой-матерью получил кардинальскую мантию и пост первого министра, тоже хочет приобрести произведение, написанное Петером Паулем. Рубенс не упускает случая пожаловаться, что он «самый занятый и загнанный в мире человек», что не мешает ему обсуждать в письмах к своим корреспондентам разнообразнейшие темы. Мимоходом он объявляет своему другу Валаве, что он «самый равнодушный к публичным делам человек — были бы в целости и сохранности мои геммы и моя собственная персона»[172], хотя незадолго до этого он в величайшей тайне писал Пекиусу о голландских делах. Что ж, тот, кто выступает в качестве дипломата, пусть даже от случая к случаю, должен уметь скрывать свои мысли. Кстати сказать, этот «самый равнодушный» к публичным делам человек за несколько месяцев до этого хлопотал о дворянском звании и получил его благодаря лестному для него отзыву епископа Сеговии, который возглавляет в Мадриде Высший совет по делам Фландрии.

В феврале 1625 года Рубенс приезжает в Париж. Его картины уже в галерее. Некоторые закончены прямо на месте. Высокопоставленные лица приходят посмотреть, как они выглядят. Впрочем, по сути дела, важно только одно мнение — первого министра.

Арману дю Плесси де Ришелье сорок лет. Всего год он находится у власти, но уже все называют его не иначе, как кардинал. Под аристократическими манерами кардинал прячет железную волю. У него есть заклятые враги и фанатичные приверженцы. В девятнадцать лет став епископом, он обвел вокруг пальца папу Павла V, который сказал тогда: «Из этого юноши выйдет великий пройдоха». Ришелье стремительно шел в гору. В тридцать лет он уже был членом Совета и духовником молодой королевы Анны Австрийской[173], потом секретарем правительства королевы-матери, государственным секретарем по военным и иностранным делам. Был период, когда ему пришлось считаться с Марией Медичи и ее фавориткой, Элеонорой Галигаи. Тогда говорили о правлении трех юбок. Недаром кардинал утверждал, что надо «приносить жертвоприношения богам, даже тем, которые к нам неблагосклонны». Но теперь дело сделано. Власть в руках Ришелье, и он намерен пользоваться этой властью, а не полагаться на случай. Государственный деятель «должен спать, как спит лев — с открытыми глазами».