Роже Авермат - Рубенс

• Название: Рубенс
• Автор: Роже Авермат
• Издательство: Искусство
• Жанр: Искусство и Дизайн
• Год: 1977

Книга Авермата — это биографическая повесть о главе фламандской школы живописи П.-П. Рубенсе. Всесторонне одаренный, блестяще образованный, Рубенс был художником огромного творческого размаха, бурного темперамента. Прирожденный живописец-монументалист, талантливый дипломат, владеющий несколькими языками, ученый-гуманист, он пользовался почетом при королевских дворах Мадрида, Парижа и Лондона. Обо всем этом живо и увлекательно рассказывается в книге.

---

Во время пребывания в Италии сэр Дедли страстно увлекся античной мраморной скульптурой, что не мешало ему при случае расставаться с тем или иным произведением, когда об этом просил кто-нибудь из его друзей и при этом он мог совершить выгодную сделку. В данный момент сэр Карлтон лишен этой приятной возможности — славные голландские буржуа интересуются только живописью. Английский дипломат охотно отдаст все, что у него осталось из скульптуры, за несколько хороших картин. Правда, голландские художники мало известны, но имя Рубенса гремит… Интересы сэра Карлтона и Рубенса совпадают!

Чтобы начать переговоры с англичанином, Петер Пауль посылает к нему гарлемского художника Франса Питерсена ван Греббера[134], которому дает весьма лестную рекомендацию: «Это человек весьма почтенный, и мы оба можем безбоязненно положиться на его искренность» [135].

Переговоры ведутся весьма энергично. Рубенс предлагает за коллекцию двадцать четыре картины, многие из них — больших размеров. Он оценивает их в 6000 флоринов. Сэр Дедли Карлтон, стреляный воробей, внимательно изучает список картин, отвергает произведения, написанные не самим художником, а также большую картину, которая кажется ему слишком громоздкой. Он оценивает картины в 3000 флоринов. Вдобавок англичанин предлагает новый вариант: Рубенс половину оплатит картинами, а половину — брюссельскими коврами! Рубенс неприятно удивлен — он рассчитывал приобрести коллекцию, не тратя денег. Напрасно хитрый Карлтон убеждает его, что суть сделки не меняется, Рубенс справедливо возражает, что «все мы всегда щедрее на плоды из собственного сада, чем на плоды, купленные на рынке». А ковры — это именно «плоды, купленные на рынке». Художник жалуется: «За год я потратил несколько тысяч флоринов на украшение моего дома»[136]. Но англичанин неумолим и заверяет Рубенса, что он станет владельцем «самой прекрасной и драгоценной коллекции античной мраморной скульптуры, равной которой нет ни у кого, ни у государей, ни у любителей искусства по эту сторону Альп».

Однако Петер Пауль не сдается: он предлагает добавить несколько картин, написанных его рукой, а вместо ковров уплатить 2000 флоринов. И так как он никогда не упускает из виду практической стороны дела, он требует, чтобы ему были переданы «ящики, в которых скульптура была доставлена из Италии». Мелочами пренебрегать не следует! На этот раз стороны пришли к соглашению.

В начале июня Рубенс вступает во владение коллекцией Карлтона. В ней сто сорок два произведения: головы, бюсты, торсы и фрагменты статуй. Может быть, это и не первоклассные произведения. Сэр Дедли несколько перехвалил свой товар («слово дворянина!»), но и Петер Пауль не остался в долгу («слово честного человека!») — роптать ему не приходится. К тому же продажная цена коллекции довольно высока. Рубенс может украсить свой дом мраморной скульптурой, как он уже увешал его картинами. Его особняк не имеет себе равных в Антверпене. Вот наконец рамка, достойная того, кого Балтазар Моретус зовет «Апеллесом наших дней».

VIII РАБОТА КИПИТ (1618–1622)

В мастерской кипит работа.

Вокруг главного светила — знаменитого художника — вращаются многочисленные спутники. Рядом с поварятами живописи — учениками, есть здесь и вполне сложившиеся мастера. Это в первую очередь Ян Брейгель, прозванный Бархатным, — как говорят, за его пристрастие к этой ткани. Брейгель долго жил в Италии, ездил в Германию, а с 1597 года обосновался в Антверпене. Произведения Брейгеля пользуются большим спросом и ценятся очень дорого. Поэтому художник живет на широкую ногу и с увлечением отдается своей страсти — коллекционированию. Он единственный из потомков великого Брейгеля обладает ярко выраженной индивидуальностью.

С одинаковым мастерством он пишет человеческие фигуры, животных, цветы и пейзажи. Он охотно сотрудничает с другими художниками. Он исполняет фигуры людей, животных и цветы в пейзажах Пауля Бриля и Иоса де Момпера. Но зато ему случается просить ван Балена, одного из Франкенов или Роттенхаммера[137] написать фигуры для его собственного пейзажа. Брейгель оспаривает у Амброзиуса Боссхарта[138] честь создания нового жанра — картин с изображением цветов, но живопись Брейгеля более чувственная и разнообразная, чем живопись Боссхарта. Вместе с Гиллисом ван Конинкслоо[139], Паулем Брилем и Иосом де Момпером он создает новый стиль пейзажа, которому реалистическое ви́дение и освещение придают более живой характер, задушевный и в то же время обыденный.

С 1609 года Брейгель подружился с Рубенсом и охотно поддерживает кипучий талант младшего собрата — Рубенс на девять лет моложе Брейгеля — своим утонченным дарованием. Сотрудничество этих двух мастеров приводит иногда к созданию неожиданных шедевров вроде «Адама и Евы в раю», где Рубенс, стремясь попасть в тон изысканной пейзажной манере своего друга, сумел написать две обнаженные фигуры с редким изяществом. Когда нужно составить письмо по-итальянски, Петер Пауль берет на себя роль добровольного секретаря своего собрата, и несомненно, именно Рубенс переводил письмо, в котором Брейгель обращал внимание своего итальянского корреспондента на то, что Франс Снейдерс пишет великолепные вещи — «cose miracolose». Снейдерс, автор картин, изображающих животных, и натюрмортов, — друг обоих художников и видная фигура в рубенсовской мастерской.

Снейдерс — приветливый, мягкий человек, с бледным и тонким лицом, темными волосами, остроконечной бородкой и небольшими усиками. Продолжатель Питера Артсена и Иоахима Бейкелара[140], создателей монументального натюрморта, он под влиянием итальянцев стал работать в более мягкой манере, но полного расцвета его талант достиг под влиянием Рубенса. Щедрому, но заземленному ви́дению своих предшественников он противопоставляет более одухотворенное, динамичное и в то же время более декоративное восприятие. Трудно даже назвать натюрмортами его полотна, которые преображают съестное — фрукты, рыбу, домашнюю птицу, дичь — в элементы патетической выразительности.

Со Снейдерсом пытается состязаться его зять, Пауль де Вос[141], брызжущий здоровьем, жизнерадостный человек. Он работает в том же жанре, что и Снейдерс, и стремится достичь такой же монументальности.

О другом своем сотруднике — Деодате дель Монте — Рубенс, несколько преувеличивая, отзывается как о человеке, «преуспевшем в живописи и в других искусствах». Это старый приятель Рубенса, с которым Петер Пауль был знаком еще в Италии, человек богатый и влиятельный; в обществе эти качества часто заменяют талант, и Рубенс заинтересован в том, чтобы дель Монте считался его сотрудником. Два пейзажиста: Ян Вилденс, который пять лет путешествовал по Италии, прежде чем попал к Рубенсу, и Люкас ван Юден [142] — талантливые живописцы, весьма искусно исполняющие пейзажные фоны в картинах. И, наконец, самый блестящий среди них, самый одаренный и рано достигший зрелости, гордость мастерской — Антонис ван Дейк.

Этот молодой человек с тонким профилем и легкими светло-каштановыми волосами красив, как юный паж, а его чувственные губы, затененные маленькими усиками, свидетельствуют о том, что он жадно любит жизнь. Родители ван Дейка — состоятельные люди. Этому баловню судьбы все дается легко. В одиннадцать лет он поступил учеником к ван Балену, но уже в семнадцать стал самостоятельным мастером. Еще до того, как его приняли в гильдию св. Луки, Рубенс привлекал его к сотрудничеству и доверял ему ответственную работу. Ван Дейк не стал совершенствоваться в каком-либо одном жанре просто потому, что с равным блеском проявляет себя во всех. Рассказывали, будто однажды ученики Рубенса, мечтая увидеть работы самого мастера, вошли без разрешения в его кабинет, и один из них по неосторожности испортил начатую картину. Решили, что только ван Дейк способен помочь беде. И он так искусно справился с задачей, что Рубенс, хотя и заметил происшедшее, не обмолвился ни словом из уважения к мастерству своего помощника.

Вот те люди, или, во всяком случае, главные среди них, кто составляет великолепное окружение патрона. Одни из них специализируются в каком-либо узком жанре, другие переносят на полотно эскизы Рубенса. Эскизы — вот в чем главная задача самого мастера. На деревянных досках, размером редко превышающих четыре фута на три, Рубенс пишет с поразительным темпераментом и уверенностью основу своей композиции. Он одновременно рисует и пишет, кончиком кисти переводя рисунок в тон сепии. Ему достаточно нескольких быстрых ударов кисти, чтобы подчеркнуть объемы. Несколько бликов — розовых, серо-голубых, белых — и выявлена градация валеров. Смотришь на доску — как будто ничего нет, но с какой мощью все обозначено… Иногда Рубенс делает более завершенные эскизы, намечает окончательные тона. И тогда здесь уже проглядывает будущее произведение, предвосхищенное в общих чертах и обладающее удивительной непосредственностью, которая не всегда сохраняется в окончательных работах.