Григорий Тёмкин - Звёздный егерь

• Название: Звёздный егерь
• Автор: Григорий Тёмкин
• Издательство: Паровая типолитография А.А.Лапудева
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2014

Впервые под одной обложкой собраны все фантастические произведения советского писателя-фантаста Г. Е. Тёмкина. Текст ряда произведений, печатавшихся в разных редакциях, восстановлен по книжным и журнальным публикациям. В издании сохранены оригинальные иллюстрации.

Настоящая публикация преследует исключительно культурно-образовательные цели и не предназначена для какого-либо коммерческого воспроизведения, извлечения прибыли и т. п.

Оглавление:

Шестой трофей. Рассказ

Звёздный егерь. Повесть

Успех профессора Драфта. Рассказ

Кораллы Кайобланко. Повесть

Пушка вероятности. Рассказ

Двадцать шестой сезон. Повесть

Костёр. Рассказ

Дары от Данов. Рассказ

Всё как у детей. Рассказ

Барьер. Рассказ

Лунный лист. Повесть

Библиография

Все материалы получены из открытых источников. © Г. Е. Тёмкин, 1981-1991

© Паровая типолитография А. А. Лапудева, состав, редактирование, 2014

---

— Так вот почему Мегеру «законсервировали»!..

— Конечно, проще всего «законсервировать», — взорвался Саади. — А в этих, как вы метко выразились, «консервах» — уникальнейший мир. Вы знаете, что на Мегере двадцать шесть времён года? Но надо видеть, как отчётливо они сменяют друг друга! Температура скачет от минус сорока до плюс шестидесяти Цельсия. То льют тропические дожди, то начинается засуха, непролазные болота превращаются в камень и растрескиваются, зарастают хвощами и пальмами, которые за два-три сезона вымахивают до шестидесяти метров и ломаются от собственного веса. А животный мир какой! Разве не мог здесь развиться разум? На шестом миллиарде мегерианских лет!

— Но многое могло помешать формированию разума на планете, — заметил я, — например, катаклизмы?

— То-то и оно, что нет! Не считая климатической карусели в рамках одного годового цикла. Мегера на редкость стабильная планета. Последние геологические возмущения проходили около миллиона лет назад. Срок для эволюции вполне достаточный. Да вы сами скоро убедитесь, насколько развита там органическая жизнь.

— Но если на Мегере сотни видов…

— Тысячи, Алёша, тысячи!

— Тем более, как же тогда определить, кто из них носитель интеллекта…

— Вот в чём вопрос! — воскликнул экспрессивный Набиль Саади. — Мечта всех контактологов вселенной — прилететь и увидеть на незнакомой планете города, застроенные причудливыми зданиями и населённые доброжелательными аборигенами. Утопия! Мы привыкли думать, что высшие формы разума должны быть доброжелательными. Но «должны» — не значит «есть». Сами-то мы, homo sapiens, давно ли стали «доброжелательными»? А разумными? А теперь давайте представим себе, почтенный Алексей Ва… Алёша, что мы с вами пришельцы, севшие на Землю в период раннего палеолита. В воздухе летают крылатые ящеры, не говоря уж о насекомых, на земле охотятся саблезубые тигры, пасутся стада мамонтов…

Как нам выделить существо, отмеченное, как говорили мои предки, печатью аллаха или, как говорили ваши предки, искрой божьей? Как?

Я пожал плечами. Вопрос не новый, тысячу раз обсуждавшийся — и так до конца не решённый. И всё же ответил:

— Есть какие-то ведь определённые критерии. Тест Крамера. Уровень креативности. Мейз-тест. Психометрия…

— Ах, оставьте, пожалуйста, Алексей. Выявлять разум этими тестами всё равно, что с помощью термометра определять, жив пациент или уже остыл. Мы можем только сказать, явно разумен ли объект или явно лишён способности мыслить. Но формы мышления могут и не походить на человеческие. И пока они-то и остаются вне нашего понимания, Алёша.

— Где же, интересно, вы прикажете взять детектор разума? Уж не его ли вы собирались продемонстрировать на Мегере, профессор?

Набиль Саади не обиделся. Напротив, вся плотная, не атлетическая, но и не расплывшаяся его фигура в свободно ниспадающей рубахе-дишдаше, выражала удовлетворение и расслабленность.

— Вы молодец, Алексей, — похвалил Саади, — чувствуется, мастер слова. «Детектор разума»… — будто пробуя слова на вкус, повторил он. — А мои помощники ничего лучшего аббревиатуры не предложили. С вашего позволения, я переименую прибор.

— Переименовывайте, — разрешил я с халифской щедростью. — Но, как крестный, могу узнать, в чём состоит его принцип работы? Если не секрет, конечно.

— Какие секреты, Алексей! — всплеснул руками Саади. — Мой прибор окрестили на Земле «полевым психоиндикатором». Этот аппарат не похож на привычные психометры. Теперь слушай внимательно. Высшая нервная деятельность на уровне мышления сопровождается биоритмами — от наиболее отчётливых альфа-, бета- и гамма- до почти неуловимых сигма- и тау-ритмов. Перемежаясь, ритмы создают сочетание, которое образно можно назвать волной разума. Её-то и «пеленгует» мой прибор, который, замечу, пока несовершенен. Он фиксирует ритмы на небольшом расстоянии от источника и, возможно, небезотказен в экстремальных условиях. Собственно, мой аппарат даже не испытан как положено. Официально он просто не существует.

— Выходит, проблема, о которой мы говорили, решена? — Я недоверчиво покосился на профессора. — Или близка к разрешению?

— Если бы. Прибор сделан по человеческим меркам за неимением других. Разве можно поручиться, что у инопланетного разума будут те же психоритмы, что у нас?

— Думаете, ваш прибор нам может пригодиться?

— Если мозг человека в самом деле принимал излучения мегерианского разума — а я не знаю, чем ещё объяснить видения у Феликса и Аниты — мир с ними! — то мой детектор разума эти биоритмы должен зарегистрировать.

«Молчание детектора ничего не докажет и не опровергнет мою чудовищную версию», — пронеслось в голове. Я разочарованно вздохнул. Какой поворот начал было вырисовываться! Детектор разума — ключ к тайне исчезновения людей на Мегере. Надежды на прибор Саади, судя по всему, слабые.

— Что ж, отлично, испытаем ваш психоиндикатор, — без особого энтузиазма поддержал я профессора. — Но пора поговорить о людях. Тех, что были с вами, Абу-Фейсал. Мне надо знать, чем жила Тринадцатая гиперкосмическая. Представить обстановку на корабле и форстанции. Выяснить, что за люди, что за характеры были в экспедиции.

— Боюсь, обо мне вам придётся расспросить кого-то другого, а что касается пяти моих товарищей — я к вашим услугам. Правда, прошло уже столько лет… Ну да постараюсь вспомнить. С кого начнём, сайд Сайкин?

— Расскажите мне для начала… об Альберто Тоцци.

На планете, прокалённой шквальным жёлтым излучением, единственными живыми созданиями были «бронированные» конусные мутанты, у которых ни глаз, ни ушей, лишь рудиментарные матовые костяные пластины прикрывали отверстия в панцире, словно защищая примитивный мозг от какой-либо информации. На целый сезон конусы-броненосцы стали хозяевами Мегеры. Они бродили повсюду, не ведая опасности. Но что-то им подсказывало: надо избегать старых, безжизненных котлованов озёр, пусть даже простерилизованных радиацией. Впрочем, радиация начинала ослабевать.

Глава 6

Радиация начинала ослабевать. Выдвинулась из каре, покатилась вниз одна из лун — и дрогнул, расплылся, теряя фокус, радиационный луч. Другая луна отвернула свой лик от слабеющего Жёлтого солнца, подставила щеки пока невидимому Красному, и Мегера окрасилась в жизнеутверждающие розовые, оранжевые, алые тона. Окрасились холмы, равнины, впадины и словно вымыли из атмосферы избыточную жёлтую радиацию. Казалось, вся планета очнулась, зарделась, спешно начав готовиться к чему-то значительному, праздничному. Конусным броненосцам, однако, на этом празднике места не отводилось. В отражённом свете Красного солнца они прекращали движение и застывали остроконечными каменными бугорками.

В год Тринадцатой гиперкосмической Альберто Тоцци исполнилось двадцать три. Это был хрупкого сложения высокий черноволосый юноша с тонкими правильными чертами лица. С детства он ходил в вундеркиндах. Четырнадцати лет поступил в Палермскую высшую техническую школу, шестнадцати стал публиковать научные сообщения, а к двадцатилетию уже имел учёную степень. В Альберто не чаяли души бесчисленные итальянские родственники, а коллеги ценили и уважали Тоцци как талантливого, многообещающего космогеолога.

При всех своих достоинствах Тоцци не относился к категории так называемых баловней судьбы. Напротив, Альберто отличался редким трудолюбием, преданностью науке; к родным и друзьям относился с почтением. Единственным недостатком Тоцци или даже не недостатком, а слабостью, как осторожно выразился Набиль Саади, была его эксцентричность.

Экипаж космической экспедиции принимал темпераментного итальянца по-разному. Командир и его жена, быть может, потому что детей у них не было, с первого дня как бы взяли Альберто под своё покровительство. Масграйв сразу почувствовал к Тоцци неприязнь и до окончания экспедиции держался с ним подчёркнуто сухо, официально, разговаривал только по необходимости. Анита держалась с Тоцци по-приятельски легко, но при каждом удобном случае подтрунивала над ним. Сам же Набиль Саади, судя по всему, с молодым геологом был корректен, подчёркнуто вежлив, но вежлив дружелюбно, без отчуждения. Кроме того, чувствовалось, что Саади ещё тогда, в Тринадцатой гиперкосмической, задолго до трагической смерти геолога, уже испытывал к Тоцци некое сочувствие, даже жалость.

За что же можно жалеть такого счастливчика? Когда я напрямую спросил об этом Саади, на секунду он замялся, потом не очень охотно объяснил. Оказывается, Альберто влюбился в Аниту. И не просто влюбился — полюбил. И безответно. Когда Анита погибла, в Альберто словно что-то сломалось. Из жизнерадостного, улыбчивого, общительного юноши он превратился в замкнутого, отрешённого от жизни мужчину. Позже, на Земле, Набиль пытался найти Тоцци, но тот избегал встреч. Говорили, что после полёта на Мегеру Альберто так и не пришёл в себя: перестал видеться с друзьями и пользовался любой возможностью, чтобы улететь в космическую экспедицию, всё равно куда и всё равно с кем. Полет на Саратан стал драматическим финалом этой действительно печальной судьбы. Случилось вот что. Во время обвала в горах напарник Тоцци был тяжело ранен. Вездеход засыпало камнями. Ёмкости батарей, питающих противорадиационную защиту костюмов космогеологов, хватало на четверо суток. Быстрой помощи ждать не приходилось — вышла из строя система аварийного оповещения. Альберто снял свои батареи и подсоединил к блоку питания товарища. Когда их нашли спасатели, геологи лежали без сознания. Раненого удалось возвратить к жизни. Тоцци спасать было поздно.