Михаил Голденков - Три льва

• Название: Три льва
• Автор: Михаил Голденков
• Издательство: «Издательство «Белорусский Дом печати»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-985-549-234-5

Эта книга завершает серию приключений оршанского князя пана Самуэля Кмитича и его близких друзей — Михала и Богуслава Радзивиллов, Яна Собесского, — начатых в книге «Огненный всадник» и продолженных в «Тропою волка» и «Схватка».

Закончилась одиссея князя, жившего на изломе двух эпох в истории белорусского государства: его золотого века и низвержения этого века в небытие, из которого страна выбирается и по сей день. Как верно писал белорусский поэт Владислав Сырокомля: «Вместе с оплаканными временами Яна Казимира кончается счастливая жизнь наших городов». И тот золотой век канул в пучину времени, как легендарная Атлантида. Но ему на смену пришли и новые времена, времена окончания забвений.

---

— Восемнадцать.

— У тебя, поди, и жених есть?

— Нет, пан. Нема, — улыбнулась девушка, плотнее прижимаясь к Кмитичу. Папаха ее куда-то слетела, а длинные пышные волосы разметались, упав на лицо оршанскому князю.

— Теперь пан мой жених, — и она засмеялась, звонко, аж мурашки у Кмитича пошли по всему телу от этого рассыпчатого смеха и близости ее тела, ее пахнувших медом волос.

— Говорю же я тебе, женат я, — чуть ли не простонал Кмитич, — шла бы пани на тот край сеновала. Места тут много. Я ведь тоже не железный и в женском обществе давно не бывал. С огнем играете, пани Мальгожата.

— А пани хцечь грачь с огнем, — усмехнулась паненка, — теперь пан мой коханый, — она хищно улыбалась, словно дразня Кмитича. Неожиданно девушка поцеловала его небритую щеку. Кмитич ощутил влагу ее губ на своей коже, и словно обухом огрели его по голове — все поплыло перед глазами. Ну а паненка уже сидела верхом на нем, осыпая его лицо поцелуями, страстно бормоча по-польски:

— Коханы моэ!

От десятерых солдат отбился накануне пан Кмитич, но отбиться от восемнадцатилетней хрупкой девушки не смог — не имел ни сил, ни возможности. И слились их уста в долгом поцелуе, долгом и страстном. Кмитич застонал от прикосновений этих мягких теплых губ, словно жаждущий в пустыне воды путник, глотая из ведра спасительную влагу. Их руки срывали одежды друг друга, их руки, словно змеи, ласкали тела друг друга… И Кмитич даже не понимал, снится ему это или же происходит наяву… Ночь малая да купальная…

* * *

К полудню, уже приближаясь к окраинам Заболотова, отряд Кмитича завидел несколько отставших солдат и фуражистов посполитой армии. Как только Кмитич приблизился, к ним подъехал на кауром скакуне явно польский шляхтич в венгерских галунах и завитушках, в плоской меховой шапке с пышным пером.

Они коротко представились друг другу.

— Я есть пан Ковальски, — назвал себя поляк, — а кто это с вами? Или такой красивый юноша, или же переодетая паненка.

— Так, — улыбнулся Кмитич, залившись при этом краской, — пани Корицкая. Мы ее от мародеров спасли.

Брови поляка удивленно взметнулись. Девушка оказалась его дальней родственницей. Вяселка и Михал обрадовались, желая побыстрей избавиться от «женщины на корабле», но сама девушка, как это ни странно, идти к родственнику не желала. Она вновь бросилась к Кмитичу, прижалась к нему и стала умолять не отпускать.

— Я не знаю этого пана! Не тронусь с места даже! С вами же я в безопасности! — с жаром твердила паненка. — Пан полковник, не отпускай! Я с тобой хочу быть!

Все удивленно смотрели на Кмитича.

— Во куда все зашло! — хихикнул Вяселка. — А девка-то боевая! Как свитку казацкую натянула, так сущим хлопцем-казаком стала! Как одежда людей меняет, а, пан Кмитич?!

Неожиданно и опытному казаку стало жаль вот так просто расставаться с девушкой, за которую пришлось биться с целой толпой солдат.

— Дело в том, что ясновельможная пани досталась нам в бою, — стал пояснять Вяселка, — мы рисковали жизнями, потом ухаживали за ней, и как-то отдавать просто так неизвестно куда страшимся, да и не желаем, — говорил Вяселка, явно намекая на вознаграждение.

— Я дам пененз, сколько попросите, — уверял Ковальский.

— Не отдавайте меня! — продолжала умолять девушка, вцепившись в руку Кмитича. — Пани не поедет! Сбегу!

Оршанскому князю и впрямь было жалко расставаться с Мальгожатой, хотя его несколько пугала привязанность к нему этой юной паненки. Не вызывал у него доверия и разношерстный отряд этого Ковальского, хотя сам Ковальски производил впечатления благородного человека.

— Я с паном поеду! — твердила девушка. — Я умею из пистолета стрелять метко и со шпагой знакома. Меня учили фехтовать целый год во Львове! На войну поеду!

— Если девушка сама не желает уходить, то, конечно, мы уж силу применять не будем, — развел руками Кмитич, заметно при этом краснея.

Глава 8 Дорога в Каменец

В Заболотове Кмитич со своими друзьями к собственному ужасу вновь повстречался с уже знакомыми финнами: это и вправду оказались солдаты полковника Торрена, лежавшего больным в одном из домов этого русинского местечка. Те солдаты, которые узнали Кмитича и его спутников, испуганно разбегались кто куда. Впрочем, того, из-за которого и произошла стычка, видно нигде не было. Не то дезертировал, не то спрятался, не то так и остался лежать в болотистом лесу… Вяселка лишь усмехался:

— Ото ж, прав был пан Михал! Они, голубчики, и есть! Солдаты Торрена вашего!..

Торрен радостно принял Кмитича, ибо ему давно уже нужно было отправляться в Каменец, а из-за ноги и руки с двумя еще пока не зажившими ребрами швед пока что не мог даже передвигаться.

— А знаете, полковник, чем ваши солдатики занимаются, пока вы тут лежите и лечитесь? — спросил Кмитич и рассказал о стычке в лесу. Худое длинное лицо шведского полковника посуровело.

— Так, пан Кмитич, к сожалению, в моей роте собрались сущие мерзавцы, что только и можно было найти по всей Финляндии и Карелии. Языка они не понимают ни шведского, ни немецкого. Есть, впрочем, парочка достойных человек. Солдат по имени Аннти, он из Турку, говорит и по-шведски, и чуть-чуть по-немецки. Он мой переводчик. Я уступаю его вам. И построже с этими оборванцами, полковник! Они, впрочем, были всегда послушны и неплохо служили, но как только я слег, обратились в сущих дикарей без моего строгого ока…

— И свое холодное оружие в ход пустили, — приложил палец к синяку над бровью Кмитич, — но я вам тоже кое-кого оставлю, господин полковник, — добавил оршанский полковник несколько грустным голосом, — тут с нами девушка есть. Мы ее отбили у ваших солдат, когда они грабили польский обоз. Это пани Мальгожата Корицкая. Присмотрите за ней да отправьте при первой возможности к семье, домой, а то нам, сами понимаете, брать ее в Каменец опасно. Там вот-вот турки объявятся…

При разговоре присутствовала и сама Мальгожата. Она уже сменила казацкую одежду на свою, женскую, и вновь преобразилась, став смирной и кроткой. Словно мужская одежда и впрямь придавала ей дерзости и решительности. Сейчас же, находясь в своем платье, девушка уже не спорила, не просилась на войну, а лишь тихо вздыхала, опустив синие очи и бросая изредка печальные взгляды на Кмитича. Оршанский князь старался не смотреть на нее. Если бы не турки, то он наверняка забрал бы Мальгожату с собой в Каменец. Но что дальше? А дальше в душе и в уме Кмитича стоял сплошной туман и завывал вихрь непонятных страстей, сомнений и вопросов, взволнованно билось сердце… «Эх, Мальгожата! Зачем ты только мне повстречалась так невовремя!» — корил судьбу Кмитич.

— Будьте спокойны, пан полковник, — оторвал оршанского князя от мыслей голос Торрена, — девушка здесь в безопасности. Я позабочусь о том, чтобы проводить ее туда, куда она пожелает…

Отдохнув три дня, Кмитич стал готовиться к отбытию в Каменец. Солдаты по распоряжению нового командира точили сабли, чинили поломанные повозки… Мальгожата, кажется, полностью смирилась со своей судьбой и более не упрашивала полковника взять ее с собой. Лишь при расставании подошла, уткнулась лицом ему в плечо и тихо-тихо всхлипнула.

— Не горюй, — Кмитич погладил ее по волосам, — так будет лучше. И тебе, и мне…

— Мне не будет лучше, — глухо отозвалась девушка, — запиши, где меня искать во Львове или в Кракове…

Забрав с собой более четырех сотен пехотинцев Торрена — около сотни осталось со шведским полковником в Заболотове, — хоругвь Кмитича поспешила в Каменец. Кмитич, как и в далеком 1655 году, вновь, согласно договоренности с Собесским, облачился в белый мундир шведского офицера…

— Тебе идет, полковник Свенссон, — улыбался Михал, а Вяселка поддакивал:

— Ну вылитый швед, пан Кмитич!

— Отныне старайтесь меня по имени не звать! — предупредил их Кмитич. — Либо просто полковник, либо полковник Свенссон. Не забудьте!..

До Каменца шли раздражающе медленно, с постоянными остановками, то и дело расходясь с обозами беженцев — в основном армян и евреев, убегающих из города, пуще смерти боясь турецкого ятагана. Лица людей выказывали страх и полное неверие, что город отобьется от султанской армады.

— Тю! — кричали им казаки. — Да мы туркам зады-то надерем! Вертайтесь назад! Допоможите турка бить!..

— Уходите и вы! — испуганно советовали беженцы. — Армия не счесть идет на Каменец…

— Ну, думаю, Собесский на папские деньги насобирает не меньшую армию, — говорил Михал, поворачиваясь к Кмитичу.

— Дай-то Бог, — отвечал полковник…

Иногда на дорогах происходили заторы из-за тех, кто направлялся в город, и тех, кто из него спешно уходил. Кмитич с легкой завистью наблюдал, как просто и по-родственному казаки Вяселки общаются со своими соотечественниками, словно с хорошими знакомыми. «Такие ли нынче литвины? — думал Кмитич. — Немногословны, недоверчивы…» Подолье, в отличие от Литвы, было многонациональным краем, а в обозах русинских жителей Кмитич с Михалом, к своему удивлению, рассмотрели не только типично южных буйволов и волов, но и верблюдов, которых часто вели цыгане и армяне…