Юрий Дольд-Михайлик - Гроза на Шпрее

• Название: Гроза на Шпрее
• Автор: Юрий Дольд-Михайлик
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-8432-0027-2

Роман «Гроза на Шпрее» является заключительной частью трилогии Ю.П.Дольд-Михайлика «И один в поле воин», которая впервые издается на русском языке.

Григорий Гончаренко, теперь уже некто Фред Шульц, в первые послевоенные годы активно действует в Германии и Италии, вскрывая зарождающиеся очаги неонацизма, который вновь поднимает голову в Европе. Увлекательно и живо написанный роман держит читателя в напряжении и привлекает своей искренностью и психологической достоверностью, а, главное — он чрезвычайно современен, ибо проблемы, поставленные в нем, тревожат мир и сегодня, перешагнув границы России.

---

— Благодарите бога, что все так обернулось! Если бы девушку нашли мертвой у вас на вилле…

— О-о! — схватившись за голову, простонал Рамони. — Следствие, допросы… И шум, шум на всю Италию! Вы спасли меня, Фред!

— Только наполовину, — возразил Гончаренко. — Синьор Умберто в таком душевном состоянии, что способен на все.

— Надо что-то делать, надо что-то делать… Я потребую медицинской экспертизы, и она докажет, что я не лишал невинности эту сумасшедшую, хотя мог это сделать… У меня есть улики, они докажут: Марианна сама кидалась мне на шею, преследовала меня письмами. О, я сделаю из нее и ее папеньки всеобщее посмешище, я…

«Ты еще больший мерзавец, чем я предполагал!»

— Посмешищем прежде всего станете вы сами, — не скрывая гнева, крикнул Григорий. — Вместо того, чтобы погасить пламя, вы хотите его раздуть! Свести на нет все, чего я с таким трудом добился!

Рамони притих.

— Вы… вы считаете… есть другой выход? — заикаясь, спросил он.

— Пойти на все уступки и принять все условия, выдвинутые синьором Умберто. Кстати, мне стоило больших усилий добиться, чтобы требования его были благоразумны. Другой, собрав такой материал против вас…

— Какой материал? — в голосе Рамони слышалась явная тревога.

— Некоторые пикантные подробности вашей холостяцкой жизни, — наугад стал перечислять Григорий, — какие-то компрометирующие документы о вашем участии в деятельности МСИ, и не только МСИ, но и о ваших связях с другими нелегальными организациями, сведения о том, как запутаны ваши материальные дела. Надо думать, он тщательно ознакомился с вашим досье по каким-то одному ему ведомым каналам. И это меня волнует больше всего. Стоит таким материалам попасть в газеты левого направления…

Лицо Рамони так менялось по мере оглашения этого перечня, что Гончаренко понял — бьет он без промаха, и озабоченно прибавил:

— Признаться, я даже растерялся. Выступая посредником между вами и Умберто Висконти, — я отважился на такой шаг, надо же было выиграть время — я ведь руководствовался чувством симпатии к вам, но сейчас меня волнует и собственная безопасность. Мне бы не хотелось, чтобы мое имя связывали с этой историей, и вы понимаете, по каким соображениям.

Рамони зашагал по кабинету, мрачно размышляя над чем-то.

— Его условия? — коротко бросил он, останавливаясь напротив Гончаренко.

— Прежде всего, — начал было Григорий и замолчал, потому что в дверь кабинета постучали.

— Кто там? — раздраженно крикнул Витторио и, узнав голос Джузеппе, который просил разрешения войти, сердито крикнул: — Подождите! Я занят… Итак, Фред, каковы условия Умберто? — переспросил он.

— Окончательно и навсегда порвать отношения с его дочерью. Не появляться там, где появляется она. Ни одна душа не должна знать, что произошло здесь в тот фатальный день. Вернуть через меня все, что когда-либо писала вам Марианна. Не попадаться на глаза самому Умберто. Упаси боже, хоть раз отозваться о его дочери непочтительно. Если будет нарушено хоть одно из этих условий, Висконти начнет действовать, как сочтет нужным. Поверьте, мне было нелегко склонить его к этому. Он требовал, чтобы вы покинули Рим, чтобы в письменном виде признались в своих нечестных намерениях по отношению к его дочери… Требовал письменных свидетельств от меня и от всех присутствовавших в тот день в вашем доме, и вообще вел себя как человек, доведенный до крайности. Поэтому об угрозах физически расправиться с вами я уже не говорю.

Обретя под ногами твердую почву и поняв, что серьезная опасность миновала, Рамони успокоился с удивительной легкостью. Перед Григорием снова сидел нахальный и высокомерный сибарит, «аристократ духа, римский патриций», каким Витторио мнил себя.

— Много шуму из ничего, — бросил он презрительно, с издевкой. — Трагедия короля Лира, превратившаяся в фарс. Да я сам десятью улицами обойду эту ханжу… А высокомудрого Умберто Висконти и подавно… Что до ее писулек — вот! — Рамони вытащил из ящика стола письмо и две коротенькие записочки, написанные круглым, еще детским почерком. — Возьмите эти эпистолярные упражнения синьорины, их содержание покажется вам…

— Я не читаю чужих писем, — Григорий сложил листки пополам и попросил: — Дайте, пожалуйста, конверт! Вот так… Теперь будет поприличнее.

— Конечно, конечно, — поспешил согласиться Рамони, уловив в голосе собеседника иронию. — Как всегда вы правы… О, Фред, — перешел на патетический тон Витторио, — у меня не хватает слов, чтобы выразить вам свой восторг и благодарность. Вы, действительно, добрый гений нашей семьи. Если бы не ваше вмешательство… страшно даже представить, как все могло обернуться! Я не хочу, чтобы вы попали в беду, но если такое случится и я смогу быть вам полезен…

Рамони оседлал нового конька, пришпорил его метафорой о пробном камне дружбы, которым измеряется глубина человеческих отношений, и галопом помчался вперед, не в силах сдержать собственное красноречие. Григорий давно бы ушел, письма Марианны лежали у него в кармане, но ему надо было повидать Джузеппе, проверить, как тот поведет себя.

— Дорогой Витторио, — не выдержал Гончаренко опостылевшего словоизлияния, — я чуть не забыл сказать, с доктором Матини и Лидией я договорился: они будут молчать, остается Джузеппе. Хорошо бы предостеречь и его. Причем медлить я бы не советовал.

— Он достаточно разумный юноша, чтобы самому понять это, впрочем… — Витторио нажал на кнопку звонка.

Вошел Джузеппе, быстрый подозрительный взгляд в сторону Григория, потом — тревожный в сторону патрона.

— Простите, синьор Рамони, я не хотел мешать вашей беседе с гостем, я решил постучать лишь потому, что счел эту телеграмму весьма любопытной для вас обоих — она из Испании.

Витторио взял протянутый ему длинный телеграфный бланк и вслух прочитал:

«Прибуду завтра в одиннадцать. Предупредите Фреда. Нунке».

— Кажется, закончились мои римские каникулы, — вздохнул Гончаренко. — А жаль. Успел я мало: немного побродил по музеям, немного пофотографировал… кстати, некоторые снимки получились великолепно, и это меня утешает, останутся воспоминания не только о городе, но и о его людях. Есть очень выразительные жанровые сценки. Вы не интересуетесь фотографией, как любитель, синьор Джузеппе?

— Одно время увлекался, особенно фотомонтажом. Любопытная штука: скомпоновав несколько невинных фотографий, можно с помощью техники переснять все заново, изобразив что угодно, даже убийство.

Они поглядели друг на друга, приветливо улыбаясь. Витторио даже в голову не могло прийти, что у него на глазах происходит своеобразный поединок.

— Детские забавы, уверяю вас! На такой крючок может попасться только полный профан. С помощью тех же технических приемов можно установить подделку, — сделал выпад Григорий. — Криминалисты набили на этом руку, и легко отличают, где фотомонтаж, а где подлинные события.

— А вот мне известны случаи, когда подделки были выполнены столь совершенно, что даже появлялись на газетных полосах как подлинные, бесспорные документы, — попробовал отбить выпад Джузеппе. — Если желаемое принималось за то, что произошло в действительности. Итак…

— Почва под вами колеблется, Джузеппе, и ваши аргументы обращаются против вас. Мы говорили не о восприятии действительности, а о действительности, как о факте. Вы путаете эти два понятия.

Рамони встал и умоляюще поднял руки:

— Синьоры, сжальтесь! Обратите внимание на человека, у которого во рту не было еще и маковой росинки. Джузеппе, буду очень вам благодарен, если вы позаботитесь, чтобы накрыли стол. И не забудьте о вине, которое я привез! — крикнул он секретарю уже вдогонку. — Фред, не вздумайте убегать, мы должны отпраздновать с вами два события: то, что уладилась эта неприятная история и что Нунке явится завтра, а не сегодня. Его приезд, я вижу, вас не очень радует.

— Откровенно говоря, нет, — Григорий остановился как бы в замешательстве. — Не знаю, как выйти из создавшегося положения. Я уговорил Агнессу Менендос вернуться в Испанию, чтобы немедленно там повенчаться, все как будто в порядке, и вдруг она куда-то уехала, не оставив мне даже письма. Правда, последние дни я не мог уделять ей много внимания, но должна же была она хотя бы узнать причину. Странно, просто не представляю, что случилось, и не знаю, как смогу оправдаться перед Нунке.

— А если сделать вид, что вы вообще не нашли ее?

— Она остановилась в гостинице на Кола ди Риенцо, он может это перепроверить.

— Я могу подтвердить, что мы вместе ходили в гостиницу и Агнессу там не нашли. Наконец, это мог бы засвидетельствовать и Джузеппе…

— Только не он! Согласитесь, не очень приятно, когда узнают о твоем поражении. Вам, как другу, я могу довериться… но ему… не в моем характере позволить копаться в своей интимной жизни совершенно постороннему человеку, к тому же, я думаю, вашего подтверждения будет вполне достаточно.