Мария Артемьева - Темная сторона российской провинции

• Название: Темная сторона российской провинции
• Автор: Мария Артемьева
• Издательство: АСТ
• Жанр: Городское фэнтези
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-081062-8

Сборник городских легенд, рожденных на перекрестках прошлого и будущего, цивилизации и дикой природы — современные мифы в художественном изложении представляют пугающую изнанку, темную сторону России: необъяснимые исторические случаи, загадочные явления, таинственные силы на земле и под землей, в лесу и на воде, ведущие вечную борьбу с миром света и людей. Увлекательные рассказы «темного жанра» для широкого круга читателей.

---

Первым вызвался Сашок — мелкий курносый крепыш с быстрыми мышиными глазками. Свою историю он наверняка где-то вычитал, потому что не мялся и не сбивался, рассказывая хрипловатым театральным шепотом:

— Раз в году, в самую середину лета, из Сальских степей начинает дуть суховей. Старики говорят: это черти преисподнюю проветривают, поэтому воздух паленым воняет. Такой ветер называется «чамра», «рваная шапка». Ветер-убийца. Он настолько горячий, что люди от него задыхаются, сознание теряют, а то и умирают, кто послабей.

Но в високосный год, когда этот ветер больше всего смертей наметает, случается чудо: в самую жаркую ночь, ровно в двенадцать, все вдруг стихнет, и при полном безветрии на башнях Астраханского кремля поворачиваются флюгера — сами по себе. Скрип-скрип-скрип… И на кого они укажут своими стрелочками, того в этот год… ЧЕРТИ УНЕСУТ!!!

Выкрикнув последнюю фразу, Сашок схватил Жанку Семенкову, сидящую рядом с ним, за коленку — она заорала от неожиданности, переполошив всех: Катька взвизгнула, вскрикнули, не удержавшись, Маша, Талгат, Вадим и Оля Пономарева. Даже Антон дернулся, но тут же заругался на Сашка злым баском:

— Придурок! Хочешь, чтоб весь лагерь сюда сбежался? Дебил! Чтоб тебя самого черти унесли!

— А что я-то? — пожимая плечами, забубнил Сашок.

Антон показал ему кулак, чтоб тот заткнулся, и прикрикнул на остальных:

— А ну ша всем!

Посмеиваясь и поругивая шепотом Сашка, все постепенно угомонились — только сердитое Катькино сопение нарушало тишину.

— Мне один парень рассказывал, Жаныш его зовут — он в этом году не приехал, а так вообще каждый год на первую смену в лагере торчит, — понизив голос, заговорил Талгат. — В общем, ему пацаны сказали, что в абрикосовом саду, который у нас за территорией, живет ведьма. В норе, под землей. Прислуживают ей карлики — маленькие, кривоногие и такие волосатые, что их от собаки в темноте не отличишь. Если им попадешься — или со страху помрешь, или голову отгрызут, у них зубы как у крыс.

Кто-то фыркнул и обидно засмеялся. Талгат лицемерно вздохнул, опустив глаза.

— Да-да! Вот Жаныш тоже посмеялся. А потом его приятель уговорил пойти и проверить это дело. И, короче, в тихий час они выбрались за территорию, пока вожатые спали. Ну и пошли. Хотели заодно абрикосов набрать. Шли, шли… Пришли в сад, идут, смотрят, где абрикосов погуще. И вдруг попалась им нора в земле. Они подошли, заглянули… А там кто-то внизу топором машет. Мелкий, горбатый. Услышал их, обернулся… И зарычал, как собака!

— Так, может, то и была собака? — спросил Вадик.

— С топором-то?! — воскликнул Талгат и покрутил пальцем у виска. — Короче, они как увидели это — ноги в руки и тикать, только пятки сверкают. С тех пор никто из пацанов туда не ходит. Поганое место.

— Вай-вай-вай! — передразнил Талгата Антон, и все засмеялись. И Маша тоже. Антон как бы невзначай положил руку ей на плечо, и она не оттолкнула его и не отодвинулась.

— Э-э! Тихо всем! — напомнил Сашок. — Давай, Вадик, твой черед.

— А я че? Я ниче такого не знаю. Слышал, где-то здесь есть змеиная горка — там одни змеи сидят на лысом месте, на солнышке греются. Ни птицы, ни ящерицы, ни собаки туда не суются, — прошептал Вадик.

— Так, а какой идиот туда сунется, раз там одни змеи? — заметил Антон. — Фигня! Давай, кто следующий?

— Мне двоюродный брат рассказывал, — сказала Оля Пономарева, отпихнув в очередной раз руку Талгата, которую тот все приноравливался положить ей на плечо, — что в его деревне жила лет десять назад бабка. Все ужасно ее боялись. А когда она померла, обрадовались, потому что считали, что она ведьма.

Только рано радовались. Родственники бабкин дом продали одной молодой семье. Прожили они там примерно с год — у них ребенок умер. Муж запил и как-то по пьяному делу жену зарезал. Его посадили. Дом опять продали. Въехала новая семья — пять человек.

Но тоже они все умерли, один за другим. Дети от болезни какой-то, у отца их сердце не выдержало. А мать последней с горя повесилась. Собрались тогда люди со всего этого села и решили дом ведьмин разобрать, чтоб никто там больше не жил.

Пригнали трактор, сломали стены, а как пол подняли, оказалось, что дом стоял на четырех детских гробах — по гробу на каждый угол.

Катька пискнула и полезла к сестре на руки, отпихивая от Маши Антона. У Маши, однако, были другие планы, и она Катьку на коленки к себе не пустила.

— Эй, отвали! Сиди где сидела.

Катька разозлилась, отползла в сторону и забилась в угол — страдать, кидая сердитые обиженные взгляды на сестру.

А из мрака раздался голос:

— Когда еще мама жива была…

Все вздрогнули. Они и не подозревали о присутствии еще одного, незваного участника сборища — Нади Солдатовой: оказалось, она тоже была здесь, сидела тихо в самом дальнем углу, куда не заглядывало пламя свечи. Она заговорила, ничуть не смущаясь:

— Мама рассказывала мне когда-то… А ей — ее мама. Это давно было, еще до войны. В здешних краях засуха случилась, все голодали. Особенно деревенские, которые победнее, с большими семьями. Хлеба на селе не стало. Старики поумирали. Кто мог, уходили в город на заработки. Чтоб хоть там перебиться, чем можно. Одни мамки с детьми дома оставались. На огородах работать некому, скотину пасти некому. С детьми маленькими тоже некому сидеть. И тогда явилась откуда-то из степи пришлая девочка — на вид обычная, только одежонка рваная, старая. И чумазая очень. Ее из-за этого и прозвали Чунькой.

Сказала Чунька людям в селе, что она сирота, одна на всем свете осталась. Родители у нее умерли, идти ей некуда. Ну, они пожалели ее — взяли в няньки, с чужими детьми сидеть. За работу кормили.

Поначалу все вроде хорошо было. Но только голодно. Никогда эта Чунька у людей досыта не ела — своим отдавали последнее, а ей уж — что придется.

И вот во всех домах, где она в няньках бывала, стали детки пропадать. Говорили сначала, что какая-то старуха-людоедка по дворам шастает, выслеживает, где детишки маленькие есть, и крадет их потом по ночам. Некоторых мамаш заподозрили, что они сами своих младенцев зарезали, чтоб себя и старших детей прокормить.

Но был там в деревне один парень… Пошел он как-то ночью к своей подружке и случайно заметил, что Чунька младенца из хаты выносит. Она думала, никто ее не видит, а он за ней следил как раз. Чунька перекинулась свиньей-веприцей, встала над дитем, ручку надкусила и давай кровь пить.

Парень увидел это — заорал, всю деревню на ноги поднял. А Чунька младенца схватила и бежать. Деревенские за ней кинулись в степь, но догнать не смогли — Чуньки и след простыл. Наткнулись только на какую-то старую трухлявую колоду, а возле нее окровавленные пеленки. И больше ничего.

Так и вернулись несолоно хлебавши по домам. А Чунька-колода встала себе, отряхнулась и дальше по степи побежала. Она ведь не простая ведьма, а оборотень. Когда возле дома ночью что-то шуршит — это Чунька землю носом роет. Ее так просто не увидишь…

— Мааашаааа! — Из угла, где сидела Катька, донеслось тихое подвывание. Никто не откликнулся, не шевельнулся. Все сидели, замерев, прижавшись друг к другу, вслушиваясь в тихий говор Нади Солдатовой. Несговорчивая Оля сама придвинулась ближе к Талгату и повисла у него на плече, схватив за руку.

— А как эту Чуньку можно увидеть? — спросил Сашок.

— Обычному человеку — никак, — ответила Надя. — Вы все целыми днями можете мимо по двору ходить и хоть спотыкаться об нее. А она будет себе лежать на самом видном месте — и никто даже не подумает, что какой-нибудь березовый чурбачок, который под окошком месяц валяется, — веприца-оборотень. Зато ночью она встанет, прокрадется в дом и… Ам!

Тишину взорвал визг и дикое, истеричное рыдание. Свеча потухла. Все вскочили и заметались в темноте, не понимая, кто где и что происходит. Антон быстрее других оказался возле выключателя и, наплевав на конспирацию, зажег свет.

С перепуганными лицами, щурясь после мрака, смотрели они друг на друга: что случилось? А потом Маша увидела: ее маленькая сестренка, зареванная и вся белая, вжалась в стену душевой и, закатив глаза от страху, сползает вниз — вот-вот свалится на пол.

Маша подбежала к ней, схватила за руку. На хилой Катькиной лапке белел большой полукруглый след от укуса человеческих зубов. Розовые шорты, которые были на девочке, потемнели: Катька обмочилась со страху.

А Надя Солдатова стояла рядом и улыбалась своей обычной заторможенной улыбкой.

— Дура! Сука! — выкрикнула Маша. — Это же ты?!..

— Да я пошутила, вы чего? — удивилась Надя.

Дело могло окончиться крупной разборкой, но в коридоре хлопнула входная дверь — вожатые вернулись с совещания у директора.

— Валим! — крикнул Сашок, и все разбежались по палатам.

* * *

— Вот дура! Это ж надо — быть такой дурой! — повторяла Оля Пономарева, пока они вместе с Машей собирали посуду со столов. День выдался тяжелым — третий отряд дежурил по пищеблоку. — И чему их там только учат, в этих детдомах?!