Феликс Лурье - Полицейские и провокаторы

• Название: Полицейские и провокаторы
• Автор: Феликс Лурье
• Издательство: «Час пик»
• Жанр: История
• Год: 1992
• ISBN: 5-87996-007-2

Книга посвящена истории политического сыска в России Читатель познакомится со всеми организационными и законодательными изменениями в работе политического сыска за все время его существования, со сложной структурой учреждений политической полиции и методами работы секретных сотрудников, в книге изложены подробности преступной деятельности наиболее крупных провокаторов, находившихся на службе российской охранительной системы,— С.П.Дегаева, Г.А. Гапона и Е.Ф. Азефа, а также подробности их разоблачения

---

Пытаясь компенсировать непопулярность III отделения, Бенкендорф в ежегодных отчетах, перегруженных ханжеством и пустословием, восхвалял свои заслуги и ругал конкурентов. Некоторые куски этих отчетов без единой правки вполне сошли бы за сочинения досточтимого Козьмы Пруткова. Приведу три выдержки из отчетов:

«С.-Петербургская полиция. Все единогласно согласятся в том, что полиция здешняя столь ничтожна, что можно сказать, она не существует»[104]. Автор имел в виду полицейские службы Министерства внутренних дел, соперничавшие с III отделением.

«Высшее наблюдение, обращая бдительное внимание на общее расположение умов во всех частях империи, может, повеем поступившим в 1832 году сведениям, удостоверить, что на целом пространстве государства российского расположение всех сословий в отношении к высшему правительству вообще удовлетворительное. Нельзя, конечно, отвергнуть, чтоб вовсе не было людей неблагонамеренных, но число их столь незначительно, что исчезает в общей массе; они едва заслуживают внимания и не могут представлять никакого опасения. Все единодушно любят государя, привержены к нему и отдают полную справедливость неутомимым трудам его на пользу государства, неусыпному вниманию его ко всем отраслям государственного управления и семейным его добродетелям. И самые неблагомыслящие люди не отвергают в нем сих высочайших качеств»[105] .

«Недовольные разделяются на две группы. Первая состоит из так называемых русских патриотов, столпом коих является Н. С. Мордвинов. Во вторую входят лица, считающие себя оскорбленными в своих честолюбивых замыслах и порицающие не столько самые мероприятия правительства, сколько тех, на ком остановился выбор государя. Душой этой партии, которая высказывается против злоупотреблений исключительно лишь потому, что сама она лишена возможности принимать в них участие, является князь А. Б. Куракин»[106].

Н. С. Мордвинов, один из самых прогрессивных и независимых людей первой половины XIX века, единственный выступал в Верховном уголовном суде за помилование декабристов. А. Б. Куракин был министром внутренних дел в первые годы царствования Александра I. Очень удобно отнести к недовольным своего в некотором роде соперника и человека, вызывающего раздражение царя.

Дубельт — руки и голова бездельника Бенкендорфа; этот родоначальник полицейского разврата, пропитавшего III отделение и Корпус жандармов, в своих записках с тенденциозным названием «Вера без добрых дел мертвая вещь» писал:

«Обязанности полиции состоят: в защите лиц и собственности; в наблюдении за спокойствием и безопасностью всех и каждого; в предупреждении всех вредных поступков и в наблюдении за строгим исполнением законов; в принятии всех возможных мер для блага общества; в защите и вспомоществовании бедных, вдов и сирот; и в неусыпном преследовании всякого рода преступников» [107].

О сочинителе этой слащаво-лживой сентенции, главе политического сыска империи, П. В. Долгоруков писал: «<...) Леонтий Васильевич Дубельт, столь гнуснопамятный в летописях николаевского царствования, сын лифляндского крестьянина-латыша, поступившего в военную службу и с офицерским чином приобретшего дворянское достоинство. Дубельт человек ума необыкновенного, но в высшей степени жадный, корыстный и безразборчивый. Честь, совесть, душа — все это для него одни слова, пустые звуки. Лучшим средством к обогащению в России служат административные злоупотребления и отсутствие гласности, и потому Дубельт, в семнадцатилетнее свое пребывание на пашалыке (область, управляемая пашой.— Ф.Л.) III отделения, всегда являлся яростным защитником всех злоупотреблений и всех мерзостей орды чиновничьей» [108].

Бенкендорфа на посту главноуправляющего III отделения и шефа Корпуса жандармов в 1844 году сменил личный друг Николая I князь Алексей Федорович Орлов, прославившийся при подавлении восстания декабристов. «Ныне все сравнивают его с Бенкендорфом,— записал в дневнике историк и государственный деятель барон М. А. Корф,— и говорят, что... совершенно одинаковой бездарности и неспособности к делам»[109]. Эта краткая характеристика двух руководителей политического сыска чрезвычайно точна. Николай I, желавший сам всем управлять, не нуждался в умных, образованных, инициативных помощниках,— он не знал, что с ними делать. Монарху требовались трепетно преданные, безропотные исполнители. Тут Бенкендорфу и Орлову равных не было, а их невежество на фоне. николаевского окружения никак не выделялось. Тот же Корф писал, что Бенкендорф, входя к царю по. пяти раз в день, бледнел от благоговения. Как же тут не быть довольным своим верноподданным!

Князь А. Ф. Орлов

С образованием III отделения появилась конкуренция между ним и полицией, желавшей участвовать в политическом сыске. Проявление конкуренции было самое разнообразное — переманивание агентов, шантаж, клевета, слежка друг за другом... Приведу извлечение из рапорта Фока Бенкендорфу:

«Полиция отдала приказание следить за моими действиями и за действиями органов надзора. Полицейские чиновники, переодетые во фраки, бродят около маленького'домика, занимаемого мною, и наблюдают за теми, кто ко мне приходит. Положим, что мои действия не боятся дневного света, но из этого вытекает большое зло: надзор, делаясь сам предметом надзора, вопреки всякому смыслу и справедливости,— непременно должен потерять в том уважение, какое ему обязаны оказывать в интересах успеха его действий. (...) Ко всему следует прибавить, что Фогель (крупный полицейский чиновник.— Ф.Л.) и его сподвижники составляют и ежедневно представляют военному губернатору рапортички о том, что делают и говорят некоторые из моих агентов» [110].

Слежка друг за другом, наушничество, доносительство всячески поощрялись Николаем I. Императору, казалось, что сыскные учреждения служат ему недостаточно эффективно — иначе почему так мало раскрывалось ими политических преступлений. Он умышленно не делал четкого разграничения в функциях III отделения и Министерства внутренних дел, стравливал полицейские службы, разжигая соперничество между ними.

Император внушал своим сыщикам, что только успех в раскрытии политических преступлений позволяет надеяться на его благосклонное отношение. А. Ф. Орлов ввязался в состязание с министром внутренних дел Л. А. Перовским за первенство в раскрытии политических преступлений.

ПЕРВАЯ ПОЛИЦЕЙСКАЯ ПРОВОКАЦИЯ

Именно в результате соперничества между III отделением и полицией родилось самое серьезное после восстания декабристов политическое дело николаевского царствования — дело петрашевцев. Оно являет собой классический пример запланированной полицейской провокации, впервые примененной при производстве политического сыска в России.

Инициатором дела петрашевцев и организатором сыска был чиновник особых поручений Министерства внутренних дел, действительный статский советник И. П. Липранди, человек умный и чрезвычайно образованный.

Липранди служил в оккупационном корпусе, расквартированном во Франции после победы России над Наполеоном. В Париже он заведовал русской военной агентурой, то есть руководил разведкой и контрразведкой. Там-то и обнаружились его таланты сыщика. Вернувшись в Россию, Липранди служил в военной разведке Южной армии, затем в Министерстве внутренних дел.

Получив первые сведения о таинственных собраниях в доме переводчика Министерства иностранных дел М. В. Буташевича-Петрашевского, Липранди немедленно доложил об этом Перовскому. Министр внутренних дел решил не упускать представившегося счастливого случая и доказать императору свое усердие. Перовский добился от Николая I разрешения заняться сыском по делу о раскрытых им злоумышленниках без привлечения III отделения.

М. В. Петрашевский

Приведу извлечение из всеподданнейшего доклада Генерал-аудиториата: «В марте месяце 1848 года дошло до сведения шефа жандармов, что титулярный советник Буташевич -Петрашевский, проживавший в С.-Петербурге в собственном доме, обнаруживает большую наклонность к коммунизму и с дерзостью провозглашает свои правила. Поэтому шеф жандармов приказал учредить за Петра-шевским надзор.

В то же время министр внутренних дел, по дошедшим до него сведениям о преступных наклонностях Петра-шевского в политическом отношении и о связях его со многими лицами, слившимися как бы в одно общество для определенной цели, учредил с своей стороны наблюдение за Петрашевским. Но как столкновение агентов двух ведомств могло иметь вредное последствие — открыть Перовскому тайну надзора и отнять у правительства возможность обнаружить его преступные замыслы, то шеф жандармов по соглашению с графом Перовским предоставил ему весь ход этого дела, а граф Перовский возложил это на действительного статского советника Липранди» [111].