Юлия Григорьева - Семиречье [трилогия : СИ]

• Название: Семиречье [трилогия : СИ]
• Автор: Юлия Григорьева
• Жанр: Фэнтези

Приключения кузнецовой дочки Белавы, которая не хотела жениться, то бишь замуж, а хотела учиться. И вот мечта сбылась, и нагловатая языкастая девка оказалась в обучении у чародея.

---

Но это уже завтра, а сегодня она очень и очень устала. Девушка попросила налить ей то большое корыто на ножках и с наслаждением помылась, когда Чеслава выполнила ее просьбу. В голосе духа появились теперь более человеческие интонации, и она расспрашивала Белаву о новостях в Семиречье, пока та мылась.

Позже, когда девушка уже почти спала, дух продолжала ее расспрашивать и рассказывать о себе. Под мерный говор Чеславы она и уснула. Сон был тяжелый, тревожный. Девушка много металась в дремотном забытье, а когда вдруг вскочила, то обнаружила, что подушка мокрая от слез. Она упала обратно, и мысли побежали, лишая окончательно сна. Хорошо, духов она пробудит, даже может сможет сбежать, а дальше что? Благомил схватит ее раньше, чем она успеет покинуть Полянск. То, что она в столько граде Полянии, девушка не сомневалась. И что тогда делать? Ей нужно хоть немного ее дара, чтобы открыть «дверь» и оказаться как можно дальше. Белава опять села. Так, если «бог» не отдает ей ее силу, надо самой забрать, чай, именно с этим даром родилась. А духов надо освободить… и научиться не поддаваться воле Благомила… и хоть разок ему в рожу наглую вцепиться, а то ишь чего удумал. Так чего доброго не только жениху, еще и любимому изменишь… Где там этот насмешник… Мысли все больше начали путаться, и Белава опять провалилась в сон, уже глубокий и спокойный.

Проснулась Белава от легкого касания к своей щеке. Она улыбнулась и открыла глаза. Улыбка тут же сползла с ее лица, рядом стоял Благомил.

— Ты такая милая, когда спишь, — сказал он. — Доброе утро, да пошлю я тебе удачного дня.

— Великие Духи, — поправила машинально Белава.

— Нет, я. Великий Я, — он весело засмеялся.

— Не лопни от важности, — огрызнулась чародейка и подтянула повыше одеяло.

Он подмигнул девушке и поманил пальцем. Одеяло послушно соскользнуло, обнажая Белаву, одетую в тонкую сорочку. Она закрылась волосами, и те сами начали заплетаться в косу.

— Ненавижу тебя, — воскликнула Белава, снова натягивая одеяло.

— От ненависти до любви не так уж и далеко, — засмеялся он.

— Мечтай, — проворчала она.

— Жду тебя на завтрак, Белавушка, — ответил он и исчез, растворившись в воздухе.

Белава посидела немного, ожидая, что он решит появиться, когда она встанет, но Благомил действительно ушел, а на постель ей упал букет полевых цветов. Она отодвинула его, невольно подумав, что Благомил их собрал совсем недавно, потому что цветы не успели подвять. Потом протянула руку и снова взяла букет. Она осмотрелась, но ничего не нашла, во что их поставить. Все же жалко будет, если они завянут.

— Хоть бы дал, во что их поставить, — тихо сказала она, и перед девушкой возник красивый сосуд с водой. — Ты следишь за мной что ли?

Ответом была тишина. Она поставила букетик в сосуд и отнесла его на маленький столик, стоявший в ее опочивальне. Затем умылась, оделась в приготовленное ей платье, сегодня голубое, расчесала волосы, а после заплела в косу. Нечего ему на них любоваться. И как только закончила, тут же оказалась во вчерашней трапезной, где была усажена опять по правую руку. Сегодня Белава не артачилась и спокойно поела, от голода никуда не денешься. Но самоуверенная улыбка Благомила ее выводила из себя, и девушка не выдержала. Она мило улыбнулась мужчине, даже радостно и… врезала ему ногой по коленке. Благомил взвыл, а довольная девка продолжила завтрак.

Глава 33

Утреннее солнце разбудило Дарея и Лихого, они все же не дотянули до рассвета и уснули под защитой полуразрушенной альвийской башни. Они проснулись почти одновременно, морщась от яркого света. Лихой сладко потянулся и мечтательно произнес:

— Сейчас бы чая горячего да с Гремилкиными пироги. Пироги она знатные делала, — и тут же помрачнел.

Дарей потрепал разбойника по плечу и перегнулся через стену, разглядывая, что твориться внизу. Оборотни сидели, задрав головы к верху и ждали. Чуть позади сидели на лошадях полянские воины, глядя так же наверх мертвыми глазами. Чародей поежился и отвернулся. Он пошептал, и в ладонях появилась вода. Дарей умылся и увидел протянутые к нему руки разбойника, усмехнулся и наколдовал и ему воды.

— Жаль, бермятина торба осталась в Полянске, там еще была еда, — сказал чародей. — Хорошо хоть меч при мне был.

— Да, о мече. — Лихой прислушался к слабому шипению снизу. — Что это за странный меч к моей лошади приторочен.

— Это белавина лошадь, Злата, — поправил Дарей. — А меч славный, самый славный из тех, что я видел. Его белавин отец ковал. Слыхал небось и кузнице Никодии? Если бы змейка чувствовала Белаву, то никто бы ее не удержал, сама бы к хозяйке понеслась. Брать в руки даже не пытайся, каменной тяжестью нальется, никому кроме моей ученицы не дается в руки. По весне именно меч привел нас к Белаве, когда ее в Черной Пустоши хотели в жертву принести.

— Бедовая девка, — засмеялся бывший атаман. — Видать, любят ее неприятности.

— Она их любит еще больше, — хмыкнул чародей. — Несносная девка, но… Славная.

— По сердцу тебе? Вон с какой нежностью говоришь, — подмигнул Лихой.

— Как дочь люблю, хоть иногда и убить хочется, — тепло улыбнулся Дарей. — Эх, додержалась бы… Она же Благомила может довести до белого каления.

— Дарей! — раздался снизу крик, и чародей скривился.

— Помяни демона, — сказал он и встал в полный рост.

Внизу стоял Благомил и очень радостно улыбался, обнажив свои заостренные зубы. Дарей расплылся в столь же радостном оскале и помахал ему рукой.

— Не жестко на камнях-то? — весело спросил «бог».

— Да что ты, просто чудо, как удобно, — ответил чародей. — А ты так и не ложился, все в делах да заботах?

— Ну что ты, — отмахнулся счастливый Благомил. — Разве рядом с Белавушкой можно помнить о заботах? А губки у нее какие нежные, и ручки ласковые, а уж как обнимает жарко.

Дарея обдало жаром, и перед внутренним взором пронеслись картинки одна другой хуже, но он продолжал так же радостно скалиться, понимая, что ждет от него старый враг.

— То-то ты не в ласковых объятьях нежишься, — ответил Дарей, — а старых знакомых в лесу навещаешь.

— Так цветочки вышел любимой набрать, чтобы проснулась с улыбкой, как и заснула, — еще шире осклабился Благомил и показал букет.

— Ну ты привет-то Белаве передавай, — Дарей изо всех сил сохранял улыбку-оскал. — Скажи, что не забываем ее и скоро придем навестить нашу лебедушку.

Благомил расхохотался и вдруг рыкнул на оборотней. Те поджали хвосты и, заскулив, отскочили в сторону.

— Ну вы бывайте тут, а я к моей ненаглядной спешу, за ночку поблагодарить, — и растворился в воздухе.

Чародей тяжело опустился на пол и вытер пот дрожащей рукой. Лихой с тревогой смотрел на него.

— Хорошо, что Радмира отослали, — наконец сказал Дарей. — У него бы выдержки не хватило.

— Думаешь, правду сказал? — спросил разбойник.

— Нет, хотел помучить. Он, конечно, мразь еще та, но насильником никогда не был. Хотя… сто лет почти прошло, мог и измениться. А Белавка сама не поддастся. Она на Радмира надышаться не может никак, а он на нее. У них вообще все непросто, еще и жених этот… А теперь и божок полянский.

— Я бы перед этой девкой тоже не устоял, — расплылся в улыбке Лихой.

— Кот ты блудливый, даже не мечтай, — и чародей отвесил довольному разбойнику подзатыльник.

Лихой не обиделся, весело заржав. Он перегнулся через стену и залихватски свистнул. Оборотни недовольно заворчали. Все знали, свист оскорблял их. Свистом подзывали собак. Попробуй свистни оборотню, и ты ему враг навеки. Не успокоиться пока не отомстит. А тут их не меньше десятка, а то и больше. Разбойник еще немного посвистел, выразил крайне неприличное мнение в адрес осаждающих и даже поплевал сверху. Чародей оторвался от своих дум об ученице и тоже встал, любуясь на разъяренных зверей.

— Долго ли еще орать будешь? — наконец спросил он у разбойника. — Надо дорогу расчищать.

Лихой разжег небольшой костер, поставив в него смолу, и взял в руки лук.

Солнце уже вовсю озаряло землю своими лучами, и Дымка пробежал большую часть пути, но конь начал уставать, и немного сбавил темп. Через некоторое время за спиной раздался вой. Радмир поморщился, не устают они совсем что ли? Как можно столько времени выдерживать забег альвийского жеребца? Царь какое-то время спал, не смотря на бешеную гонку. Воин переживал за своего Дымка. Мало того, что жеребец начал уставать, так они с полянским государем еще и сидели на нем без седла.

— Продержись, друже, — просил коня Радмир, и тот держался, подстегиваемый погоней.

Но не меньше, чем жеребец, воина тревожили мысли о том, что произошло с Дареем и Лихим. О Белаве он вообще старался сейчас не думать. Иначе впору обратно нестить. Радмир старался верить, что девушка жива и здорова. И пусть целуется с этим гадом, лишь бы оставалась такой же живой и здоровой, так что ничего в их поцелуе страшного нет… Он вспомнил как руки «бога» прижимали к себе хрупкое тело Белавы.