Павел Куприяновский - Бальмонт

• Название: Бальмонт
• Автор: Павел Куприяновский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03663-5

Мало кто из поэтов испытал при жизни такую феерическую славу, как Константин Бальмонт (1867–1942), по ревнивому замечанию В. Брюсова, «десятилетие нераздельно царивший в русской поэзии». Прославившая его книга «Будем как Солнце» призывала к жизни радостной, светлой, яркой, дерзкой. И его жизнь была такой: ранняя слава, бурные влюбленности, путешествия в экзотические страны, несколько вынужденных эмиграций и наконец последняя, превратившая «солнечного гения» в пасынка русской литературы едва ли не на полвека… И вместе с тем беспримерная работоспособность Бальмонта — поэтическая, прозаическая, переводческая — поражает воображение. П. В. Куприяновский и Н. А. Молчанова, исследователи творчества поэта, представляют на суд читателя первый опыт полного жизнеописания Бальмонта, «поэта с утренней душой».

знак информационной продукции 16+

---

Первоначально 5 марта состоялся большой литературно-музыкальный вечер в Театре драмы и комедии на Моховой. Заседание Неофилологического общества проходило 11 марта в здании городской думы. С докладами и речами выступили известные ученые: председатель Общества профессор Ф. А. Браун, профессора Ф. Д. Батюшков, Е. В. Аничков, Д. К. Петров, приват-доцент К. Ф. Тиандер, а также поэт Вячеслав Иванов. Во вступительном слове Ф. А. Браун охарактеризовал Бальмонта как «необходимое звено в мировой поэтической мысли», связал его творчество с «могучей идеалистической волной» и вниманием к тому, что «властно говорит в области подсознательного», — все это было столь показательным для литературы рубежа XIX–XX веков. В докладах Е. В. Аничкова, Д. К. Петрова и К. Ф. Тиандера Бальмонт оценивался как замечательный переводчик и пропагандист английской, испанской и скандинавской литератур. Ф. Д. Батюшков раскрыл новаторство Бальмонта в русской поэзии, а Вяч. Иванов остановился на особенностях его лиризма и закончил свою речь стихотворным приветствием на латинском языке, тут же прозвучавшим в переводе на русский.

В протоколе заседания Общества указывалось, что не могли произнести речи Брюсов (из-за невозможности приехать в Петербург) и Блок (по нездоровью), перечислялись многочисленные телеграммы и приветствия от университетов, журналов, издательств, литературных и художественных организаций, в том числе Художественного театра, «Цеха поэтов» (Ахматова, Городецкий, Гумилёв, Лозинский, Мандельштам, Нарбут), писателей и поэтов Л. Андреева, Брюсова, Блока, Чулкова, Зайцева, Ремизова, Балтрушайтиса, Волошина, Кузмина и других, а также от иностранных писателей Рене Гиля, Анри де Ренье, Эмиля Верхарна, Стефана Жеромского, режиссера Гордона Крэга и многих других.

Следует заметить, что доклады и речи не походили на юбилейные славословия. В них серьезно анализировались достижения и достоинства Бальмонта-поэта и переводчика, его место и значение в русской культуре. Эти материалы составили седьмой выпуск «Записок Неофилологического общества» (1914), благодаря чему можно увидеть, что они во многом противостояли импульсивным и часто субъективным оценкам газетно-журнальной критики. Особый склад творческой индивидуальности Бальмонта блестяще показан в докладе Ф. Д. Батюшкова «Поэзия К. Д. Бальмонта» и в речи Вячеслава Иванова «О лиризме Бальмонта». Кроме того, к юбилею Иванов опубликовал в газете «Речь» (11 марта) статью, в которой встречаются акценты и суждения, к примеру, о присущей поэту «мимолетности»: «В Бальмонте это не есть только любование отдельными моментами и наслаждение ими и не распыленность индивидуальности в мгновениях (не гедонизм, не эпикурейство), а утверждение в себе и в мире солнечной энергии, той энергии, за которой стоит божественная любовь. Поэтому в лице Бальмонта мы имеем дело не с разрушительным началом общественности и нравственности, а с энергией, глубоко утверждающей бытие и действие — божественный смысл вселенского, народного, личного бытия и свободного творческого порыва».

В то время когда в критике широко муссировалась мысль, будто время поэзии Бальмонта прошло, прекрасный педагог-словесник Владимир Гиппиус печатно высказался о необходимости знакомить гимназистов с самыми популярными и достойными писателями современности и назвал при этом имена Бальмонта, Сологуба, Брюсова, Андреева. Между тем Бальмонта очень беспокоила мысль, помнят ли его в России.

Узнав о чествовании в Неофилологическом обществе, поэт был тронут этим фактом. Отвечая на приветствие Общества, он писал 20 января 1913 года Ф. Д. Батюшкову: «Если воистину я что-нибудь сделал для России, то это не более как малость, и я хотел бы сделать для нее, я хотел бы сделать для торжества русского художественного слова в сто, в несчетность раз больше». И далее продолжил: «Я рад, что я родился русским, и никем иным быть бы я не хотел. Люблю Россию. Ничего для меня нет прекраснее и совершеннее ее. Верю в нее — и жду. Напряженно жду. Золотые струны русской души утончатся, вытянутся. Час идет, когда грянет Музыка».

Чувства, выраженные в этих словах, скажутся не раз в стихотворениях, которые войдут в книгу «Белый Зодчий» (1914).

В феврале 1913 года российское правительство объявило амнистию по случаю трехсотлетия Царствующего Дома Романовых, и для Бальмонта открылся свободный путь для возвращения на родину. Правда, минутами его одолевали сомнения. «Истинно ли ждет меня кто-нибудь в России?» — спрашивал он в письме М. В. Сабашникова.

С возвращением в Россию Бальмонт задержался до начала мая. Одна из главных причин — подготовка к печати его перевода поэмы Ашвагхоши «Жизнь Будды». Он изучал санскрит, знакомился с переводами поэмы на европейские языки, консультировался со специалистами по санскритской и китайской литературе, постоянно советовался с выдающимся специалистом в области древней индийской литературы французским ученым С. Леви (он был членом-корреспондентом Российской академии наук), при подготовке книги к печати подбирал иллюстрации с помощью знатока буддизма Фуше (кстати, в издании использованы и фотографии, сделанные самим Бальмонтом, в том числе знаменитого храма Боро-Будур в Яве). Любовно изданная поэма «Жизнь Будды» с предисловием С. Леви вышла в свет в 1913 году и стала заметным событием в плане знакомства русского читателя с индийской культурой.

Пятого мая Бальмонт прибыл в Москву. На Брестском вокзале его встречала масса народа: родственники, друзья, почитатели, газетные репортеры, фотографы и, конечно, писатели — Брюсов, Балтрушайтис, Борис Зайцев и др. Множество цветов, кто-то начал произносить приветственную речь, но тут вмешался жандарм и объявил, что речей «велено не допускать». Всё же кому-то удалось сказать экспромт:

Из-за туч
Солнца луч —
Гений твой.
Ты могуч,
Ты певуч,
Ты живой.

«Это было очень весеннее, свежее, радостное. Так много молодых лиц, и все такие светлые. Мне приятно, я рад, я горжусь этой встречей», — сказал Бальмонт репортеру газеты «Русское слово», озаглавившему свою заметку «Возвращение К. Д. Бальмонта» (1913. 7 мая). Отчеты о встрече поместили почти все московские газеты. В «Воспоминаниях» Екатерина Алексеевна Андреева-Бальмонт пишет: «Девочка наша страшно была удивлена. „Разве папа такая знаменитость? Я совсем этого не знала“, — повторяла она. Потом ее очень занимало, что отца ее приходили интервьюировать и снимать в дом сестры, где мы остановились. И ее сняли с ним — очень удачно».

«Русское слово» 12 мая опубликовало письмо поэта «Привет Москве». «Сколько пытки и боли, — говорится в нем, — сколько безысходной тоски возникает в душе, когда на семь лет оторван от родины. Можно жить в стране, где люди говорят на таком изящном, красивом языке, как французский <…> но по истечении известного времени, — что мне все эти красоты, я хочу русского языка, который мне кажется красивейшим в мире. Я хочу, чтобы он звучал мне отовсюду, как птичий гомон в весеннем лесу, как всеохватная мировая музыка 9-й симфонии Бетховена, как гул пасхальных колоколов священной, древней, русской, воистину русской, Москвы!!!»

В беседе с корреспондентом «Русского слова» Бальмонт подробно рассказал о своей жизни вне России, о путешествиях и работе. И снова всплыла тема языка, чрезвычайно важная для писателя: «За границей мне особенно тягостно было без русского языка. Я вот теперь хожу по Москве и слушаю. И сам заговариваю, чтобы слышать русскую речь <…>. Не хватало мне и мужиков, и баб. Сегодня утром пошел в Кремль, зашел в Благовещенский собор и там увидел мужиков — тех, кого хотел» (Русское слово. 1913. 20 мая). Характерное признание в смысле тоски поэта именно по народному языку.

В честь Бальмонта, по случаю его возвращения в Россию, были организованы торжественные приемы в Обществе свободной эстетики, возглавляемом Брюсовым (7 мая), в Литературно-художественном кружке (9 мая). Как обычно, говорилось много приятного в адрес виновника торжества, но не обошлось и без «ложки дегтя». В Обществе свободной эстетики от имени «врагов Бальмонта», футуристов, выступил почти никому не известный молодой Владимир Маяковский. В нагловато-эпатажной манере он прочел бальмонтовское стихотворение «Тише, тише совлекайте с древних идолов одежды…» и повернул его содержание так, что оно било по автору:

Дети Солнца, не забудьте голос меркнущего брата,
Я люблю в вас ваше утро, вашу смелость и мечты,
Но и к вам придет мгновенье охлажденья и заката, —
В первый миг и в миг последний будьте, будьте, как цветы.

Дерзкая выходка не смутила Бальмонта, считавшего, что между поэтами не может быть вражды, а возможно только соперничество, в ответном стихотворении, которое он прочел, звучало снисходительное великодушие поэта, который «не знает, что такое презрение».