Арнольд Джозеф Тойнби - Исследование истории. Том I: Возникновение, рост и распад цивилизаций.

• Название: Исследование истории. Том I: Возникновение, рост и распад цивилизаций.
• Автор: Арнольд Джозеф Тойнби
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-057736-1 (АСТ), 978-5-403-00862-4 (АСТ Москва)

Арнольд Джозеф Тойнби — знаменитый британский ученый, философ, публицист и политолог, автор одного из значительнейших исторических трудов XX века — двенадцатитомного «Исследования истории». Эта работа, вошедшая в золотой фонд мировой научной мысли, была переведена на все европейские языки и по сей день не утратила своей актуальности.

---

Возникновение минойской цивилизации

Выше мы объяснили с точки зрения теории ответов на вызовы природного окружения генезис пяти из наших шести родственно не связанных цивилизаций. Шестая явилась ответом на вызов природы, с которым мы еще не сталкивались в данном обзоре, — вызов моря.

Откуда пришли первопроходцы «талассократии Миноса»? Из Европы, Азии или Африки? Даже беглого взгляда на карту будет достаточно, чтобы предположить, что они пришли из Европы или из Азии, поскольку острова расположены гораздо ближе к этим материкам, чем к Северной Африке. Фактически это вершины затопленных гор, которые, если бы не внезапное землетрясение в доисторические времена и приток вод, простирались бы непрерывной цепью от Анатолии до Греции. Однако мы сталкиваемся с приводящим в замешательство, хотя и несомненным, свидетельством археологов, согласно которому древнейшие остатки человеческих поселений найдены на Крите — острове, сравнительно отдаленном как от Греции, так и от Анатолии, хотя и находящемся к ним ближе, чем к Африке. Этнология поддерживает предположение, которое археология отвергает, поскольку представляется установленным, что среди древнейших известных обитателей континентов, столкнувшихся с эгейцами, существовали достаточно ясно выраженные отличия в физическом типе. Древнейшие из известных жителей Анатолии и Греции были «короткоголовыми». Древнейшие из известных жителей афразийских саванн — «длинноголовыми». Анализ же древнейших останков человеческих тел на Крите показывает, что остров сначала всецело занимали «длинноголовые», тогда как «короткоголовые», хотя со временем и начали преобладать, первоначально или вообще не были представлены в населении Крита, или были представлены лишь явным меньшинством. Эти этнологические данные приводят к выводу о том, что первыми человеческими существами, обеспечившими себе прочное положение во всех частях Эгейского архипелага, были иммигранты, переселившиеся сюда, спасаясь от засухи афразийских саванн[171].

В таком случае, мы можем добавить шестой к нашим пяти ответам на вызов засухи, о котором уже упоминалось. К тем, кто остался на месте и погиб; к тем, кто остался на месте и стал кочевниками; к тем, кто пошел на юг и сохранил свой прежний образ жизни, как динка и шиллук; к тем, кто отправился на север и стал неолитическими земледельцами на Европейском континенте; к тем, кто ворвался в болотные джунгли и создал египетскую и шумерскую цивилизации, мы должны добавить и тех, кто двинулся на север и наткнулся не на сравнительно легкие пути, предоставленные сохранившимися перешейками или еще существовавшими проливами, а на пугающую пустоту открытого Средиземного моря, принял и этот вызов, пересек обширное море и создал минойскую цивилизацию.

Если этот анализ верен, то он дает новый пример того, что в генезисе цивилизаций взаимодействие вызовов и ответов является фактором, перевешивающим все остальные, — в данном случае даже фактор близости. Если бы фактор близости был определяющим при занятии архипелага, то жители ближайших континентов — Европы и Азии — явились бы первыми, кто занял Эгейские острова. Многие из островов находятся на расстоянии «броска камня» от этих материков, тогда как Крит удален на 200 миль от ближайшей точки в Африке. Однако ближайшие к Европе и Азии острова, заселенные, по-видимому, в гораздо более позднее время, чем Крит, были заняты одновременно и «длинноголовыми», и «короткоголовыми». Это наводит на мысль, что уже после того, как афразийцы заложили основы минойской цивилизации, эти вторые разделили их труды — или из простого подражания первопроходцам, или же по причине некоего давления или вызова, который мы не можем точно идентифицировать, также заставившего их в свое время дать ответ, аналогичный тому, какой при гораздо более страшных условиях уже дали первоначальные афразийские поселенцы Крита.

* * * 

Возникновение аффилированных цивилизаций

Когда мы переходим от «родственно не связанных» цивилизаций, возникших из Инь-состояния примитивного общества, к позднейшим цивилизациям, находящимся в той или иной степени родства по отношению к своим «цивилизованным» предшественницам, становится очевидным, что в данном случае, хотя и мог иметь место некий природный вызов, стимулировавший их развитие, все же наиболее принципиальным и существенным был вызов человеческий, возникший в результате их связи с обществом, с которым они находились в дочерних отношениях. Этот вызов скрыт в самом отношении, начинающемся с дифференциации и достигающем своей высшей точки в расколе. Дифференциация имеет место в теле предшествующей цивилизации, когда та уже начинает утрачивать свою творческую мощь, благодаря которой в период своего роста порождала добровольную преданность в сердцах людей, пребывавших на ее дне или за ее границами. Когда это происходит, больная цивилизация несет наказание за свою слабую жизнеспособность, распадаясь на правящее меньшинство (которое управляет со все возрастающим деспотизмом, но уже не лидирует) и пролетариат — внутренний и внешний (который отвечает на этот вызов, осознав, что у него есть душа, и думая о том, как бы ее спасти). Желание правящего меньшинства подавлять вызывает у пролетариата желание отделиться. Конфликт между двумя этими желаниями продолжается по мере того, как уходящая цивилизация движется к своему закату. И когда она уже находится in articulo mortis[172], пролетариат наконец освобождается от того, что было некогда его духовной родиной, а теперь стало темницей и в конечном счете «градом погибели». В этом конфликте между пролетариатом и правящим меньшинством, как он протекает от начала до конца, мы можем распознать одно из тех драматических духовных столкновений, которые обновляют творческую деятельность, выводя жизнь Вселенной из состояния осеннего застоя через зимние страдания к весеннему брожению. Отделение пролетариата есть динамический акт, ответ на вызов, благодаря которому осуществляется переход от Инь к Ян. В этом динамическом отделении и рождается «аффилированная» цивилизация.

Можем ли мы различить у истоков наших аффилированных цивилизаций также и некий природный вызов? Что касается географического положения, то во второй главе мы уже видели, что аффилированные цивилизации в различной степени относились к своим предшественницам. На одном конце шкалы вавилонская цивилизация развивалась всецело в границах родины предшествующего шумерского общества. Здесь природный вызов вообще едва ли мог внести свой вклад в возникновение новой цивилизации, за тем лишь исключением, что в период междуцарствия, отделявший цивилизации друг от друга, их общая колыбель до известной степени вновь могла впасть в примитивное природное состояние. Степень этого падения могла вызвать повторение основателями позднейшей цивилизации первоначальных достижений своих предшественников.

Однако когда аффилированная цивилизация прокладывает новые пути и обретает свою родину частично или всецело за пределами области распространения предшествующей цивилизации, то должен иметь место вызов нового, неосвоенного природного окружения. Так, западная цивилизация при своем возникновении подверглась вызову лесов, дождей и морозов Трансальпийской Европы, с которым не сталкивалась предшествующая эллинская цивилизация. Индская цивилизация подверглась при своем возникновении вызову влажных тропических лесов долины Ганга, с которым не сталкивалась ее предшественница, отдаленная провинция или же копия шумерской цивилизации в долине Инда[173]. Хеттская цивилизация подверглась при своем возникновении вызову Анатолийского плоскогорья, с которым не сталкивалась предшествующая шумерская цивилизация: Вызов, которому подверглась эллинская цивилизация при своем возникновении, — вызов моря — был в точности таким же, с каким столкнулась предшествующая минойская цивилизация. Однако этот вызов был совершенно новым для внешнего пролетариата, находившегося по ту сторону европейской границы «талассократии Миноса». Эти континентальные варвары — ахейцы и им подобные, привыкнув к морю во время постминойского Völkerwanderung, смело встречали и выдерживали столь же тяжелое испытание, какое в свое время встретили и выдержали сами первопроходцы минойской цивилизации.

В Америке юкатанская цивилизация подверглась при своем возникновении вызову безводного, безлесного и почти беспочвенного известнякового шельфа полуострова Юкатан, а мексиканская цивилизация — вызову Мексиканского нагорья. Ни с одним из этих вызовов не сталкивалась предшествующая майянская цивилизация.

Остаются индусская, дальневосточная, православно-христианская, арабская и иранская цивилизации. Они, по-видимому, не подвергались никаким явным природным вызовам, поскольку их родина, хотя и не была, подобно вавилонской цивилизации, полностью идентичной цивилизациям-предшественницам, все же уже осваивалась теми или иными цивилизациями. Однако есть причина подразделять православно-христианскую и дальневосточную цивилизации. Боковая ветвь православно-христианской цивилизации в России подверглась вызову лесов, дождей и морозов, еще более суровому, чем тот, с которым пришлось бороться западной цивилизации. А боковая ветвь дальневосточной цивилизации в Корее и Японии подверглась вызову моря, совершенно отличавшемуся от тех вызовов, с которыми столкнулись первопроходцы древнекитайской цивилизации.