Булчу Берта - Кенгуру

• Название: Кенгуру
• Автор: Булчу Берта
• Жанр: Классическая проза

Герои современного венгерского писателя Б.Берты трудовые люди, жизнь которых автор, в прошлом рабочий, хорошо знает по собственному опыту. Повесть Кенгуру рассказывает о молодежи будапештской окраины, о шофере междугородных рейсов Варью с виду как будто бы хиппи, но в душе честном, справедливом, ищущем свое место в жизни молодом человеке.

---

— Не могу...

— Сколько же вы хотите? — спросил толстяк уже с раздражением.

— Да не в деньгах дело... Это седьмое шоссе — самое ненадежное. Случись проверка — и неприятностей не оберешься. А мне неприятности сейчас ни к чему, у меня планы...

— Ну, дело ваше. От четырех сотен отказаться просто так... Такого я еще не видел. Нет так нет.— И мужчина слез с подножки. Оба нерешительно отошли в сторону советоваться.

Варью зашел в конторку, сколоченную из досок, оформить путевку. Потом сел в «ЗИЛ» и уехал. В зеркальце он видел, что толстяки все еще стоят возле деревьев, глядя вслед машине.

Добравшись до Фонёда, Варью притормозил, собираясь остановиться у будки, где жарили рыбу: желудок уже требовал своего. Но, выглянув из кабины, увидел, что будка закрыта. «Видно, кончилась рыба, что утром наловили», — подумал он и поехал дальше. Вести приходилось медленно: дорогу то и дело перебегали стайки ребятишек. Они несли в руках флажки и пели. Из-за неудачи с рыбой на душе у Варью остался неприятный осадок. Жареный лещ был бы сейчас очень кстати. Варью представлял, как он ел бы рыбу, стоя, с бумажной салфетки, в то время как ветер доносил бы с озера слабый запах воды и ила. Даже оглядываться не надо, чтобы почувствовать, что озеро близко, за спиной. «В Богларе что-нибудь перехвачу»,— думал Варью и, выехав из Фонёда, прибавил скорость.

В Боглар он прибыл часа в два пополудни. Базарную площадь объехал стороной: не хотелось встречаться с бородатым и его чокнутой спутницей. Свернув с шоссе, переехал железную дорогу и возле пристани поставил «ЗИЛ» под деревьями. В животе бурчало. Варью оглянулся, ища буфет или бистро. Однако вокруг виднелись только большие дома отдыха, санатории. Варью двинулся к молу. По ту сторону бухты, на мысу, он увидел пестрые палатки кемпинга. У него екнуло сердце: может, светловолосая там, в кемпинге... Торопливо миновав толстые железные тумбы, к которым пришвартовывались грузовые суда, он зашагал вдоль берега в сторону причала для парусников.

Озеро в этот час совсем не выглядело пустынным. Белые паруса взлетали на мачты и трепетали, хлопали под теплым ветром. С яхт, скользящих по мелкой волне за буями, доносились отрывочные возгласы и искаженный расстоянием смех. На палубах больших яхт под полосатыми тентами сидели полуголые мужчины и дули пиво.

Ворота кемпинга были распахнуты. Через них то и дело, покачиваясь, въезжали и выезжали огромные, как пароходы, «мерседесы», везя за собой лодки на двухколесных прицепах. Варью никто не остановил при входе. В кемпинге рядом с палатками стояли раскаленные солнцем «трабанты», «шкоды», «Жигули», вокруг них сидели, лежали, копошились люди.

Варью включил магнитофон и, сунув его под мышку, пошел по кемпингу, снова слушая песню про маленького льва и вглядываясь в мелькающие вокруг лица. Ближе к воде, в тени канадских тополей, группировалась молодежь. Парни, девушки лежали на траве, загорали; с разных сторон слышна была музыка. Особенно много было девушек. Кемпинг был просто наводнен ими. И оказалось вдруг, что, находясь среди этих каштановых, светлых, жгуче-черных голов, загорелых полуголых тел, Варью лишь с большим трудом может вызвать в памяти облик светловолосой девчонки, поцеловавшей его в кабине «ЗИЛа»... Время от времени он останавливался и осторожно приглядывался к какой-нибудь блондинке: одна напоминала его попутчицу лицом, другая — губами, третья — фигурой или ногами... Но чем дольше бродил он по кемпингу, тем больше черты попутчицы растворялись, терялись в лицах, фигурах многих и многих напоминающих ее девушек. Когда он вышел наконец за ворота, облик светловолосой окончательно поблек, потерял свою определенность.

Голодный и мрачный, вышел он к причалу парусных судов. Еще из кемпинга он увидел там подходящее бистро.

От берега как раз отваливал прогулочный пароходик. На верхней палубе толпились люди, махали оставшимся на берегу. Где-то между палубами пела девушка. Пела хрипловатым, пьяным голосом. Песня доносилась до берега, прорываясь сквозь шум двигателей... Варью прочитал меню, взял себе порцию жареной печенки и бутылку тоника. Выбрал место у одного из столиков и начал есть, глядя вслед пароходу, который как раз вышел на чистую воду и повернул к Тихани.

По другую сторону столика остановилась женщина. Она поставила на стол картонную тарелку с жареной колбасой, горчицей и хлебом.

— Warten Sie ein wenig...[13] Сэйчас,— сказала она и улыбнулась Варью.

Варью не понял ее, но кивнул и улыбнулся в ответ. Через несколько минут женщина вернулась с двумя кружками пива. Одну из них она пододвинула к Варью.

— Du bist sehr lieb...[14] Со мной... пить.

— Спасибо, мне нельзя,—сказал Варью, показывая на тоник.

Женщина ела быстро и жадно; потом подняла свою кружку и, улыбаясь, еще раз посмотрела на Варью: выпей, мол, не бойся. Варью помотал головой в знак отрицания. Основательно отпив из кружки, женщина снова заговорила:

— Иди, милий, Spaziergang...[15]

Варью проглотил последний кусок печенки и попытался объяснить, что он работает: изобразил руками, как он вертит баранку.

— На машине еду, домой...

— Ах, машина... Я есть Форд... Machen wir einen Spaziergang...[16] — обрадовалась женщина и, потянувшись через стол, взяла Варью за локоть. Он отодвинулся, взял свой тоник и, допивая его, внимательно рассмотрел женщину. Ей было далеко за сорок. А может быть, и все пятьдесят. Но была она из холеных, оглаженных солнцем, дочерна загорелых. В коротко остриженных волосах не было видно седины. На шее, на запястье зеленовато-желтым поблескивало золото.

Варью вспомнилась армейская служба и старый ефрейтор, который во время войны летал на бомбардировщике, да и позже поездил по белу свету; во время перекуров в ангаре ефрейтор рассказывал им, как парни из бедных семей на всем побережье Средиземного моря, от Катании до Кипра, неделями ждут пароходов с американскими туристами и как стареющие женщины сходят на берег на несколько часов и выбирают себе партнеров. «Быстро стареют бабы,— думал Варью,— а мириться с этим не хотят». Он поставил на стол пустую бутылку и повернулся к женщине:

— Никс шпацирен...

— Was?[17]

— Не пойду.

— Почему нет?

— В кенгуру я превратился.

— Was ist das Kenguru?[18]

— Записался в школу кенгуру.— Варью помахал ей рукой: дескать, салют, чао — и ушел.

Но, сев в кабине «ЗИЛа» и выехав на дорогу, он с удивлением заметил, как его обгоняет красный спортивный «форд-капри». В нем сидела та самая женщина. Она махала ему рукой, делая знаки, чтобы он остановился. Варью кивнул и включил указатель поворота: мол, сворачиваю на обочину. Женщина тоже свернула и остановилась. Взглянув в зеркальце, Варью убедился, что сзади никого нет, можно спокойно маневрировать,— и, резко вывернув руль влево, промчался мимо «форда», выехал на шоссе и разогнал машину, сколько позволяли правила. Но без особого успеха: уже у бензиновой колонки красный «форд» догнал его и засигналил лампой. Варью некоторое время наблюдал за ним в зеркальце, но потом это ему надоело. Он включил магнитофон и грустно слушал маленького льва. Хорошо пел маленький лев, и все-таки у Варью появилось такое ощущение, что этой песней нельзя спасти мир от стального чудовища. Для этого нужна какая-то еще более красивая и добрая песня. Когда он проигрывал знаменитых ЭЛП во второй раз, красная машина в зеркале стала постепенно отставать. Варью с некоторым интересом следил, как она уменьшается, превращается в точку и совсем исчезает. Он успокоился.

5

— ...Самое странное и интересное — это, конечно, огненное ядро. Под действием высвобождающейся энергии корпус самой бомбы и находящиеся вокруг предметы, вещества за один миг превращаются в сгусток раскаленного газа. Температура в огненном ядре больше десяти миллионов градусов по Цельсию. Ядро поднимается со скоростью сто метров в секунду и быстро расширяется. У бомбы в одну мегатонну диаметр огненного ядра через одну целую восемь десятых секунды составляет уже тысячу семьсот пятьдесят метров. У бомбы в пятьдесят мегатонн — почти девять тысяч метров. Так что, если бы этот шар катился по земле, он был бы высотой с Эверест. Но он не остается на земле, а поднимается в воздух. При взрыве бомбы в десять мегатонн пламя охватывает все в диаметре тридцати — сорока километров, люди получают сильные ожоги. В целом площадь поражения две тысячи пятьсот квадратных километров. Лучевой удар поражает еще большую территорию — примерно двадцать тысяч квадратных километров. В момент возникновения огненного ядра по земле и в воздухе прокатывается мощная ударная волна. Шестого августа тысяча девятьсот сорок пятого года Энола Гай на своём самолёте «Б-29» сбросил на Хиросиму первую атомную бомбу; так вот, он был уже в семнадцати километрах от места взрыва, когда устройство по радиокоманде взорвалось,— и все же волна догнала его. Два страшных толчка встряхнули самолет, он едва не рухнул. После такого взрыва трудно остаться в живых. Кто не сгорит, того медленно, но неизбежно убьет нейтронное и гамма-излучение...