Роберт Сильверберг - Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа

• Название: Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа
• Автор: Роберт Сильверберг
• Издательство: Фантастика
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91878-098-7

Более полувека назад Джек Вэнс создал удивительный, таинственный мир Умирающей Земли, покоривший читателей и оказавший огромное влияние на творчество самых ярких современных писателей-фантастов. И теперь, спустя годы, мэтр предоставляет нам уникальную возможность вернуться в знакомые декорации к полюбившимся героям. Джек Вэнс распахнул двери придуманного им мира перед другими авторами, позволив написать собственные оригинальные произведения. Черпая вдохновение в его работах, двадцать два именитых писателя дали волю своей фантазии и подарили персонажам Вэнса новую жизнь, по-прежнему полную захватывающих приключений.

Лауреаты многочисленных премий Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа собрали под одной обложкой произведения Нила Геймана, Дэна Симмонса, Элизабет Мун, Танит Ли, Тэда Уильямса, Кейдж Бейкер, Роберта Сильверберга, Глена Кука, Уолтера Йона Уильямса, Люциуса Шепарда и многих других прославленных авторов, сделав потрясающий подарок всем поклонникам фантастики.

---

Странник в ответ беззаботно махнул рукой.

— Я дам тебе долговую расписку на приличную сумму, — пообещал он. — С обязательством расплатиться, как только восстановлю свою права.

— Я ничуть не сомневаюсь, что удача когда-нибудь повернется к тебе лицом. Но не уверен, что это произойдет прежде, чем погаснет солнце.

Гролион собирался сказать что-то еще, но хозяин опередил его:

— Скоро придет надзиратель. Он каждый день приносит мне еду. Я попрошу разрешения взять тебя в подмастерья.

Лицо странника просияло от неожиданной идеи.

— Лучше я притворюсь, будто приехал с проверкой, — предложил он. — Я обладаю даром внушать людям все, что только захочу.

Мастер недоверчиво взглянул на него и холодно возразил:

— Обойдемся без внушений. Мне просто нужен помощник. Осталось только уговорить надзирателя, а это трудная задача. Он удавится за лишнюю монету.

— Меня возбуждают трудные задачи, — заявил Гролион, энергично потирая руки. — А пока давай позавтракаем. На сытый желудок я нахожу более убедительные аргументы.

— У меня осталась корка от вчерашней лепешки и полчашки крепкого чая, — усмехнулся мастер. — А потом мы приступим к работе.

— Может быть, сначала обговорим условия? Не хотелось бы нарушать местные законы.

— Насчет этого не беспокойся. Деревня ценит хороших работников. Если надзиратель увидит, как ты стараешься, считай, что наполовину ты его уже убедил.

Гролион недовольно скривился, но хозяин настоял на своем, поскольку прекрасно понимал: на что бы ни надеялся гость — получит он в любом случае лишь кусок лепешки и глоток невкусного чая.

Мне было хорошо известно, как мастер обычно использует новичков. Поэтому я вернулся в сад и спрятался в трещине ограды, где никто не смог бы меня обнаружить. Спустя недолгое время хозяин и гость закончили скудную трапезу и тоже появились в саду.

Как я и предполагал, первым делом гостю показали острошип, разросшийся на весь дальний угол сада. Бесчисленные ветки дерева, усеянные крупным иглами, непрерывно двигались, словно ощупывая воздух. Некоторые уже вытянулись в сторону людей, почуяв их через весь сад.

Из моего укрытия трудно было расслышать разговор, но я и так догадался о его содержании по недовольному лицу и протестующим жестам Гролиона. Однако мастера его возражения не убедили. Понурив голову и опустив плечи, странник поплелся к дереву, с каждым шагом двигаясь все нерешительней. Он отмахнулся от парочки побегов, тут же потянувшихся к нему, а затем остановился, выискивая в переплетении колючих ветвей самый безопасный путь наверх. Хозяин тем временем направился в мастерскую, откуда мог через окно следить за успехами нового подмастерья, не прекращая работы над звездой.

Я выскочил из щели и полетел вдоль забора, рассчитывая сесть на плечо странника до того момента, как он заберется на дерево. Судя по тому, как Гролион осматривал гостиную, он был неглупым, но жадным малым, так что договориться с ним не составило бы труда. Однако я так стремился поскорей достичь цели, что вылетел на освещенное красным солнцем пространство, позабыв про всякую осторожность. Толстобрюхий паук тут же спикировал на меня из засады и ловко оплел клейкой паутиной крылья. Затем он опрокинул меня и впился острыми хелицерами в мое мягкое брюшко. Я почувствовал, как во внутренности начал поступать пищеварительный сок, и поспешил покинуть тело, вернувшись в убежище, бывшее одновременно и моей тюрьмой.

Когда я смог возобновить наблюдение, хозяина и Гролиона в мастерской не оказалось. Они беседовали в прихожей с надзирателем. Мастер уверял, что небольшое увеличение платы, необходимое для того, чтобы Гролион не умер от голода, с лихвой окупится тем, что работа пойдет быстрее. Надсмотрщик вяло возражал, ссылаясь на то, что прежние помощники все как один оказались лентяями и неумехами.

В конце концов хозяин неохотно признал его правоту, но тут же добавил:

— Все прежние подмастерья были проходимцами и бродягами без рода и племени. А Гролион — отличный работник, потомок древнего альмерийского рода.

Пока продолжался спор, странник пододвинулся к приоткрытой двери и теперь внимательно осматривал дорогу и окружающий ее лес. Надзиратель развернул свой огромный живот в его сторону и спросил:

— Ты правда аристократ?

— Что? Ах да, правда. Ты не видел притаившегося в зарослях гуля, когда шел сюда?

— Мы заметили его еще утром и прогнали с помощью собак и факелов, — ответил надзиратель.

— Точно? — переспросил Гролион, незаметно приоткрывая дверь чуть шире. На его подвижном лице явно читалось недоверие.

— Давайте теперь обговорим условия, — предложил надзиратель.

Гролион обернулся, словно собираясь выслушать его предложение. Но едва надзиратель заговорил, странник распахнул дверь и рванулся прочь из дома. Однако тут же отлетел назад. Затем сел с ошеломленным видом на пол прихожей, застонал и обхватил руками голову, раскалывающуюся от невыносимой боли.

— Распознающий барьер Фандааля не впускает в дом того, кого не нужно впускать, — объяснил надзиратель. — Но и не выпускает тоже.

— Сними заклятье, — попросил Гролион искаженным от боли голосом. — Ведь гуль уже ушел.

— Он не может, — сказал надзиратель. — Заклятье способен снять только тот, кто его наложил.

— Прежний мастер?

— Вот именно.

— Значит, я попал в западню?

— Так же как и я, — признался хозяин. — До тех пор, пока не закончу работу. Энергетический вихрь, который при этом возникнет, уничтожит всю магию.

— Но ведь он, — странник показал на надзирателя, — приходит и уходит.

— Заклинание само распознает, кого следует впускать или выпускать. Отсюда и его название.

— Вставай, — приказал надзиратель, подталкивая Гролиона концом своего посоха. — Вставай и слушай.

Обсуждение продолжилось. В конце концов просьбу мастера удовлетворили: Гролион будет получать свою порцию эля, лепешек и стигла, пока они не закончат работу. Если он станет лениться или совершит оплошность — порцию сократят. За грубую ошибку могут посадить в сырой и зловонный подвал.

Гролион несколько раз пытался возразить, но безуспешно. Покончив с делами, надзиратель достал из ножен кривой нож с лезвием из черного камня. Провел острием над обеденным столом, словно разрезая невидимую ткань, и в воздухе в самом деле образовался разрез. Из него на стол выпал кусок стигла. Надзиратель снова махнул лезвием, и появился второй кусок. Гролион заметил, что из разрезов, словно из кровоточащих ран, закапала густая бледно-розовая жидкость. Но через мгновение они затянулись, и трапезная приняла обычный вид.

Надзиратель ушел. Хозяин объяснил Гролиону, как готовить стигл, и отправился в мастерскую. У меня появилась возможность поговорить со странником. Он стоял у кухонного стола и отбивал кусок стигла деревянным молотком. Мясо оказалось очень жестким и к тому же пахло плесенью. Гролион, не прекращая работы, бормотал проклятия. Я замельтешил перед его носом, для начала пытаясь привлечь внимание, а затем и завязать разговор.

Гролион поднял голову и заметил меня. Я взлетел выше, затем опустился и снова поднялся под углом, рисуя в воздухе первый значок альмерийской слоговой азбуки. Он с кислым видом следил за мной, продолжая вполголоса проклинать хозяина. Я перешел ко второму знаку, но в этот момент Гролион резко откинул голову назад, а затем плюнул в меня. Слюна склеила мои крылья, и мне пришлось опуститься на кухонный стол, рядом с недоотбитым куском стигла. Я увидел опускающийся прямо на меня молоток и поспешил оставить обреченное тело.

Чтобы найти нового подходящего носителя — толстого шмеля, — мне потребовалось несколько часов. Хозяин трудился в мастерской, подправляя детали узора с помощью щипцов и лекала. Осталось доделать последний луч звезды, а затем расположить в центре тройную спираль — и работа будет закончена.

Гролион снова забрался на дерево. Обхватив ногами ствол и уцепившись одной рукой за толстый сук, новый подмастерье осторожно вытягивал другую вперед, стараясь не касаться усеянной шипами ветки. На многих из них виднелись засохшие тельца крохотных птиц и летучих ящериц, опрометчиво решивших полакомиться гусеницами, ползающими в листве. Странник даже не замечал, что тонкая зеленая трубочка с усеянным острыми иглами открытым концом подобралась к его руке и готова вцепиться в плоть между расставленными пальцами. Все внимание Гролиона было приковано к золотисто-пурпурному альмиранту, только что вылупившемуся из кокона. Бабочка сушила прозрачные крылышки в тусклых лучах красного солнца, едва пробивающихся сквозь переплетение веток.

Гролион нежно подул на крохотное создание, чтобы крылья быстрее высохли. Как только альмирант согнул лапки, готовясь к первому в жизни полету, странник ловко поймал его, посадил в бутылочку с широким горлом, висевшую на шее, и закрыл пробкой, которую все это время держал в зубах. Затем он начал осторожно спускаться и вырвал искусанную руку из зубов зеленой трубки. Острошип почувствовал, что пища ускользает, и потянулся к Гролиону ветвями, пытаясь удержать его на месте. Странник то и дело цеплялся одеждой за колючие ветки, пару раз ему даже пришлось остановиться, чтобы вытащить глубоко впившиеся в кожу шипы.