Мария Куприянова - Раскалённая луна

• Название: Раскалённая луна
• Автор: Мария Куприянова
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

— Пустите, отец Владимир! — взволнованно затараторил Дик. — Мы из Обители. Нам помощь нужна.

— Входите, Христа ради.

Сел и Дик проскользнули внутрь. Подавив хриплый стон, я с трудом подтянулся на перилах, встал и вошел в маленькую комнатку, не сразу сообразив, что это сени.

— Проходи, сын мой. — Монах закрыл дверь и задвинул замок. — Здесь мы все находимся под защитой Господа нашего.

Я кивнул и, тяжело передвигая ноги, поплелся в гостиную. Доковылял до ближайшего окна, одернул занавеску, сдвинул стоящие на подоконнике горшки с цветами, осматривая окрестности. Вампиры безмолвными тенями застыли у забора, не решаясь пересечь границу. Еще бы. Здесь начиналась освященная земля — смертельная для нежити.

— Мы едва добрались, — заговорила Селена. — Вампиры повсюду!

— Господи Иисусе Христе, — затараторил монах, крестясь. — Сыне Божий, огради мя святыми Твоими Ангелами и молитвами…

— Отец Владимир, у вас телефон есть? — прервала его Селена. — С Обителью можно связаться?

— От чего ж нельзя. Погодите, сейчас принесу.

Священник, продолжая читать молитву, исчез в другой комнате.

— Маугли, что там, на улице?

Голос Селены пробивался сквозь глухой барьер, все вокруг тонуло в каком-то тумане. Сил не осталось совсем, и чтобы не упасть, пришлось опереться о подоконник. Наверное, я случайно задел цветочный горшок, потому что он с грохотом упал на пол, разлетелся на мелкие черепки, напомнив разорвавшегося на части упыря. Черные клочья земли… Белесые, похожие на червяков, корни… Переломанный стебель и бутон, багровой лужей разливающийся по полу. "А ведь это кровь, — запоздало подумалось мне, — моя". Я медленно перевел взгляд на себя. Древко стрелы все еще торчало в боку, а вокруг него расплывалось красное пятно. Вот дерьмо…

— Маугли? — встревожилась Селена. — Маугли!

Земля ушла из под ног, закачалась, закружилась, как карусель в детстве. Нет. Только не сейчас. Я из последних сил цеплялся за сознание. Нельзя. Кругом упыри, и хоть сейчас нас не достать, они могут что-нибудь придумать… Нужно держаться. Нужно…

Я рухнул на пол. Но перед тем как погрузиться в черноту, услышал отчаянный крик Сел.

Глава 19

Между Оршей и Бобром. Ноябрь 1812 года.

Желанное потепление не принесло облегчения. Наоборот, стало еще хуже. Талая каша затрудняла передвижение войск днем, скользкая корка льда — ночью. И, несмотря на то, что дорога была широкая, окаймленная высокими березами, идти по ней становилось все сложнее: путь преграждали перевернутые остовы повозок, ободранные до костей останки лошадей и трупы замерзших солдат.

Жан и Анатоль еле тащились, то и дело оскальзываясь на гололедице, хватаясь друг друга, словно оба напились в стельку.

— Смотри, — они поровнялись с сидящим у обочины солдатом. Его бледное изможденное лицо покрывала густая щетина, щеки и глаза ввалились, тонкие губы дрожали, отчаянно нашептывая:

— Хлеба… Прошу…

В руках он сжимал пятнадцати фунтовый (*примерно семь килограмм) кусок серебра и протягивал его каждому, кто проходил мимо.

— Засунь его себе в задницу, — грубо крикнул кто-то.

— А ты его погрызи, жрать расхочется, — заметил другой.

— Держись, солдат, — с тяжелым вздохом прошел мимо Жан, а у Леграна не хватило сил даже на словесную поддержку. Он шагал, намечая для себя цель, до которой во что бы то ни стало надо добраться. До того заледеневшего, изорванного в клочья лошадиного трупа, до солдата, скрючившегося у повозки, до березы с раздвоенным стволом… Шел и шел, пока не село солнце, пока расхлябанный снег не застыл буграми, переступать через которые становилось все сложнее…

— Нет! Не вздумай! — Живчик тряхнул его, сбрасывая сонный морок. — Не смей спать!

— Я… — прохрипел Легран, приходя в себя.

— Скоро привал. Скоро. На вот пока.

Он протянул кусочек льда, который Анатоль тут же засунул в рот. Растаявшая вода имела странный солоноватый привкус, зато немного подкрепила силы.

— Ничего, правда? — натянуто улыбнулся Жан. — Конины не получилось достать, так хоть крови возле туши наколол.

Идти становилось все тяжелее, и они решили разбить бивак. Легран в изнеможении опустился у костра, Жан присел на корточки, шевеля дрова палкой. На этот раз есть было нечего. Осталось только по глотку водки, к которой они и приложились. Желудок протестующе сжался, требуя закуски, и Анатоль отправил в рот очередной кусок замороженной крови.

— Слушай, — Живчик не отрываясь смотрел на огонь. — У меня есть сын.

— Ты никогда не говорил о нем, — если Легран и удивился, то сил на выражение эмоций уже не осталось.

— Это не то, чем следует гордиться, то есть, — поправился он, — не в смысле, что сын у меня есть, а то, как я поступил с его матерью.

— Ты ее бросил, — несколько отстраненно констатировал Анатоль.

— Да. Я был слишком юн и не собирался добровольно надевать брачные кандалы.

— Поэтому ты так домой стремишься?

— Я хочу все исправить, — тихо произнес Жан. — Видишь? — Он полез в карман и достал оттуда колье: на широкой золотой цепи висел крупный, изумительной огранки бриллиант. Хочу вернуть ее. Вернуть мою Хелен. Но если вдруг…

Он замолчал, всматриваясь в языки костра, и продолжил тоном, наполненным решимостью:

— Если со мной что-то случится, передай его ей. Скажи… никогда в жизни я не встречал женщин, подобных ей. Адрес у меня в кармане. Так… на всякий случай.

— Он мне не понадобится, — качнул головой Легран, чувствуя, что проваливается в сон. — Ты его сам… донесешь.

Проснулся Анатоль от пробирающего до костей холода. Попытался пошевелиться, но не смог. Ватное тело отказывалось слушаться, замерев возле костра безжизненным кулем. Непроглядная чернота окутывала, отгораживая от окружающего мира.

"Значит, так умирают, — проскользнула в мозгу мысль. — Хорошо. Конец холоду. Конец мучениям. Конец всему". И это последнее "всему" вдруг протестующее застучало, забилось в меркнувшем сознании. Ради чего он жил? Ради чего столько вынес? Ради чего боролся? Чтобы вот так угаснуть возле костра? Позорнее смерти для солдата не придумать!

Острая боль пронзила шею, и он разлепил склеенные инеем ресницы. Перед глазами что-то мелькало, но рассмотреть что именно, он не мог. Только какое-то черно-серое пятно, насевшее на грудь, издававшее странное утробное рычанье.

Волк! Пока он спал, на него напал волк! Легран попытался закричать, но из глотки вырвался жалкий хрип. Неимоверным усилием воли попытался сопротивляться, оттолкнуть тварь, но ничего не вышло. Зверь не обращал никакого внимания на его слабое дерганье, продолжая вгрызаться в плоть.

Где-то рядом горел костер, где-то рядом спал Живчик, где-то в другой жизни. Жизни, в которую ему уже никогда не вернуться… Теряя сознание, Легран увидел, как вспыхнуло и пронеслось мимо пламя, от дикого визга заложило уши, а с груди исчез груз…

— Вот уроды! — бранился Жан, обматывая шею друга куском тряпки.

— Что… слу…

Договорить Анатоль не мог. Место укуса терзала жуткая боль, словно рану прижгли каленым железом.

— Совсем с ума посходили, — Живчик протянул ему миску с водой. — На живого человека бросаются.

— В… олки?

— Люди!

— Что?

— То! — продолжал рассказывать Жан. — Просыпаюсь я и вижу, солдат возле тебя сидит. Думал, ограбить хочет. Присмотрелся — а он, тварь, в шею тебе вцепился. Ну я ублюдка поленом и приложил. Затылок ему подпалил.

— Спасибо, — просипел Легран, придерживая рукой повязку. — Если б не ты…

— Ладно, проехали, — отмахнулся Живчик, вытягивая из костра еще одну палку. — Бог даст, дойдем домой и будем вспоминать эти дни как страшный сон…

* * *

Темнота постепенно рассеивалась. Отступала. Окружающий мир был полон резких запахов, громких звуков и пульсирующей боли. Она концентрировалась в боку, распустив едкие щупальца по всему телу. Сквозь замутненное сознание то и дело прорывались обрывочные слова, но кому они принадлежали, и к кому относились, я понять не мог, как ни силился.

— Он же истинный! — бормотал один голос. — Должен регенерировать!

— Болт отравлен, — донесся другой. — Держи его.

Я попытался открыть глаза — все расплывалось, тонуло в мутном тумане. Хотел что-то сказать, но не смог разлепить губы.

— Тише, тише. Лежи. — На лоб легла ладонь — такая холодная, что на какое-то время потушила лихорадочный жар. Расплывчатая картинка приобрела четкость, вырывая из тумана девичье лицо, соболиные брови, ярко-зеленые глаза, горящие ведьминским огнем.

— Даша… — просипел я.

— Потерпи немного, — губы ее не шевелились, слова звучали прямо в голове. — Все будет хорошо. Яд проник в кровь, но я помогу.

Образ целительницы померк, растворился в наплывшей черноте. Боль снова пронзила бок, но крик застрял в горле. Я треснул кулаком по чему-то твердому. И это что-то хрустнуло, ломаясь от удара.