Феликс Дымов - Санаторий

• Название: Санаторий
• Автор: Феликс Дымов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1988
• ISBN: 5-235-01012-4

Сборник фантастических повестей, рассказов, очерков молодых писателей-фантастов. Подготовлен по материалам Всесоюзного творческого объединения молодых писателей-фантастов при НПО ЦК ВЛКСМ “Молодая гвардия”.

Содержание:

Предисловие

ШКОЛА ЕФРЕМОВА

Феликс Дымов — “В простом полете воображения…”

СЕМИНАР

Владимир Хлумов — Санаторий

Елена Грушко — Чужой

Ирина Левит — Цвет власти

Ольга Новикевич — Гостиница на перекрестке

Андрей Дмитрук — Орудие

Андрей Дмитрук — Кофе в час Волка

Аркадий Пасман — Черный дождь

Александр Шведов — Тень

Александр Шведов — Здравствуй, отец

ПРЕЛЕСТЬ НЕОБЫЧАЙНОГО

Виктор Журавлев, Феликс Зигель — История продолжается

Игорь Кольченко — Пределы фантастики

Александр Каширин — Путешествие за фантастикой

Рецензенты: С. И. Павлов, Ю. М. Медведев

Составитель: Е. В. Носов

---

— Народ полюбил вас с первого взгляда! — уверяли придворные. — Смотрите, что пишут люди в газетах.

— Народ оценил ваш талант! — убеждали советники. — Смотрите, сколько всего люди совершили.

— Народ благословляет ваше имя! — утверждали церковники. — Смотрите, какие средства пожертвовали они на восславление ваших деяний.

Король был молод, но ум и образованность не позволяли ему слепо верить словам, статистике и финансовым ведомостям.

“Кто не убеждается сам, того легко убедить во всякой глупости”, — повторяла мать, которая никогда не ошибалась.

Король тоже не хотел ошибаться, и потому однажды встал с трона и ушел на улицу. Вот так просто встал и ушел — никого не предупреждая, без свиты, без единого телохранителя, без маски на лице и даже без шляпы, надвинутой на брови. Он предполагал, что стоит ему покинуть дворец, и люди окружат его, расскажут о своих проблемах и радостях, возникнет столпотворение, но это не пугало Короля. Он хотел знать правду.

Король бродил дотемна. Он впервые столь близко видел столицу и ее жителей. Он выходил на шумные площади и сворачивал в тихие улочки, посидел в каком-то садике и выпил чашечку кофе в баре. Удивительно! Он плохо понимал речь своих подданных, хотя считал, что прекрасно выучил их язык — по крайней мере изъясняться с обитателями дворца ему не составляло ни малейшего труда. Но не это было главным. Главное — его никто не останавливал, не расспрашивал и вообще не узнавал!

“Боже мой! — сначала с изумлением, а затем с отчаянием думал Король. — Почему никто, ну совершенно никто меня не узнает?!”

— Говорят, наш Король велел выстроить дома для малолетних сирот и одиноких стариков, — заметил, как бы между прочим, Король, останавливаясь около будки пожилого сапожника.

— Да, говорят, — согласился сапожник, продолжая подбивать ботинки. — Благая мысль. Будет, куда перед смертью податься. Но когда еще это будет…

— Говорят, наш Король велел разбить для массовых гуляний парки и собрать для всеобщего обозрения шедевры искусства, — сказал Король, усаживаясь рядом с уличным художником.

— Да, говорят, — кивнул художник, не отрываясь от мольберта. — Хорошая идея. Будет, где отдохнуть. Но когда еще это будет…

— Говорят, наш Король велел снизить цены на хлеб и отдать под суд вельмож-казнокрадов, — почти крикнул Король проходившей мимо девушке.

— Да, говорят, — отозвалась девушка, не останавливаясь. — Похвальные дела. Они ему зачтутся. Но когда еще это будет…

“Невероятно! — застонал Король. — Меня не ругают — хвалят! Но я живой, как есть живой, для них не существую!”

— Что с тобой, сынок?

Король обернулся и увидел женщину — не очень старую, но и не молодую, с лицом, напоминающим лицо его матери.

— Ты знаешь, кто я? — грозно спросил Король.

— Откуда же мне знать? — удивилась женщина.

— Не знаешь?! Не узнаешь?! Но ведь я — Король!

— Вот как… — задумчиво произнесла женщина, и не было в ее голосе ни страха, ни волнения. — А и впрямь — Король.

— Но почему же ты меня сразу не узнала? Почему никто меня не узнает?! Вот мои портреты! И вот мои фотографии!

— Конечно, конечно, — согласилась женщина. — Вот твои портреты и вот твои фотографии. Очень похожи… Да ты не обижайся. У нас Короли приходят и уходят — одни умирают, других свергают, третьи сами куда-то исчезают. И все быстро, все ненадолго. Мы и лица-то их различать не успеваем. Знаем только: один появляется, заявляет: “Все черное”, и государственный цвет черным становится, а другой: “Все белое”, и красят в белый цвет. А потом опять черное и опять белое… Мы уже приноровились. Всего два цвета — запомнить легко. Не то что лица…

На следующий день Король собрал всех обитателей дворца.

— Безобразие! — гремел он. — Косность! Инерция! Равнодушие! И вы еще питаете меня иллюзиями! Народ вас любит! Народ вас ценит! Народ вас благословляет! А народ знает лишь черное и белое! Почему?! Почему никто не открыл мне правды?!

— Ваше Величество, — смиренно склонил голову Первый Помощник, сохранившийся еще с прежнего Короля, а потому не сегодня завтра ждавший отставки. — Мы не осмеливались тревожить вас своими советами. Но коли вы спрашиваете, позволю себе сказать: каждый Король начинает с того, что устанавливал Цвет Власти. Вы же не изволили, и народ в смятении. Как строить дома, разбивать парки, собирать шедевры искусства, когда неясно, под знаменем какого цвета это делать?

— А вельможи-казнокрады? — гневно прервал Король.

— О-о! — обреченно вздохнул Первый Помощник. — Они есть и среди тех, кто исповедовал черный цвет, и среди тех, кто белый. Вы не уточнили, кого имеете в виду.

— Так, так… — недобро усмехнулся Король. — А почему обязательно черный или белый? Почему не серый, не бурый, не малиновый, наконец?

Смятение пронеслось по залу. Советники, генералы, церковники — все, вплоть до младшей горничной, испуганно зашептали:

— Серый….. Бурый… Малиновый…

— Ваше Величество! — смело выступил вперед Главный Трибун — единственный приближенный, сохранявший свой пост при всех Королях. — Позвольте заверить, что ваша мысль очень верна, она будет донесена до народа и найдет самый широкий отклик!

— Да, да, — кивнул Король, уязвленный собственным гневом, который не совпадал с желанием при любых обстоятельствах оставаться добрым Королем. — Я верю, что народ поймет меня правильно.

Советники, генералы, церковники — все, вплоть до младшей горничной, облегченно вздохнули. Первый Помощник судорожно обмахнул рукавом лысину, а Главным Трибун победно улыбнулся дамам. Женщины, как известно, любят спасителей.

Утром Король проснулся рано. Он всегда просыпался рано, хотя ему не всегда этого хотелось. Но он чтил завет матери. “Если желаешь быть подлинным владыкой, не упускай утренних часов. Многие Короли открывают глаза к полудню, когда все самое важное сделано без них”. Правителя страны Кокосовых Пальм свергли на рассвете. И заговор против главы страны Заходящей Луны тоже намечался на утро. Чужих уроков Король не забывал.

Утро начиналось с газет. Один из Указов предписывал печатать правду и только правду. И хотя минувшие события вселили некоторые сомнения, Король верил, что его повеления выполняются свято. “А как же иначе? — размышлял он. — Они мудры и направлены на общее благо. Кто же будет упускать свое благо?”

Всю первую страницу газет занимала статья, подписанная Главным Трибуном. Называлась она: “Под знаком серо-буро-малинового цвета!” В стиле высокой патетики Главный Трибун сообщал, какую прозорливость и дальновидность продемонстрировал Король, объявив серо-буро-малиновый цвет символом власти.

“Борьбе черного и белого положен конец! Положен конец нашим противоречиям и сомнениям! Только под серо-буро-малиновым знаменем мы достигнем всеобщей гармонии и благоденствия. Теперь мы все, как один, можем провозгласить: “Да здравствует Король! Да здравствует новый цвет, гарантирующий нашему народу подлинное процветание!!!”

— Так — тремя восклицательными знаками — заканчивалась статья.

“Мамочка!” — ахнул Король, вспомнив свою мудрую мать, которая любила повторять: “Бойся восклицательных знаков. Они порой сильнее самой жирной точки”.

— Позвать ко мне Главного Трибуна! — приказал Король.

Но прежде, чем слуга успел ступить через порог, в покои проскользнул Первый Помощник. На его лице лежала привычная тень неуверенности, а на вытянутых руках — праздничная корона.

— Что это? — спросил Король.

— Корона, — смиренно ответил Первый Помощник.

— Я вижу, что корона, — Король чувствовал, как в нем, словно в бутылке с минеральной водой, начинают подниматься пузырьки раздражения. — Для чего она здесь? Разве сегодня бал, или какое иное торжество?

— Вы как всегда правы, Ваше Величество, Как всегда!

— И в чем же на сей раз?

Гневные пузырьки защекотали язык, и, чтобы не дать им вырваться наружу, Король прикусил язык зубами.

— Вы совершенно верно изволили заметить: у нас торжество. Сегодня День провозглашения Цвета Власти. Народ уже приготовился ликовать.

Первый Помощник пододвинул газеты, и Король прочитал, что сегодня действительно День Провозглашения Цвета Власти. Увлекшись статьей Главного Трибуна, он не обратил на это внимания.

— Ну и ну… — недоуменно протянул Король и тут увидел еще одно новшество. В центре короны, на том самом месте, где полагалось сверкать большому бриллианту, поблескивал камень странного грязноватого цвета. — А это что? — спросил он изумленно и в нарушение всяких приличий ткнул в камень пальцем.

— О-о! — простонал Первый Помощник, схватившись за сердце. — Не извольте гневаться, Ваше Величество! Это ученые. Это они во всем виноваты. Как всегда. Эти умники, которые сидят на шее Вашего Величества, заявили: есть бриллианты белые, есть бриллианты черные, а серо-буро-малиновых нет. Представляете?! Они осмелились так заявить! Разумеется, институтам было дано соответствующее задание. Прошло несколько часов — пропасть времени! — но они ничего не предложили. И вот… — Первый Помощник опять схватился за грудь, однако, видимо, по рассеянности, за правую сторону, — …на узком совещании решили заменить пока на стекло. Оно ведь тоже блестит.