Петр Капица - Когда исчезает страх

• Название: Когда исчезает страх
• Автор: Петр Капица
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1970

«Когда исчезает страх» — роман русского советского писателя, участника Великой Отечественной войны Петра Иосифовича Капицы (1909–1998) о двух друзьях, который до войны были боксерами, а во время войны стали летчиками.

---

Чтобы хоть немного разогнать кровь, Ирина напрягала и ослабляла мускулы, шевелила пальцами ног в башмаках и все же не могла унять дрожи во всем теле.

К вечеру еще больше похолодало. Пошел секущий дождь, превратившийся в ледяную крупу.

Пленницам даже не разрешали повязать косынки на шее. «Ауфзерки» ходили вдоль строя и били по рукам.

Вскоре холод пронял и надзирательниц: они по очереди стали бегать в теплую дежурку полицейских и на пленниц уже не обращали внимания.

Чтобы как-нибудь согреться, наказанные били башмак о башмак, хлопали руками, растирали озябшие колени и плечи. Весь строй заколебался, сотни деревянных подошв застучали по затверделой чугунной земле.

К штрафплацу сбежались посмотреть на русских «балерин» свободные от дежурств эсманы, штубовые, гестаповцы. Они выкрикивали непристойности и зубоскалили.

В лагерь возвращались полосатые рабочие команды. Уставших лагерниц умышленно проводили мимо штраф-плаца. И русские, чтобы не казаться несчастными, запели осипшими голосами «Варшавянку»:

Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут.
В бой роковой мы вступили с врагами,
Нас еще судьбы безвестные ждут.

Это было не пение, а скорей скандирование. Но припев зазвучал громче, потому что его подхватили все:

На бой кровавый, святой и правый,
Марш, марш вперед, рабочий народ.

Это всполошило «ауфзерок». Они сбежались к штрафплацу и принялись орать:

— Штилль!.. Аббрехен!

И, пустив в ход дубинки, погнали наказанных в карантинный барак.

В этот день русские не получили ни обеда, ни ужина. Но голодными они не остались. О сопротивлении «ротармеек» узнал весь лагерь. Женщины разных национальностей тайно передавали в карантинный барак хлеб, галеты, пригарки каши, которые они наскребли в котлах на кухне.

Глава двадцать третья

В чубановский полк позвонил по телефону адъютант комдива и передал приказ генерала: капитанам Кочеванову и Ширвису в семнадцать часов в парадной форме явиться в базовый клуб моряков для встречи с главой английской миссии.

Не понимая, зачем их вызывают, Кочеванов и Ширвис надели парадную форму и на катере отправились в Полярное.

Малый зал базового клуба моряков был украшен флагами союзников и цветами. В фойе расхаживали длинноногие, похожие на цапель, чины английской миссии в черных одеждах, расшитых серебром и золотом. В их приветствиях и поклонах чувствовалась чопорная торжественность. Переводчики, подражая дипломатам, говорили приглушенными голосами.

Но вскоре пришли командиры кораблей, с обветренными лицами и громкими, хриплыми голосами. Обстановка сразу изменилась: послышался смех, разноязыкий говор. Запахло ромом, крепким табаком.

Когда все приглашенные уселись на свои места, на трибуну поднялся глава британской миссии — сухощавый старик, с вытянутым лицом и сильно развитой нижней челюстью. Рядом, слева и справа, стояли поджарый английский офицер и Зося Валина.

Офицер почтительно развернул перед стариком кожаную папку, и тот заговорил каким-то булькающим голосом. Острый кадык ходил по его тощей и чуть красноватой шее, как поршень. Зося переводила:

— По приказу моего короля я имею великую честь вручить ордена русским морякам и летчикам, отличившимся в борьбе с общим врагом народов Великобритании и Советского Союза, защищавшим в море транспорты с военными грузами. Надеюсь, что этот высокоторжественный день в северных широтах укрепит дружбу между двумя великими странами…

— Мы теперь с тобой попали в сферу высокой политики, — шепнул Ян Кириллу.

После короткой речи и двух гимнов, исполненных оркестром, англичанин стал выкликать фамилии награжденных. Но он так невнятно произносил их, что Зосе приходилось повторять. Моряки и летчики подходили к столу, поджарый офицер вручал им коробки с медалями либо крестами, а глава миссии поздравлял, пожимая руку.

В фойе тем временем появились столы с закусками и стойка с винами, за которой стоял расшитый золотом буфетчик с английского флагманского корабля. Стульев не было.

— Угощение а ля фуршет, — объяснила Зося. — Накладывайте в тарелки, что вам понравится, а я закажу двойные порции рома.

— Н-да, здесь не засидишься и хозяев не разоришь, — сказал Ширвис.

Кирилл стал наполнять тарелку разнообразными крошечными бутербродами, а Ян пошел помогать Зосе. Они принесли три фужера рому и сифон с сельтерской.

— За что пьем? — спросила Зося.

— Первым делом — за полученное серебро, его смочить полагается, — сказал Кирилл.

— Это не просто серебро, а высшее отличие в английской королевской авиации — крест «Ди-эф-си», — пояснила Зося. — Не держите их в коробках, давайте я вам повешу.

Приколов на кителя английские награды, Зося сказала:

— А они вам идут. Пьем за кавалеров высшего ордена королевской авиации!

Они чокнулись. Зося, понизив голос, предложила:

— За серебро выпьем только по глотку, а за то, что пока в тайне, остальное.

Мужчины подчинились. Но Ян, отпив глоток, потребовал:

— А теперь выдавай тайну, иначе заставим всё допивать одну.

— Но это военная тайна.

— Ничего, мы тоже люди военные.

— А никому прежде времени не проболтаетесь?

— Ни-ни! Честное пионерское, — поклялся Ян.

Заставив мужчин сблизить головы, Зося зашептала:

— В наградном отделе нам сказали, что вы оба представлены к званию Героя Советского Союза. Поэтому англичане и ухватились за ваши фамилии. Ясно? Теперь давайте выпьем за золото.

Они выпили до дна.

— По такому случаю надо бы добавить.

— Нет, — сказала Зося. — Здесь на этом и кончим.

— Как кончим? — возмутился Ян.

Но Зося была решительна:

— Довольно. Лучше пойдемте на концерт в большой зал, а потом поужинаем в офицерском клубе. Я взяла на вас талоны.

— Ну что ж, Кирилл, подчинимся? — спросил Ян.

— Я ведь на пьянство не горазд, — попытался возразить Кирилл.

Но Ян подхватил его под руку и потянул насильно:

— Пойдем, неудобно сегодня хандрить.

Они втроем прошли в большой зал клуба. Там для почетных гостей и награжденных были отведены два передних ряда. Когда Кочеванов с Ширвисом проходили на свои места, в зале вдруг приветственно поднялись английские летчики. Они стояли, навытяжку до тех пор, пока Кирилл с Яном не уселись.

— Это что за номер? — недоумевал Ширвис.

— Я уже сказала: летчики, награжденные. «Ди-эф-си», пользуются особым почетом, — шепнула Зося. — На вас и девушки поглядывают со всех сторон.

— Девушки — не новинка, — не без хвастовства сказал Ян. — А вот когда перед тобой надменные британцы встают, это кое-чего стоит. Приятно лорда навытяжку поставить.

— Ну, лорды навряд ли встанут, — возразил Кирилл. — Здесь поднялись свои ребята — механики и пилоты, которые вместе воевали. Видно, захотелось приятное нам сделать. Я их понимаю.

И Кирилл приветственно помахал рукой английским летчикам. Те в ответ заулыбались и жестами стали показывать, что крепко пожимают руки.

После концерта Зося взяла Кирилла под руку и спросила:

— Кого из наших девушек пригласить на ужин?

— Зачем? — не понял он ее.

— Чтобы тебе не было скучно.

— Не надо. Я уверен — Ира не погибла. Буду ждать ее.

— Жди, пожалуйста. Но разве это мешает поболтать, приятно провести время? Нам ведь на жизнь отпущено не много лет. Повторить не дадут. Или ты в монахи записался?

— Не записался, Зося, но хотелось бы без соблазнов. Так будет верней.

— У тебя преувеличенное понятие о верности, — недовольно заметила она. — Ты, конечно, меня презираешь?

— Тебя? Нет. Есть натуры, которым всё дозволено. Не знаю только, выигрывают ли они от этого. Честно говоря, я не понимаю ваших отношений с Яном. С кем ты останешься после войны?

— Еще не известно. Но если я вернусь к Борису, то без надрыва и стенаний. Ведь мое останется при мне? Он будет обожать меня за то же, за что обожал прежде. А у тебя, по-моему, взгляды старомодные. Летчик с постным лицом схимника — неприятное зрелище.

— Проняла, сдаюсь, — чтобы не ссориться с Зосей, поднял руки Кирилл. — Приглашай, но из таких, которые в первый вечер на шею не кидаются. И предупреди — танцевать не умею, веселить не буду.

— А я позову Марию Николаевну. Она вроде тебя, ждет своего Кузю и на других внимания не обращает.

— Во! Такая по мне.

— Зря сдаешься, — упрекнул его Ян. Ему не понравились возражения Зоей. — Я бы на твоем месте еще крепче держался. Ирина стоит этого, не чета другим.

— Кому это другим? — не без угрозы поинтересовалась Зося.