Роберт Рождественский - Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

• Название: Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
• Автор: Роберт Рождественский
• Жанр: Поэзия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-72351-5

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

---

Отрывок из поэмы «Совесть»

…В девятьсот семнадцатом родился,
Не участвовал и не судился,
В оккупации не находился,
Не работал, не был, не умею,
Никаких знакомых не имею.
Родственников за границей нету,
Сорок три вопроса и ответа,
Сорок три вопроса и ответа —
Просто идеальная анкета.
……………………………………………………
Одного вопроса нет в анкете.
Нет того, что в сердце нам стучится,
Ханжескому пафосу противясь,
А когда ты думать разучился,
Несгибаемый, как пень, партиец?
Твердым шагом проходил в президиум,
Каялся, когда кричали: «Кайся!»
И не падал, и не спотыкался,
Потому что, кто ж споткнется сидя…

Да, мальчики!

Мы – виноваты.
Виноваты очень:
Не мы
        с десантом
                      падали во мглу.
И в ту —
            войной затоптанную —
                                            осень
мы были не на фронте,
                               а в тылу.
На стук ночной
                     не вздрагивали боязно.
Не видели
              ни плена,
                          ни тюрьмы!
Мы виноваты,
что родились поздно.
Прощенья просим:
виноваты мы.
Но вот уже
               и наши судьбы
                                   начаты.
Шаг первый сделан —
                              сказаны слова.
Мы начаты —
                   то накрепко,
                                   то начерно.
Как песни,
              как апрельская трава.
Мы входим в жизнь.
Мы презираем блеянье.
И вдруг я слышу разговор о том,
что вот, мол, подрастает поколение.
Некстати… непонятное…
                                Не то…
И некто —
              суетливо и запальчиво, —
непостижимой злобой
увлечен,
уже кричит,
                в лицо нам
                               тыча пальцем:
«Нет, мальчики!»
Позвольте,
              он – о чем?
О чем?
Нам снисхождения не надо!
О чем?
И я оглядываю их:
строителей,
поэтов,
космонавтов —
великолепных мальчиков моих.
Не нам брюзжать,
не нам копить обиды:
и все ж таки
                 во имя
                          всей земли:
«Да, мальчики!» —
которые с орбиты
                        космической
в герои
         снизошли!
Да, мальчики,
веселые искатели,
отбившиеся
от холодных рук!
Я говорю об этом
                        не напрасно
и повторять готов
                        на все лады:
Да, мальчики в сухих морозах Братска!
Да, мальчики, в совхозах Кулунды!
Да,
    дерзновенно
                    умные
                            очкарики —
грядущее
            неслыханных наук!
Да, мальчики,
в учениях тяжелых,
                          окованные
                                        строгостью
                                                       брони.

Пижоны?
Ладно.
Дело
не в пижонах.
И наше поколенье —
                             не они.
Пусть голосят
                   о непослушных детях
в клубящемся
                  искусственном дыму
лихие спекулянты
                        на идеях,
                                    не научившиеся
                                                         ничему.
А нам смешны
пророки
неуклюжие.
Ведь им ответить сможем мы сполна.
В любом из нас клокочет революция
Единственная.
Верная.
Одна.
Да, мальчики!
Со мною рядом встаньте
                                 над немощью
                                                   придуманной
                                                                     возни.
Да, мальчики!
Работайте, мечтайте.
И ошибайтесь, —
Дьявол вас возьми!
Да, мальчики,
                  выходим в путь негладкий!
Боритесь
            с ложью!
Стойте на своем!
Ведь вы не ошибетесь
                              в самом главном.
В том флаге, под которым мы живем!

«Слова бывают грустными…»

Слова бывают грустными,
слова бывают горькими.
Летят они по проводам

низинами,
пригорками.
В конвертах запечатанных
над шпалами стучат они,
над шпалами,
над кочками:
«Все кончено.
Все
кончено…»

О разлуке

Ты ждешь его теперь,
                             когда
вернуть его назад
                        нельзя…

Ты ждешь.
Приходят поезда,
на грязных спинах
                         принося
следы дорожных передряг,
следы стремительных дождей…
И ты,
наверно, час подряд
толкаешься среди людей.
Зачем его здесь ищешь ты —
в густом водовороте слов,
кошелок,
           ящиков,
                     узлов,
среди вокзальной суеты,
среди приехавших сюда
счастливых,
                плачущих навзрыд?..

Ты ждешь.
Приходят поезда.
Гудя,
      приходят поезда…
О нем
никто не говорит.
И вот уже не он,
                      а ты,
как будто глянув с высоты,
все перебрав в своей душе,

все принимая,
                   все терпя,
ждешь,
         чтобы он простил тебя…
А может,
нет его уже…
Ты слишком поздно поняла,
как
он тебе необходим.
Ты поздно поняла,
                         что с ним
ты во сто крат сильней была…
Такая тяжесть на плечах,
что сердце
              сплющено в груди…
Вокзал кричит,
                    дома кричат:
«Найди его!
Найди!
Найди!»

Нет тяжелее ничего,
но ты стерпи,
но ты снеси.
Найди его!
Найди его.
Прощенья у него
                       проси.

Письмо домой

Мама, что ты знаешь о ней?
                                     Ничего.
Только имя ее.
Только и всего.
Что ты знаешь,
                    заранее обвиня
ее в самых ужасных грехах земли?
Только сплетни,
которые в дом приползли,
на два месяца опередив меня.
Приползли.
               Угол выбрали потемней.
Нашептали и стали, злорадствуя, ждать:

чем, мол, встретит сыночка
                                     родная мать?
Как, мол, этот сыночек ответит ей?
Тихо шепчут они:
                        – Дыму нет без огня. —
Причитают:
                – С такою семья – не семья. —
Подхихикивают…
Но послушай меня,
беспокойная мама моя.
Разве можешь ты мне сказать:
                                        не пиши?
Разве можешь ты мне сказать:
                                        не дыши?
Разве можешь ты мне сказать:
                                        не живи?
Так зачем говоришь:
                           «Людей не смеши»,
говоришь:
             «Придет еще время любви»?

Мама, милая!
Это все не пустяк!
И ломлюсь не в открытые двери я,
потому что знаю:
                       принято так
говорить своим сыновьям, —
говорить:
            «Ты думай пока не о том», —
говорить:
            «Подожди еще несколько лет,
настоящее самое будет потом…»
Что же, может, и так…
                             Ну, а если – нет?
Ну, а если,
              решив переждать года,
сердцу я солгу и, себе на беду,
мимо самого светлого счастья пройду, —
что тогда?..

Я любовь такую искал,
чтоб —
          всего сильней!
Я тебе никогда не лгал!
Ты ведь верила мне.
Я скрывать и теперь ничего не хочу.
Мама, слезы утри,
                        печали развей —
я за это жизнью своей заплачу.
Но поверь, —
                   я очень прошу! —
                                            поверь
в ту, которая в жизнь мою светом вошла,
стала воздухом мне,
                          позвала к перу,
в ту, что сердце так бережно в руки взяла,
как отцы новорожденных только берут.

Странный февраль

Что это с февралем?
Что он,
         сошел с ума?

С крыши – капель ручьем,
а говорят:
             зима…
Звоном разбужена рань, —
как о таком судить?
Что ж это ты, февраль,
шутки вздумал шутить?
Пожалуйста, это брось, —
прими посолидней вид, —
лужи-то хоть
                 заморозь,
а то ж это просто стыд —
выше нуля в тени,
в парке сплошная грязь…
Слышишь, февраль,
                           крутани
снегом в последний раз!
Ну-ка, тряхни стариной!
Разбудоражь нам кровь,
снежною белизной
озимь в полях укрой…
Выглядишь киселем.
Стань
        настоящим малым!
Будь собою,
                будь февралем,
не притворяйся маем!

Без тебя