Алексей Карпов - Княгиня Ольга

• Название: Княгиня Ольга
• Автор: Алексей Карпов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03213-2

Книга посвящена биографии киевской княгини Ольги, первой на Руси правительницы-христианки, жившей в X веке. Вместе с вышедшими ранее в серии «Жизнь замечательных людей» биографиями князей Владимира Святого и Ярослава Мудрого она образует своего рода трилогию, в центре которой — Крещение Руси и образование Древнерусского государства.

В Приложении к книге печатаются ранние редакции Жития княгини Ольги. Некоторые тексты впервые введены автором в научный оборот.

---

Мирные предложения греков, кажется, вызвали раскол и в самом Игоревом войске. Из сообщений восточных авторов мы знаем о том, что в том же 944 году какая-то русская рать подвергла жестокому разорению город Бердаа в Западном Азербайджане, и есть основания полагать, что это была та часть войска Игоря, которая — подобно печенегам — не пожелала возвращаться на Русь без военной добычи.

Что же касается Игоря, то возвращение домой и на сей раз не принесло ему славы. Правда, он получил дары от византийского императора. Но, как оказалось, они отнюдь не смогли компенсировать отсутствие добытых в войне трофеев[59]. Об этом мы можем говорить с уверенностью. Собственная дружина Игоря по возвращении из похода будет открыто жаловаться на свое обнищание и «наготу», то есть на отсутствие богатых одежд и вооружения, которые обычно приобретались в результате удачного набега. «Мы нази (наги. — А.К.)» — с такими словами обратятся воины к князю, ставя ему в пример «отроков» его воеводы Свенельда, которые «суть изоделися оружьем и порты». В этих словах — прямой укор князю, не сумевшему обеспечить дружину всем необходимым, то есть выполнить свой первейший долг перед ней, свою первейшую обязанность как князя. Но в этих словах — еще и итог двух его походов на греков — походов, которые не принесли выгоды ни ему, ни тем, кто был главной и единственной опорой его власти. Надо полагать, что упомянутая летописцем «дань» греческого царя досталась другим участникам похода в качестве оговоренной князем платы. Сам же Игорь и его дружина остались по существу ни с чем. Наверное, именно это, а не просто жадность и корыстолюбие толкнут Игоря в его последний поход в Древлянскую землю…

Мирный договор с греками, заключенный осенью того же 944 года, стал главным итогом русско-византийской войны. Об обстоятельствах его заключения подробно рассказывается в «Повести временных лет». Но главное, в летопись включен подлинный текст русско-византийского договора — бесценный источник наших сведений по истории Руси середины X века{71}.[60]

Выработка условий мирного договора, несомненно, потребовала времени. Сначала Игорь обсудил их с послами императора Романа — вероятно, еще на Дунае, а затем представительное русское посольство отправилось в Константинополь — для подписания окончательного текста договора. В состав делегации вошли послы и «гости» — купцы; причем послы представляли интересы не только самого Игоря, но и, по отдельности, членов княжеского рода — «всякого княжья», по выражению документа. Именно в тексте этого договора впервые — если говорить об аутентичных, не вызывающих сомнение источниках — упомянуты княгиня Ольга и ее сын Святослав: имя посла «Ольги княгини», некоего Искусеви[61], следует в документе третьим — сразу же за именами Ивора, посла самого Игоря, и Вуефаста, посла Святослава. Всего же договор с русской стороны подписали 55 человек — 25 послов и 30 «гостей» (если мы правильно реконструируем список их имен, по-разному приведенный в разных редакциях «Повести временных лет»)[62]. Все они, «слы (послы. — А.К.) и гостье» «от рода русского», как сказано в тексте самого договора, «посланные от Игоря, великого князя русского, и от всякого княжья, и от всех людей Русской земли», были уполномочены «обновить ветхий (то есть старый, прежний. — А.К.) мир… и утвердить любовь между греками и Русью».

Мир, заключенный между двумя странами, был скреплен самыми страшными клятвами. «Великий князь наш Игорь, — объявили послы, — и князья, и бояре его, и люди все русские послали нас к Роману, и к Константину, и к Стефану — к великим царям греческим[63], утвердить любовь с самими царями, со всем боярством и со всеми людьми греческими на вся лета, дондеже сияет солнце и весь мир стоит. А если помыслит кто от страны Русской разрушить эту любовь (то есть нарушить договор. — А. К.), то те из них, которые приняли крещение, да примут возмездие от Бога Вседержителя, осуждение на погибель во весь век будущий (то есть в загробной жизни. — А.К.), а те из них, которые не крещены, да не получат помощи ни от Бога, ни от Перуна (главного божества язычников-руссов. — А.К.), да не ущитятся щитами своими, и да посечены будут мечами своими и от стрел и от иного оружия своего, и да будут рабами в весь век будущий».

(Между прочим, текст русско-византийского договора 944 года сохранил самое раннее свидетельство о существовании в Киеве христианской общины. Как видим, руссы-христиане входили в состав посольства и пользовались в нем такими же правами, как и руссы-язычники.)

Далее же следуют пункты договора, то есть собственно те условия, на которых был заключен мир. Некоторые из них полностью или частично повторяют положения предыдущих русско-византийских договоров — 907 и 911 годов{72}. Но большинство статей — новые, и отражают они новый этап в развитии русско-византийских отношений, наступивший вследствие двух походов Игоря на греков. Отношения эти вышли на новый, по-настоящему межгосударственный уровень, и это, несомненно, можно поставить в заслугу Игорю. Однако по многим позициям Русь оказалась в менее выгодном положении, нежели прежде — при князе Олеге, победителе греков. Достаточно сказать, что из пятнадцати или шестнадцати статей договора 944 года восемь или девять — то есть более половины! — носят в той или иной степени ограничительный характер в отношении Руси или предусматривают более льготные условия для греков.

Едва ли есть смысл подробно разбирать все положения русско-византийского соглашения. Но на некоторых все же стоит остановиться, поскольку именно они будут определять характер русско-византийских отношений в годы правления в Киеве княгини Ольги.

Так, несколько ограничены по сравнению с прежним русско-византийским договором оказались права русских купцов, прибывающих в Константинополь. «А великий князь русский и бояре его пусть посылают в Греки к великим царям греческим корабли, сколько хотят, с послами и с гостями, как это установлено им», — записывали греческие писцы. Но если прежде послам и купцам достаточно было предъявить печати — золотые для послов и серебряные для купцов, — то теперь от них требовалась особая грамота князя, в которой сообщалось бы точно, сколько всего послано кораблей и с кем именно; «и из тех грамот уведаем мы, что с миром пришли. Если же без грамот придут и схвачены будут нами, то будем держать их, пока не возвестим князю вашему; если же не дадутся нам в руки и будут сопротивляться, то будут убиты и да не взыщется смерть их от князя вашего».

Как и прежние договоры князя Олега, новое соглашение строго регламентировало пребывание руссов в столице Империи. «Пусть запретит князь послам своим и приходящим сюда русским бесчинства творить в селах и во всей стране нашей, — говорилось в нем. — И когда придут, пусть обитают у Святого Мамы[64]… и возьмут месячное свое (содержание. — А. К.): послы — слебное (посольское. — А.К.), а гости — месячное: сперва те, кто от города Киева, потом из Чернигова, и из Переяславля, и из прочих городов. И пусть входят в город через одни ворота, в сопровождении царева мужа, без оружия, по 50 человек, и торгуют, сколько им надобно, и выходят обратно». Однако из договора исчезло прежнее положение, по которому руссы могли вести торговлю в столице Империи, «не платяче мыта ни в чем же», то есть не уплачивая пошлины. Появились и два новых ограничения, отсутствовавших в тексте прежних договоров. Отныне русские купцы не имели права покупать паволок (византийских шелковых тканей) дороже, чем на сумму 50 «золотников» (номисм) — «и если кто купит тех паволок, то пусть показывает цареву мужу, а тот наложит печати и даст им»[65].{73} Кроме того, руссы не имели права «зимовать у Святого Мамы», то есть обязаны были осенью, до завершения навигации на Черном море, покинуть Царьград.

Несколько статей договора были посвящены «Корсунской стране», то есть крымским владениям Византии, «и елико же есть городов на той части». Русскому князю прямо воспрещалось воевать «на тех странах, и та страна не покоряется вам», как сказано в тексте. Очевидно, что это положение имело смысл лишь в том случае, если руссы в прежние годы угрожали Херсонесу, — а это заставляет вспомнить о каких-то, не вполне ясных для нас военных действиях в Крыму русского «царя» «Х-л-гу» и хазарского полководца Песаха в 30-е годы X века. Более конкретно об угрозе Херсонесу и обязанностях русских защищать этот город говорилось в другой статье договора: «Если придут черные болгары и будут воевать в стране Корсунской, то велим князю русскому не пускать их…» Ко времени составления договора «черные болгары», как полагают, были союзниками хазар. Так русско-византийский договор зафиксировал еще один поворот во внешнеполитической ориентации Древнерусского государства — от союза с Хазарией, пришедшего на смену русско-хазарской войне, вновь к враждебным действиям против хазар в союзе с Византией.