Оля Ватова - Все самое важное

• Название: Все самое важное
• Автор: Оля Ватова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-084390-9

Название воспоминаний Оли Ватовой — вдовы знаменитого польского писателя, поэта, переводчика, одного из создателей польского футуризма Александра Вата — это слова, с которых начинается книга: «Все самое важное в моей жизни связано с Александром». Воспоминания Оли Ватовой — пронзительная трагическая история любви на фоне страшных, кровавых событий ХХ века. Польша 1930-х и встречи с Владимиром Маяковским, бегство в Львов, провокация и арест НКВД, война, ссылка в Казахстан, переезд в Алма-Ату, отказ от советского гражданства, пытки. Антисемитизм и жестокость одних и при этом неожиданная помощь и доброта других. Но главное — любовь. Даже тогда, когда кажется, что все потеряно, что спасения нет, именно любовь вселяет силу в Олю Ватову — женщину, которая смогла пересилить все и выстоять. «Все, что пришлось пережить, — это мой жизненный опыт. Только со временем понимаешь, насколько велико его значение».

Мемуары Оли Ватовой издавались во всем мире, а в 1992 году в Польше был снят фильм «Все самое важное».

---

Оля Ватова Все самое важное

Анджею

Предисловие переводчика

Однажды, прилетев в Польшу, я получила в подарок от своей подруги (профессора Лодзинского университета Элизы Малек) книгу. Раскрыв ее, я поняла, что наши задушевные разговоры откладываются до той минуты, пока не будет прочитана последняя страница. Это были мемуары Оли Ватовой «Все самое важное».

Имя известного польского литератора Александра Вата, который занимался и переводами русской литературы на польский язык, было мне знакомо. Но о его жене я слышала раньше только то, что она была одной из красивейших женщин Польши. Оказалось, Оля Ватова обладала также незаурядным литературным даром.

Ее книга — не просто хорошо написанные воспоминания. Это настоящее житие польских евреев, принадлежавших к творческой элите страны. Кроме того, это возможность подробнее узнать о культурной и литературной жизни Польши первой половины XX века, встретиться с уже знакомыми нам именами — Тувим, Чижевский, Ивашкевич, познакомиться с именами новыми. И разумеется, очень интересно получить из первых рук сведения о визитах в Польшу Владимира Маяковского.

Известно, что в Польше увлечение коммунизмом быстро сменилось разочарованием. Искусственно возникшие идеалы рухнули, оставив в наследство тягу к фальши и лицемерию. Набирающий силу фашизм тоже не обошел эту страну стороной.

Оля Ватова, искренне любя Польшу, сумела создать вполне объективное представление о том, какой страна была в предвоенные годы. Ярый, необузданный антисемитизм. Попытки (иногда довольно успешные) физического истребления евреев. Унизительное и болезненное ощущение себя чужим среди своих. К сожалению, это чувство пришлось испытать многим евреям диаспоры… А потом — бег с препятствиями от немцев. Львов, куда вскоре пришли Советы. Начало царства НКВД. Доминанта времени — страх.

Наступила эпоха предательств и репрессий. Александр Ват был арестован. Олю с сыном сослали в Казахстан, где оказались тысячи поляков. Об этом факте официальная советская история скромно умалчивала.

Особая тема — взаимоотношения между людьми. Оказывается, общее несчастье не всегда объединяет. И среди тех, кто находился по другую, «благополучную» сторону баррикад, тоже не было единства. Одни советские писатели не чурались мародерства, а иные с риском для себя пытались спасать людей. Приведенные в книге факты разрушают хрестоматийные репутации некоторых «тружеников советского пера» и вызывают искреннее восхищение другими. Неожиданные вещи мы узнаем об Алексее Толстом, Ванде Василевской, Илье Эренбурге, Викторе Шкловском и других.

После войны супруги Ватовы вместе с сыном вернулись в Польшу. Но, когда страна превратилась в подобие СССР, вновь покинули ее. За рубежом их ждали новые встречи. Местом постоянного проживания семьи стала Франция. И думаю, очень интересными покажутся дополнительные штрихи к портретам таких знаменитых французов, как Поль Элюар или Веркор.

К сожалению, сейчас уже нет в живых ни Оли, ни Александра. Оля надолго пережила любимого мужа. Она ушла из жизни в феврале 1991 года в Париже.

Написанное ею — не только польское наследие. Ведь в ее книге частицы и русской, и еврейской истории.

Лиора Гиллон

Все самое важное

Все самое важное в моей жизни связано с Александром. До свадьбы мы с ним были знакомы несколько лет. Наша первая встреча произошла в театральной школе, куда я записалась втайне от родителей. Он появился в конце моего первого учебного года. Тогда состоялся бал, на который пригласили актеров, писателей и художников. Хорошо помню, что там были Евгения Уминская, Станислава Высоцкая, Александр Зелверович, Северина Бронишувна[1] (я еще не знала, что потом она станет моей свояченицей) и многие другие прекрасные актеры. Был Ивашкевич со своими друзьями-писателями. Пришли и футуристы — Анатоль Стерн[2], Александр Ват и еще кто-то. Даже сейчас, как подумаю, что могла бы не поступить в эту школу и наши пути никогда бы не пересеклись, — мороз по коже. Мне кажется, что моя жизнь без Александра Вата была бы ненастоящей и нестоящей, какой-то убогой. Меня не покидает ощущение, что наша встреча была предопределена. Мы не могли не встретиться. Я убеждена в неизбежности появления Александра в моей жизни. Думаю, и он чувствовал то же самое — что мы предназначены друг для друга. Правда, несмотря на экстравагантные футуристические взгляды, он потом оказался в какой-то степени человеком традиционных убеждений. Не хотел, чтобы жена стала актрисой, считал, что она целиком должна принадлежать ему и полностью находиться под его крылом. Очень ценил семью. «Что более возвышенное, совершенное, чем семья, сотворила природа? Муж, жена, дети…» — писал он. Но зачем приводить эти строки? Доказательством любви и счастья был каждый день, каждый миг, проведенный вместе. И в радости, и в горе.

В качестве свадебного подарка он преподнес мне свою книгу «Безработный Люцифер», изданную в 1927 году. Свадьба… Мы оба с содроганием думали об этом обряде, о формальностях. Но делать было нечего. Не перечить же родителям, для которых свободный союз стал бы большой трагедией и признаком деградации общества. Еще раньше мой отец вообще не хотел впускать в дом Александра. Он мечтал, чтобы его дочь вышла замуж либо за врача, либо за адвоката, либо за инженера. И вдруг появился какой-то футурист, да вдобавок еще и без гроша в кармане. Борьба с родителями длилась четыре года. А потом они увидели, что выхода у них нет, и уступили. Но при условии, что свадьба должна состояться обязательно. И не абы какая.

Итак, 24 января 1927 года, после полудня, мы стояли под темно-красным балдахином. Свадебный обряд проводил раввин в черной атласной одежде и в шляпе, отороченной соболиным мехом. Он словно сошел с полотен Рембрандта. Я была в белом блестящем платье и с диадемой на голове. Рядом стояли родные. Среди самых близких был и Юлиан Тувим, которому хотелось принять участие в свадебной церемонии. Это воздействовало на его поэтическое воображение. И он, и мы смотрели на происходящее глазами Шагала.

Моя младшая сестренка рассказала мне, что, когда она открыла дверь Тувиму, тот сообщил, что около десяти минут прождал за дверью, чтобы войти вовремя, потому что всегда следует быть пунктуальным.

Вечером началось настоящее пиршество. Стол установили в форме подковы. Был повар и официанты, которые подавали к столу.

Вспоминается мне Титус Чижевский[3], которого случайно посадили под горячей кафельной печью. Титус бедствовал, и свадьба была для него хорошей возможностью вкусно и досыта поесть. В то же время раскаленная печь при физическом недостатке Титуса (он был горбат) страшно мешала, и он все время жаловался на то, что ему приходится там сидеть. Сколько времени прошло с тех пор — десятки лет, — а я продолжаю переживать, что не уделила ему тогда достаточно внимания и не пересадила на более удобное место. Была молода, эгоистична и просто не думала ни об этом, ни о том, что спустя столько лет меня будут мучить эти воспоминания. А оказывается, такое бывает и с человеческой памятью, и с нашими ощущениями.

Тогда же кто-то наигрывал на мандолине фривольные песенки о молодой девице, а один из друзей (Важик[4]) заигрывал со мной, чтобы подразнить Александра… Увы, многих, кто пришел тогда разделить с нами нашу радость, уже нет в живых. Нет и замечательного Титуса, которому мы неосознанно причинили огорчение.

Еще я припоминаю, что на нашей свадьбе были также основатели издательского товарищества ROJ.

Чтобы покончить с этой темой, добавлю, что поскольку я вышла замуж за футуриста, а не за врача или адвоката, то отец все-таки наказал меня — лишил приданого. Сестры же приданое получили. Кроме одной, мужем которой тоже стал поэт — Ежи Камил Вайнтрауб[5].

Мой отец не испытывал доверия к поэтам, хотя у него самого было необыкновенно развито воображение. Помню, что в детстве он рассказывал нам сказки собственного сочинения, и они всегда были необычными и очень красочными. Отец не раз говорил, что если бы у него было время, то он бы писал. Мне кажется, он принадлежал к тому типу людей, у которых всегда что-то происходит. Его необузданный темперамент часто заводил его на «ложный путь», и я видела, как мама из-за этого переживает. Отец родился в Волковыске. Он рассказывал, что его мать собирала в лесу ягоды, когда вдруг почувствовала родовые схватки. Она не успела добраться до дома и родила в лесной сторожке. Ему было тринадцать, когда, не выдержав деспотизма отца, он убежал из дома. Без гроша в кармане он добрался до Варшавы, прячась под лавкой в вагоне поезда. Один, в незнакомом городе, он, тяжело работая, сумел прочно встать на ноги. Я благодарна ему за то, что, когда страна находилась под российским гнетом, он отдал своих детей учиться в польские школы, а не в российские гимназии. За то, что дома было пианино. За то, что приходила француженка учить нас французскому. В доме его родителей обо всем этом и речи быть не могло. Условия жизни там были суровые, а рука главы семейства — довольно тяжелой.