Вера Кауи - Демоны прошлого

• Название: Демоны прошлого
• Автор: Вера Кауи
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-04-009505-8

Юная аристократка Сара Латрел встретила Эда Хардина, храброго американского летчика, в тяжелые дни войны и полюбила на всю жизнь. Судьба оказалась к ним безжалостной: долг перед мужем, тоже летчиком, вернувшимся домой калекой, заставил ее на долгие годы отказаться от любимого. Спустя годы Сара и Эд снова встретились, и теперь ни чувство долга, ни молва не разлучат их — ведь у Сары подрастает сын, как две капли воды похожий на молодого Эда Хардина...

---

Внезапно чаша его терпения переполнилась. Он не мог больше лежать и смотреть, как она страдает. Он встал с постели, подошел к окну, сел на подоконник, притянул к себе Сару, уложил ее себе на колени, нежно прижал к груди и стал баюкать, как ребенка, без слов давая понять, что он разделяет ее чувства.

Однажды, когда он пытался объяснить ей, что значило для него возвращение к ней из полета, она сказала ему: «Это моя работа — ждать и любить». Теперь пришел его черед молча любить и терпеливо ждать, и он в который раз увидел, насколько замечательно справлялась с этой работой Сара и как тяжело давалась она ему.

И вот он держал ее в объятиях и всеми силами пытался успокоить, разогнать ее страхи. Впервые с тех пор, как они встретились, он увидел, что ее фантастическая выдержка, въевшаяся в поры благодаря воспитанию и положению, ее потрясающее самообладание, которое всегда помогало ей в трудные минуты, изменили ей. Но эта слабость только подстегнула его любовь, усилила желание помочь и защитить.

Сара всем телом приникла к нему, ощущая теплоту и твердость, впитывая покой, который он излучал, и исцеляясь от острой боли, что сидела в ней занозой. Всю ночь с ней незримо был Джайлз — впервые за время их поездки, и от его присутствия вина казалась невыносимой.

* * *

Не Лондон, не воспоминания, навеянные родным домом, где она провела с Джайлзом столько счастливых часов, где он предложил ей руку и сердце; не платья, которые она носила в те времена, не даже нечаянная встреча со старыми знакомыми и недругами, которые так немилосердно напомнили ей о ее грехе, ее предательстве, нет, не это заставило ее так больно страдать. Причиной стала вот эта роскошь отеля, американцы с их душистым мылом, апельсиновым соком и нейлоновыми чулками, с их виски, горячей водой в душе — всем тем, что для них казалось привычным, а для англичан стало забытой роскошью. Эд, желая сделать ей приятное, невольно переполнил чашу вины. Джайлз сейчас за тысячи миль отсюда, в знойной пустыне, лишенный самого необходимого, безропотно несет солдатские тяготы, а она здесь, в уютной спальне, с американцем.

В последние месяцы она почти забыла о Джайлзе. Только регулярно приходящие от него письма вызывали у нее уколы совести, но горячая страсть Эда, его близость быстро их залечивали. Джайлз ушел из ее жизни и из ее мыслей. Так она считала до сегодняшней ночи. И вдруг будто кто-то грубо сорвал с ее глаз розовые очки. Она ощутила свою вину за прелюбодеяние, предательство, измену. Она обрела счастье за счет Джайлза, выбросив его из головы и разнежившись в комфорте, от которого успела отвыкнуть за годы лишений. Она виновна в том, что не любит его, а любит Эда, виновна в тысяче мелких предательств. В Литл-Хеддингтоне она была просто женщиной, влюбившейся в мужчину, который ее любил. Здесь, в Лондоне, в этом фешенебельном отеле, в дорогом номере, украшенном оранжерейными цветами, с шампанским во льду, она была шлюхой, как все прочие девки, гуляющие с американцами. В этом отеле полно таких.

Сара знала, что и Эд это понимает. Понимание сквозило в его глазах, в его жестах. И с этим тоже ничего не поделаешь, словами можно только ранить Эда, а это лишь прибавит ей вины. Но она слишком любит его, чтобы заставлять страдать. Одна вина тащит за собой другую…

Напрасно она тогда не написала Джайлзу, не обрезала сразу все нити, связывающие ее с прошлым. Надо было объяснить, что она встретила любовь, что чувство, которое она питала к Джайлзу, было чем угодно, только не любовью, что теперь, поняв наконец, что это такое, зная разницу, она не может, не способна отказаться от своей любви, что она изменилась, преобразилась, стала совсем другой. Да, ей следовало быть честнее и откровеннее. Пытаясь щадить Джайлза, она проявляет жестокость по отношению к Эду. Она заглянула ему в глаза. Да, он все понимает, все. Он читает в ее сердце, как в книге. И ничего не может исправить. И никто ничего не может исправить. От сознания безысходности она уронила голову на грудь Эду и разрыдалась.

— Что мне делать, Эд? — спрашивала она сквозь рыдания. — Что мне делать?

— Сказать ему.

— Но это убьет его. Страшно подумать, что с ним станет, когда он получит такое письмо.

— Значит, ты все еще любишь его? Если бы не любила, не стала бы так долго сомневаться — писать или не писать. Тогда бы ты действовала решительно.

— Но то, что я чувствую к Джайлзу, совсем не похоже на мои чувства к тебе! Тут совсем другое… Я так отчаянно люблю тебя, Эд, всем своим существом люблю…

— Любовь бывает разная, ее невозможно определить, ей нельзя назначить меру. Одной любовью ты любишь Джайлза — в конце концов, ты же была его женой. Другой любовью ты любишь меня. И с той, и с другой надо считаться.

— Но я хочу быть только с тобой. Единственное, чего я хочу, — быть с тобой всегда и навечно. Чем больше я бываю с тобой, тем сильнее этого хочу. Такого с Джайлзом никогда не случалось, но я чувствую себя виноватой перед ним, потому что предпочла любовь к тебе за его счет. Я воспользовалась тем, что он предложил мне, а теперь говорю: нет, мне этого мало, и всегда было мало, я хочу больше!

— Ты хочешь, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Так не бывает, — трезво заметил он. — В каждой схватке есть победитель и есть побежденный. Самый тяжелый случай — когда побежденный даже не подозревает, что его вовлекли в схватку.

— Ты прав. Надо было сразу его известить. Но мне хотелось сказать ему об этом в глаза. Письмо — это слишком жестоко, на мой взгляд.

— Ты не способна огорчать людей, — нежно сказал Эд. — Думаешь, я не заметил этого? Думаешь, и Джайлз этого не знает? Он должен был понять это сразу же, у тебя это на лбу написано. — Он рукой вытер слезы у нее на глазах. — Напиши ему, Сара, пока твое чувство вины не сожрало нас обоих. Ни одна любовь в мире не устоит против разрушительной силы угрызений совести. Если бы это было возможно, я взял бы эту миссию на себя, но такие вещи не делаются чужими руками. Да и ты не захочешь, чтобы я вмешивался, правда?

Сара отрицательно покачала головой.

— Тогда напиши. Сделай это прежде, чем вина парализует тебя и ты будешь пользоваться этим как предлогом…

Она отпрянула, словно от удара.

— Предлогом! Ты называешь это предлогом! Предлогом! — повторяла она снова и снова. — При чем тут предлоги, когда речь идет об адюльтере! Я прелюбодейка! Шлюха! Которую затащили в американский бордель! Которой заткнули рот подачками и которую трахнули за кусок мыла! О каких предлогах может идти речь! Мне нет никакого оправдания. И я прекрасно знаю об этом. Я вела себя как продажная девка, потому что я и есть продажная девка. И мне это совсем не нравится! Мне не нравится, что со мной сталось, не нравится, во что я превратилась. Конечно, идет война. Война все спишет. Это самое главное оправдание. Все можно оправдать войной. Я пренебрегла всеми принципами, в которых меня воспитали, — плевать, ведь идет война! Не стоит беспокоиться, сейчас ничто не имеет значения, потому что никто не знает, что может случиться завтра. К чему задумываться о будущем, которое может и не наступить?

Слезы ручьями текли по ее щекам. Лицо исказилось гримасой ярости. В приступе самообличения она выплевывала слова в лицо Эду.

— И, кроме всего прочего, я так далеко зашла в своем блуде, что, даже все прекрасно сознавая, не в силах остановиться, я продолжаю и продолжаю грешить, пускаюсь во все тяжкие! Я знаю, что поступаю дурно, но мне уже удержу нет! Так что перестань болтать о каких-то предлогах. Я в них не нуждаюсь. Мне все равно нет никакого оправдания.

Она закрыла лицо руками, будто желая спрятаться от окаменевшего взгляда Эда, и разрыдалась еще сильнее.

«Господи, — думал Эд, — бедная Сара… Что же я натворил!»

Ему хотелось протянуть к ней руки, обнять, но он понимал, что это вызовет у нее отвращение. Она никого не хочет допускать к своему горю, к своей боли. Даже его, Эда. Пусть поплачет, может, слезы облегчат ей душу. Может, их поток смоет тяжесть раскаяния, разорвет путы, в которых она томится. Он и сам попал в этот капкан.

Эд подошел к туалетному столику, достал чистый носовой платок и молча подал Саре. Она взяла его, также молча посмотрела на Эда и вдруг с отчаянным плачем обвила руками его шею.

— Господи, Эд, дорогой мой! Да что же я делаю! За что я набросилась на тебя? Ты-то ни в чем не виноват. Прости, что я взвалила на тебя свои беды.

Он крепко обнял ее.

— Знаешь, чего я боюсь? — горестно проговорила она. — Когда он обо всем узнает, станет винить себя. Уж мне-то известен его характер. Он решит, что потерял меня, потому что мало любил. На самом деле все наоборот. Это я его не любила. Никогда не любила и не должна была выходить за него замуж. Я жестоко ошиблась. И моя вина постоянно напоминает мне о себе.

— Бедная моя, любимая, — хриплым от волнения голосом сказал Эд.