Татьяна Исмайлова - Три дня на расплату

• Название: Три дня на расплату
• Автор: Татьяна Исмайлова
• Издательство: Изд-во ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-007027-6

После гибели любимой сестры Анна Терехина бежала из родного города за границу. Спустя четыре года она возвращается туда, где произошла эта ужасная трагедия. Руки опытного пластического хирурга сделали Анну как две капли воды похожей на француженку Люсьен, которая едет с ней в одном поезде. Люсьен должна с блеском сыграть свою роль в ее хитроумном плане… Так зачем Анна, которая носит теперь фамилию Морель и владеет известной парфюмерной фирмой, инкогнито возвращается в родной город, да не одна, а со своим двойником?..

---

Наклонившись к круглому зеркальцу, которое все норовило соскользнуть с кофейной чашки, к которой было прислонено, Ольга аккуратно довела черную линию на верхнем веке. Так, один глазик готов, не смазать бы второй! Теперь тушью распушим ресницы — во какие глазищи получились! Губки рисовать не будем, два ярких пятна на лице — явный перебор. Слегка их помадой — ну, готово!

— Пропащая! — передразнила она мать. — Такую зеленоглазую днем с огнем не сыскать!

Нина Васильевна досадливо сплюнула, Ольга рассмеялась:

— Трижды надо, мамуля, трижды! Да через левое плечо. И сказать: «Чтоб никто не сглазил!»

— Балаболка ты, Оля, — мать наконец улыбнулась. — Ты поосторожнее, доча. У меня сердце не на месте.

Запихивая в большую сумку пакеты и кульки, Ольга кивнула. Потихоньку войдя в комнату, достала с полки географический атлас, между страницами его лежали пять сторублевок. Это была заначка для покупки пальто. Стартовый капитал для обновки никак не вырастал больше той суммы, которую Ольга держала в руках. Денег этих хватит, чтобы забить продуктами холодильник, но их ничтожно мало для отправки девчонок с мамой в Москву. Придется снова занимать. И тут она чуть не подпрыгнула: в прихожей зазвонил телефон. Ругнулась про себя: «Нервы надо лечить, психованная совсем стала!»

Звонил Степанов, редактор областной газеты.

— Слышь, Ольга Владимировна, ты ведь знаешь, как я к тебе по-человечески хорошо отношусь.

— Так, — Ольга насторожилась. — А не по-человечески, скажем, просто по-товарищески?

Степанов кашлянул:

— Ты что, уже знаешь? Да не обижайся ты, Оля, но ведь сама понимаешь, какая у нас ситуация.

Ольга хмыкнула:

— Боишься, Сергей Федорович, да?

— Да при чем тут боишься не боишься! Дано четкое указание. Я не могу его не выполнить.

— Ладно, выполняй! Пока!

Она бросила трубку. Это был второй звонок за сегодняшнее утро. Чуть раньше, перед приходом матери, звонил Леша Рыбаков, ответственный секретарь молодежной областной газеты. Сейчас он временно заменяет главного редактора, ушедшего в отпуск. Леша рассказал, что ему домой позвонил Мостовой из областного комитета по печати: никаких материалов по поводу угроз в адрес Аристовой в газете быть не должно. Видимо, кто-то из коллег, с кем Ольга говорила вчера вечером, успел доложить председателю комитета.

— Мостовой не объяснил, почему такая установка?

Рыбаков замялся:

— Объяснил. Он сказал, Оля, что нет свидетелей, которые бы подтвердили, что тебе действительно угрожали. И что ты затеваешь очередную бучу лишь по одной причине — чтобы привлечь внимание к личной персоне и к своей газете.

— Ну, ладно, — Ольге стало противно до тошноты. — Глупость, Леша, к сожалению, не лечат, а с подлостью надо бороться. Ты-то сам что решил?

— Да стоит уже твое сообщение на первой полосе! — Он засмеялся. — Думаю, что завтра, Оля, я уже не буду заменять главного редактора. Да черт с ними!

«Молния» на сумке взвизгнула от резкого напора.

— Я ушла, закрывайся на все замки! — Ольга помахала матери рукой.

«Ну что ж, — подумала она, спускаясь по лестнице, — сами напросились, голубчики». Готовя редакторскую колонку, которая увидит свет завтра, Ольга не проводила параллелей, затрагивающих губернатора и областную администрацию. Теперь она сделает это.

* * *

— Еще и работать не начали, а в кабинете уже дышать нечем. Кончай, ребята, смолить. — Полковник Иванов, заместитель начальника областного управления внутренних дел, распахнул окно. Ни ветерка! День предстоял жаркий.

Начальник следственного отдела Виталий Жариков загасил сигарету.

— Ладно, Николай Николаевич, — обратился он к Иванову. — Рапорт я придержу, пока генерал болеет. Но на пресс-конференцию не пойду, уволь! И так неприятностей выше крыши. Пусть Смеляков сам обо всем доложит. — Он повернулся к Александру: — У тебя должность такая — общаться с прессой.

— Но ведь Сергеев, — вяло возразил Смеляков, — и тебе, Виталий Федорович, приказал быть на пресс-конференции. Вдруг у журналистов возникнут дополнительные вопросы.

— Как же — «вдруг»… Размечтался! — Жариков снова потянулся к пачке с сигаретами. — Не вдруг, а точно будут вопросы. Одна Аристова с десяток их, небось, заготовила. Кстати, что с Аристовой будем решать?

— Уже решили. — Иванов отобрал из рук Жарикова сигареты. — Я распорядился сегодня поставить телефон на прослушивание. Решетникову поручено понаблюдать за квартирой. — Иванов покрутил пачку в руках. — Ты, Виталий, все же не оставляй Сашу одного на съедение журналистам. Пусть Смеляков отрапортует, как ему генерал поручил, а ты понаблюдай за реакцией, не злобись, спокойно реагируй. От вопросов не отмахивайтесь. А рапорт ты порви, не гони горячку.

Он замолчал, долго внимательно разглядывал пачку, похоже, прочитал все написанное на ней, вплоть до традиционного «Минздрав предупреждает…».

— А что народ в камере, по-прежнему все молчат?

Жариков поморщился:

— Молчат. Сейчас с каждым веду беседы по душам, мать их за ногу! Как ремень попал в камеру — это семечки, в буханку хлеба могли засунуть и передать. Да не маячь ты, Николай, перед носом. Дай сюда сигареты! Будешь, Саша? — обратился к Смелякову.

— Я вот что думаю, — Александр прикурил и тут же пожалел, во рту уже было горько: три сигареты одна за одной, явный перебор. — Что это наш Виктор Иванович таким покладистым стал после встречи с губернатором? Вроде не особенно близки они меж собой, и всегда Сергеев умел маневрировать, чтобы дело не страдало…

Иванов тоже потянулся к пачке.

— Я его спросил об этом вчера. Вы б его видели — красный стал, я даже испугался, не дай бог, инсульт хватит. С давлением у Виктора Ивановича давно непорядок, как понервничает, за двести прыгает. Ну так вот, выслушал он меня, побухтел, поворчал, погудел вволю, а потом все же рассказал. Губернатор, когда Сергеев к нему вчера зашел, слова не дал сказать, рассыпался соловьем. Мол, только что звонил министру нашему в Москву, рассказал, как оперативно и блестяще было расследовано убийство Шерсткова. И что министр передал личную благодарность генералу, обещал сам позвонить и поздравить с окончанием — заметьте, товарищи дорогие, — с окончанием этого дела. Сергеев и рта не успел раскрыть, мол, какое там окончание, как Минеев ему ручку жмет и обещает пять квартир в новом доме. Опять же подчеркивая, зато, мол, подарок губернаторский, что в блестящей операции поставлена последняя точка. Тебе, кстати, Виталий Федорович, квартиру генерал не предлагал?

Жариков покачал головой.

Александр затушил сигарету, аккуратно опрокинул пепельницу на белый лист бумаги, упаковал окурки в плотный шар, прицелился — точно попал в мусорную корзину. Удовлетворенно хмыкнув, он прямо глянул в глаза Иванова:

— Меня, Николай Николаевич, спрашивал вчера генерал, не тесновато ли живется в однокомнатной. И адрес, между прочим, назвал. Улица Лесная.

Жариков хохотнул, поддав Смелякову мягко кулаком в бок:

— А что — хороший адрес. Домище там отгрохали — глаз не оторвать. А ты, Саша, не хочешь проводить пресс-конференцию, и не стыдно тебе, ай-яй-яй!

Иванов постучал по циферблату:

— Отставить хихоньки. На пресс-конференции быть обоим. Да кончай же ты, Виталий, курить одну за другой! Давай-давай из моего кабинета, теперь табачище здесь за день не выветрить.

* * *

Ксения Бессарабова не считала себя красавицей, хотя и победила год назад в городском конкурсе на звание «Мисс города». Она знала, что многих разочаровало решение жюри. Ну не красавица Ксения, но, безусловно, хорошенькая — не более того!

Да, хорошенькая! Ксюша была тоненькой и высокой, с удивительно нежной кожей. В чем она не сомневалась, так это в совершенстве своих длинных ножек. А лицо — и правда, ничего особенного. Миленькое, но самое обыкновенное, каких тысячи. И глаза у Ксюши небольшие, и ресницы негустые и белесые. Носик, правда, ничего, чуть курносый, аккуратной формы. Губы не пухлые, их постоянно надо дорисовывать карандашом. Тонкие светлые волосы совсем негустые, но когда Ксюша моет их дорогим шампунем, а делает она это каждый день, они послушно спадают ниже пояса блестящими прямыми прядями и даже кажутся на вид тяжелыми, но едва дунь — легко разлетаются. Зато к зубам, молочно-белым и крупным, претензий, как и к ногам, ни малейших. За двадцать лет Ксения ни разу не побывала в кабинете у стоматолога.

У нее была внешность деревенской простушки, взявшей от природы милую грацию, чистую здоровую кожу, ясный взгляд, белоснежную улыбку, настолько робкую и бесхитростную, что почти все, кто встречался с ней впервые, сразу были готовы идти навстречу, помогать, опекать, защищать, охранять эту хрустальную хрупкость.

Ксения три года назад приехала из небольшого села, но там она никому, тем более в ее большой семье, не казалась хрупкой и слабенькой, и уж тем более красавицей. Ее и хорошенькой-то не считали. Дразнили «каланчой», мать вздыхала, что худа очень, кожа да кости. Но силушки у Ксюши было достаточно, чтобы и дом держать в порядке, и за коровой ходить, и в огороде спину гнуть.