Григорий Островский - Захарий Зограф

• Название: Захарий Зограф
• Автор: Григорий Островский
• Издательство: Искусство
• Жанр: Искусство и Дизайн
• Год: 1987

Книга посвящена жизни и творчеству замечательного болгарского живописца первой половины прошлого века Захария Христова Зографа. Внимательно прослеживая творческий путь мастера, художника сложной и драматичной судьбы, автор рассказывает о его работе над монументальными росписями в монастырях, о создании им первых в болгарском искусстве светских станковых портретов.

Яркая и своеобычная фигура Зографа воссоздается на широком фоне эпохи болгарского Возрождения.

Издание иллюстрировано.

Для широкого круга читателей.

---

Г. С. Островский Захарий Зограф

ВВЕДЕНИЕ

З. Зограф. Автопортрет. Национальная художественная галерея, София

Это имя окружено на родине художника подлинно народной любовью. Воспроизведения «Автопортрета» Захария Зографа — в школьных хрестоматиях и в мастерских художников; выходят в свет все новые книги, статьи, альбомы о его творчестве, ему посвящают стихотворения, повести, биографические романы; его образ воплощается в картинах, портретах, стенных росписях, гравюрах, скульптурах. Одна из самых почетных премий Союза болгарских художников — имени Захария Зографа. На небольшой площади перед городским музеем города Самокова установлен памятник Захарию Зографу; неподалеку мемориальный дом-музей художника: здесь восстановлено все в точности, как было в последние годы его короткой и беспокойной жизни…

Так было не всегда.

При жизни Захарий Зограф пользовался известностью и славой одного из лучших болгарских живописцев первой половины XIX века, но затем, в силу многих исторических причин и обстоятельств, наступает долгая пора забвения. Лишь в конце двадцатых годов нашего столетия начинается открытие искусства болгарского Возрождения и вместе с ним — его крупнейшего мастера Захария Зографа. Вступая в стадию гражданственной и творческой зрелости, новое болгарское искусство остро ощущало потребность в обретении корней, уходящих в плодоносящий грунт национального художественного наследия, в осмыслении и освоении лучших традиций прошлого.

Откликом на эту потребность стали первые основополагающие труды историков болгарского искусства Н. Райнова и А. Протича, заслуга которых не только в публикации новых материалов, но прежде всего в постановке проблем культуры и искусства болгарского Возрождения, утверждении непреходящей эстетической ценности лучших памятников этой противоречивой и героической эпохи. Особенно широко развернулись научные исследования в послевоенные годы: формирование самобытной школы искусства, художественная культура времени национального Возрождения, жизнь и творчество ее крупнейших представителей и создателей входят в круг вопросов, постоянно находящихся в центре внимания болгарского искусствоведения. Большое значение в свое время имели обобщающие труды Н. Мавродинова, увидевшие свет еще в сороковых — пятидесятых годах, затем М. Цончевой и особенно А. Василиева; его фундаментальные труды — «Ктиторские портреты», «Мастера болгарского Возрождения», «Социальные и патриотические темы в старом болгарском искусстве» и другие — составили эпоху в изучении искусства Болгарии XVIII–XIX столетий. Творчеством Захария Зографа специально занимался его земляк В. Захариев, известный художник-график и искусствовед, исследовавший болгарскую графику эпохи Возрождения и, в частности, самоковскую школу гравюры. Перу В. Захариева принадлежит обстоятельная и единственная на сегодняшний день монография о Захарии Зографе (1957), основанная на неизвестных ранее документах и произведениях художника. Наиболее полная научная публикация документальных источников (прежде всего писем Захария Зографа к Неофиту Рильскому) была осуществлена А. Василиевым в названной выше книге «Мастера болгарского Возрождения» (1965).

В последние годы вышел в свет целый ряд книг, альбомов, статей A. Божкова, В. Свинтилы, В. Диновой-Русевой, В. Андреевой, А. Рошковской, С. Московой, Н. Шмиргелы и других, значительно расширивших наши представления о личности и творчестве Захария Зографа. Особенно интересными и ценными для нашей работы оказались статьи А. Божкова «Захарий Зограф — болгарин из Самокова» (1971) и В. Свинтилы «Концепция портрета у Захария Зографа» (1971).

B. Свинтила выступил также в роли автора большого биографического романа «Слово о Захарии Зографе» (1981). Новые поколения исследователей шаг за шагом проходят жизненным и творческим путем художника, ищут и находят неизвестные ранее документы и свидетельства, уточняют корпус его произведений, пополняя его вновь открытыми и опознанными, очищая от приписанных ему без достаточных на то оснований.

Несколько особое место в историографии болгарского искусства принадлежит трудам Е. Львовой, автора капитальных монографий «Искусство Болгарии. Очерки» (1971) и «Изобразительное искусство Болгарии эпохи национального Возрождения» (1975), ряда других исследований, в которых Захарию Зографу уделено большое внимание. Выражая взгляд очень заинтересованный и в то же время как бы «со стороны», эти работы воссоздают с позиций советского искусствоведения исторически объективную картину переломного периода в художественной культуре Болгарии. Эти книги входят в число фундаментальных исследований, послуживших основой настоящей работы.

Круг источников, таким образом, довольно широк: монографии, сводные труды, альбомы и даже романы… В искусствоведении, в сознании многих зрителей и читателей утвердилось глубокое и ясное убеждение в необходимости Захария Зографа Болгарии и болгарскому искусству — его истории и его современности, громадного значения художника для всей национальной культуры и духовного бытия народа. Приходит время осознания роли Захария Зографа в более широком контексте художественной культуры, ценности и своеобразия его вклада в европейскую живопись.

И вместе с тем не исчезает ощущение, что «открытие» Захария Зографа еще не завершено. Остается немало пробелов в жизненной и творческой биографии художника, остается не разгаданным до конца парадокс очарования его произведений: при очевидном их «несовершенстве» оно не тускнеет, но все усиливается. И это-то в наш век, столь насыщенный художественными новациями и потрясениями!

Что знаем мы о Захарии Зографе? И много, и мало.

Сохранилась часть архива художника — письма, в которых содержатся многие, порой даже частные и не самые существенные, подробности жизни и быта. Но мы не знаем, у кого учился Захарий Зограф, не знаем даже имен его наставников, не знаем, когда и при каких обстоятельствах возникли многие из его главных произведений.

Каким он был, Захарий Христов Зограф, крупнейший болгарский художник эпохи национального Возрождения?

Ответу на этот вопрос и посвящена книга.

Как и каждое жизнеописание, она начинается так:

«В 1810 году в Самокове, в семье иконописца Христо Димитрова родился сын…»

САМОКОВ. 1810

В 1810 году в Самокове, в семье иконописца Христо Димитрова родился сын; нарекли его Захарием.

Христо был уже немолод: за шестьдесят. Старшему сыну Димитру пошел пятнадцатый год, и он служил отцу опорой и помощником. За ним подрастали дочери Анна и Ева; младшей в семье была Сузана, или Суса, как звали ее дома.

Глава семьи не был коренным самоковчанином, но и его, и его жену — Александру из Братца в северо-западной Болгарии, и их дом, стоявший на Широкио сокак, что означает Главная улица, знали все: в среде местных зографов Христо Димитрову принадлежало первое место. Первое и тем более почетное, что заслуженная репутация самоковских иконописцев, резчиков, строителей была широко известна; работали они не только в болгарских городах и селах, но и в Боснии, Герцеговине, Сербии, Валахии, в Греции на Святой горе и даже в Иерусалиме и Египте. «Этот город славится искусными иконописцами» — так в 1848 году скажет в «Описании града Самокова» первый болгарский журналист, литератор и просветитель Иван Богоров [75, с. 3] [1].

Мало что известно нам о Христо Димитрове, да и то, что знаем, основывается большей частью на семейных преданиях. Родом был он из села Доспей неподалеку от Самокова. Время рождения точно не установлено, по всей вероятности между 1745 и 1750 годами. Отец его, Димитр Николов, также был иконописцем. Предание это правдоподобно: род занятий, как правило, передавался тогда от деда к отцу и от сына к внуку. В юности Христо — снова же согласно легенде — учился зографскому мастерству в одном из афонских монастырей, и это семейное предание вполне может соответствовать реальности. Во второй половине XVIII и начале XIX века на Афоне училось и работало немало болгарских иконописцев, а на известных нам произведениях Христо Димитрова характерные особенности афонской школы иконописи оставили прочный и глубокий след. Позднее это засвидетельствует выдающийся ученый и просветитель Неофит Рильский, близко знавший Димитра и Захария Зографа: «…их покойный отец учился этому художеству на Святой горе много лет, был совершенно святогорским иконописцем. Но каким бы ни был он искусным, его сыновья, которым он передал свой талант, благодаря своему прилежанию стали искуснее его в этом художестве» [19, с. 315].

В литературе бытует легенда, что в 1770 году Христо Димитров учился в Вене; документально не подтвержденная, эта легенда так и остается более или менее достоверной гипотезой. В ее пользу говорят некоторые особенности и детали икон Христо Димитрова, предполагающие знакомство художника с искусством европейского, а точнее, итальянского барокко. Другой довод — довольно большая по тем временам коллекция эстампов западноевропейских мастеров XVI–XVIII веков, собранная Христо Димитровым и унаследованная его сыном Захарием. Однако веяния европейской барочной живописи различными путями, через тот же Афон или Дубровник, проникали в болгарскую икону второй половины XVIII века, и чтобы ознакомиться с ними, не обязательно было ехать в Вену; гравюры могли привезти чужеземные или болгарские купцы — некоторые самоковские негоцианты, например, имели свои конторы в Вене. Впрочем, вполне возможно, что Христо Димитров и побывал в Вене, но вряд ли он прошел там курс систематического обучения: европейская живопись должна была если не разрушить, то по меньшей мере поколебать сложившуюся издавна художественную систему болгарского иконописания, а Христо Димитров оставался ей неукоснительно верным.