Олег Тихонов - Операция в зоне «Вакуум»

• Название: Операция в зоне «Вакуум»
• Автор: Олег Тихонов
• Издательство: Карелия
• Жанр: О войне
• Год: 1971

---

Тучин усмехнулся: тикали на стене ходики. Стряхнул в мусорницу пепел — там еще высовывалось из-под бумаги горлышко бутылки Саастомойнена.

— Видите ли, в чем дело, господин лейтенант. Ваш предшественник ушел не по своей воле. Он снят по моей докладной записке, в чем я, извините, почему-то не имею оснований раскаиваться…

Вошел без стука агроном Тикканен, медлительно-мрачный, длиннорукий, с вечно прищуренным левым глазом — будто прицелился однажды, да так и осталось.

— Терве! — буркнул.

Матти встал:

— Извините, господин Пильвехинен… где вы обедаете? Дома? А что если я напрошусь за ваш стол? Так сказать, без регалий и чинов?

— Ради бога, — рассмеялся Тучин. — Перед щами все равны.

— О! Тогда минуточку…

Тикканен интересовался, есть ли какие установки насчет весенней посевной.

— Нету!

— А как же быть?

— Ждать.

— Чего?

— Да уж что-нибудь произойдет. Что-нибудь наверняка произойдет.

— Весна-то уж во всяком случае будет, — хмуро бросил агроном и вышел.

4

— Мой дядя был финским красногвардейцем, осужден на вечную каторгу и только по болезни помилован. Мой отец участвовал в красном походе интернациональной бригады Тойво Антикайнена на Кимасозеро, его судьба мне неизвестна…

Видно, это были главные козыри в колоде его родни. Но для чего он их вытащил? На каком основании, с какой целью раскрыл? Что он понял, какое представление вынес о нем, Тучине, из той стычки с Саастомойненом, из прощальной характеристики, что Саастомойнен передал новому коменданту вместе с делами?

Тучин помедлил с ответным ходом. Подлил в стаканы крепленой спиртом браги. Думал: на провокатора не похож, усталое умное лицо, нескладно сидевшая форма полицейского, непривычная и, видимо, тяготившая его. Школы Саастомойнена, заметно, не прошел: пьянеет быстро, по-юношески.

— Считаете ли вы, господин комендант, — спросил, — что Финляндии необходима была эта война?

— К чему столько такта? — нахмурился Матти. — Война проиграна. Чтобы сказать: «Войну не стоило начинать», теперь не надо быть политиком, достаточно быть просто побежденным. Но я не из тех, кто в сорок первом году бил в барабаны. Я считал, что Россию не победить. Да, в ту пору это утверждение было смелым. После Москвы и Сталинграда оно стало банальным.

— Однако же, — упорствовал Тучин, — нам говорят, что отступление германской армии предусмотрено ставкой Гитлера, что это плановое, дай бог памяти, эластичное отступление.

Матти укоризненно покачал головой: зачем, мол, добрый человек, темнить. Он протянул руку к этажерке и вытащил из стопки газет свежий номер «Суомен кувалехти».

— «Союзники все время обнадеживали мир, — читал он, — скорым генеральным наступлением и разгромом Красной Армии, но после летних разочарований никто уже не может верить в боеспособность немецкой армии»… Впрочем, я вижу, это место у вас отчеркнуто ногтем.

— Читал, — рассмеялся Тучин. — У меня, как у всякого недоучки, дикая любознательность.

Матти надолго замолк. Пожалуй, у него были основания считать, что разговор не клеится. Постукивал по коленке пальцами. Тучин укачал руку и, сдвинув тарелки, уложил ее на стол. Вспомнил свою исповедь перед Николаевым. Признания давались ему нелегко: так много угроблено сил на игру и молчание. Но Матти — нужен. Чувствовал, как сжимает лицо бледный холод. Нашел его глаза, сказал просто, без интриги, явно щадя собеседника:

— Что бы вы стали делать, господин комендант… что бы вы стали делать, если бы перед вами сидел коммунист, подпольщик, руководитель активной подрывной работы в пользу своей родины?

— Я бы сказал, что это шутка, — ответил Матти — растерянно, грустно.

— Со смертью не шутят.

— Остроумно, но… нет, я бы не торопился верить… Учитесь у Пильвехинена, — Матти ловко подделал голос Ориспяя, — и вас не постигнет судьба Саастомойнена. За три года ни единой жалобы от народа.

— Очень лестная характеристика, — улыбнулся Тучин. — Узнаю Ориспяя. Спрашивал не раз: «Скажи, Пильвехинен, почему на тебя не жалуются?» Говорю: «Держу народ в руках, господин капитан».

— И это верно.

— Верно. Но эти руки — советские, господин комендант. В этом весь мой передовой опыт, другого нет. И быть не может. Наш маленький народ, господин комендант, неохотно жмет руки людям, которые приходят в его дом с оружием.

Матти Канто встал, склонил голову.

— Благодарю вас за доверие, господин Пильвехинен. Вы смелый человек… Я коммунист. Мой подпольный стаж, очевидно, значительно больше вашего. Чем я могу помочь вам?..

Из записей Д. Тучина:

«Особых поручений я ему не давал. Просил только по возможности информировать о мерах, предпринимаемых военным правительством в связи с наступлением Красной Армии на Карельском перешейке, о передвижении войск и сроках эвакуации, что он мне регулярно сообщал… Потом я у него спросил, можно ли переправить подпольную литературу в Финляндию, на что он сразу не ответил. Но, узнав, что едет на родину товарищ из Ропручья, послал с ним газеты и листовки. Когда у меня кончилось радиопитание, он достал мне один комплект за 1000 марок»…

Однако главная заслуга Матти Канто перед подпольем впереди. Благодаря его предупреждению избежит увоза в Финляндию молодежь Вознесенья. Еще позднее он спасет от облавы созданный в подполье партизанский отряд…

Глава 2

Дмитрий!

Вся группа «Егора» благополучно прибыла на советскую территорию. Благодарим Вас за помощь и представляем к награде.

Власов. 9/IV—44, 13-00

1

«Добрая весть девять ден идет, плохая в одночасье управится» — старик Гринин как в шифровку смотрел.

За эти дни Егорка дважды гонял в Шелтозеро. Докладывал кратко: в комендатуре тихо, на пристани тихо, у магазина тихо; Матвея Лукича бабка говорит, что в сапожной мастерской офицера ни про каких партизан не разговаривают.

Егорка вошел во вкус:

— Дядя Митя, а вы ценные сведения о зверствах оккупантов принимаете?

— Принимаем, Егор.

— Так вот. Вчерась начальник шелтозерской школы избил палкой семьдесят четыре ученика. Его фамилия лейтенант Хеймо Хейкка. Он напился пьяный и пьяный ходил по классам и кричал, что они, ученики, все коммунисты, и бил палкой. Сведения законные. Один мне две шишки пощупать дал, а другой заголился, Петькой звать, так на ем три раза палкой пройдено.

— Хорошо, Егор, спасибо. Мы обязательно сообщим об этом Красной Армии. А ты, надеюсь, молчать умеешь?

Егорка подцепил ногтем большего пальца верхние зубы, щелкнул, тем же пальцем черкнул по шее — могила…

Ответил Центру только 15 апреля в 15-00:

«ЦК, Власову. Благодарю за заботу. Установил связь с финским «батальоном соплеменников» через Ивана Мартьянова. Дайте конкретные указания по работе с батальоном. Измените время приема на два часа».

Центр: «19/IV—44, 13-00. Дмитрий! Разъясните солдатам батальона бесполезность сопротивления, готовьте переход батальона на советскую сторону. Всем перешедшим мы гарантируем жизнь. Питание по нормам наших войск. Возвращение на родину после окончания войны, при полном разгроме Финляндии, в чем нет никакого сомнения. Оставим в их пользовании все лично принадлежащее им имущество.

Сообщите время и место перехода, безопасность будет гарантирована.

Секретарь ЦК Г. Куприянов».

Центру: «25/IV-44, 12-05. ЦК, Власову. Работу с батальоном лично вести не могу. Батальон находится на Карельском перешейке. Указания дал, согласно вашей инструкции, через Ивана».

Тучин шел к своей первой и последней ошибке.

Игра с батальоном началась еще при Горбачеве. Тогда в марте, все выглядело заманчиво. Пришел Николаев, сообщил, что в Залесье приехал сослуживец Мартьянова Петр Г.

— Хвастается, — рассказывал Николаев. — Говорит, на каждый выстрел русских мы отвечаем шестью выстрелами. Батальон стоит на Карельском перешейке, в первом эшелоне и часто вступает в перестрелку… Выпил и признался: «Если русские побьют немцев, всем нам перережут глотки». Я спросил, есть ли еще кто из наших в батальоне. Да вот, говорит, Мартьянов Иван в лейтенанты вышел.

Мартьянов всю войну считался в нетях. Во всяком случае, его жена Маша, Мария Васильевна, тихая добрая женщина, работавшая в шелтозерском магазине и не раз помогавшая подполью продуктами, еще в сорок первом году получила извещение о том, что муж пропал без вести в боях на Балтике.

Оба — и Горбачев и Тучин — хорошо знали его: местный, родился в Низово, работал директором Матвеево-Сельгской школы, до войны еще призван в Красный флот.