Филип Фармер - Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.

• Название: Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.
• Автор: Филип Фармер
• Издательство: ООО «Издательство АСТ»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-017074-2 (ООО «Издательство АСТ»); 5-9577-0041-Х (ЗАО НПП «Ермак»)

Вы уже побывали в Мире реки?

Тогда добро пожаловать в Многоярусный мир!

В мир калейдопических «параллельных вселенных». В мир вселенных-игрушек, в которые играют странные Творцы, зовущие себя Властителями.

В мир, где мотивы классической фэнтези и классической фантастики переплелись в причудливые, увлекательные сюжеты книг, от которых по-прежнему невозможно оторваться.

Перед вами — три романа о Многоярусном мире.

Прочитайте — не пожалеете!

---

Шли тысячелетия, а Владыки продолжали создавать новые искусственные вселенные, заселяя их разнообразными формами жизни. Доступ в эти, так сказать, «карманные мироздания» открывался через «врата» — проходы между измерениями, активируемые различными видами кодов. Сыновьям и дочерям Владык требовались свои собственные космосы, но постепенно умение создавать вселенные утрачивалось. Как и следовало ожидать, началась неизбежная борьба за власть над тем ограниченным числом вселенных, какие уже существовали.

К тому времени, когда начинается действие романа «Создатель вселенных», многие Владыки уже погибли или лишились своих владений, а те, кто имел собственные миры, стремились завоевать другие.

Серия «Многоярусный мир» явно предвосхитила игры типа «Подземелья и драконы», столь популярные среди молодежи. Врата, ловушки, установленные в них Владыками, изобретательность, необходимая для того, чтобы пройти через врата, и опасные миры, в которых оказывается герой, приняв неверное решение, — все это затем повторилось в играх. И зачем только понадобились какие-то драконы — почему бы просто не использовать сами романы? Зато их решили применить в психотерапии — тоже неплохая идея. Джима это привлекало куда больше, чем обычные виды лечения — фрейдовский, юнговский психоанализ или какой-нибудь еще. Хотя Джим не слишком разбирался в различных психиатрических школах, тем не менее они ему не нравились. Перед его мысленным взором вспыхнули надписи со стенок туалета: «Лучше слететь с катушек, чем попасть под них». «Шизофрению не подцепишь на сиденье унитаза».

Порсена взглянул на настольные часы. «Марионетка Времени», — подумал Джим. Доктора и адвокаты, точно поезда, движутся по ньютоновскому времени, не имея никакого понятия об эйнштейновском. Но именно они и добиваются каких-то успехов.

Психиатр поднялся с кресла:

— Перейдем к другим моментам, Джим. Все дальше и выше! Джуниор Вуниер выдаст тебе книги, без оплаты. И ознакомит с правилами нашего распорядка. Да минуют тебя кривые сталесплавные когти Клоно, и да пребудет с тобою Сила. Увидимся.

Гримсон вышел из кабинета, не переставая про себя удивляться доктору — надо же, вспомнил про Силу. Хотя кто не знает «Звездных войн»! Но что касается Клоно... Многим ли известно, что Клоно — это своего рода бог космонавтов, божество с золотыми жабрами, медными копытами, иридиевыми внутренностями и прочими штуковинами. Его именем клянутся космопроходцы в серии Смита про ленсменов.

* * *

Джим нашел Джуниора Вуниера на посту около лифтов. Надо же было подобрать такое имя![1] Испортили родители парню всю жизнь — словно у него за восемнадцать лет других проблем не накопилось. Волосы, как у невесты Франкенштейна, со спины похож на Квазимодо, ногу приволакивает, как Игорь[2], а лицо как у Безобразной Герцогини из первой книги про Алису. Кроме горба, на него давит еще и пристрастие к амфетамину. Но самая скверная его черта — привычка пускать слюни. Безусловно, Гримсон жалел беднягу, но долго выносить его общество не мог.

Ну и кого же выбрал себе Младший Вуниер в качестве ролевой модели? Красивого, сильного, ловкого и хитроумного Кикаху! Тогда как Джим полагал, что Вуниер предпочтет Теотормона. Этого персонажа собственный отец захватил в плен и превратил у себя в лаборатории в чудовище с рыбьими плавниками и уродливым лицом, напоминавшим морду зверя.

Вуниер сходил в кладовую и принес оттуда пять книжек в мягких обложках.

— Читай и плачь, — сказал он.

Гримсон сунул стопку романов Фармера под мышку. Станут ли они для него спасением? Или же эти книжки, как все остальные, полны обещаний, оказывающихся в конце концов болтовней?

Вуниер вел Джима по пустующим в этот час коридорам, так как пациенты клиники находились или в своих палатах, или в рекреационном зале. Не исключено также, что именно сейчас проводились сеансы групповой или индивидуальной терапии. В длинных широких коридорах с белыми стенами и серым полом их шаги отдавались гулким эхом.

Оказалось, что Гримсона пока что поместили в маленькую одноместную палату, имеющую самый больничный вид. Однако даже небольшой стенной шкаф оказался достаточно просторным. Но зачем он Джиму? Вся одежда была на нем, да и ту принесла ему мать, а ей дала миссис Выжак. Вещи принадлежали Сэму и потому были тесноваты, а башмаки — просто позорные, «Оксфорды» с квадратными носками — Сэм надел бы такие только под страхом смерти.

— Книги можешь положить туда, — Вуниер показал на нишу рядом с окном. — А теперь послушай, какие тут правила и распорядок дня.

Он прислонился к стенке, поднес какой-то листок бумаги обеими руками к самому лицу и начал читать вслух, брызгая слюной. Мерзость какая!

Джим сел на единственный стул — деревянный, со съемной подушкой. Хорошо бы выкурить сейчас сигарету... Зубы у него слегка ныли, нервы были натянуты, как провода, и настроение сильно нуждалось в настройке.

Вуниер монотонно бубнил, точно буддийский монах, выпевающий сутру о лотосе. «Пациент обязан содержать свою комнату в чистоте и порядке. Пациент обязан ежедневно принимать душ, следить за чистотой ногтей и так далее. Телефоном пациенту можно пользоваться только на посту дневного дежурного, и нельзя занимать его дольше четырех минут. Курить разрешается только в холле. Писать на стенах запрещено. Пациенты, Лопавшиеся с не прописанными им наркотиками, со спиртным или с телкой (так выразился Вуниер), мгновенно вышвыриваются вон.

— А когда дрочишь, — добавил он, — не делай это в душевой и вообще при людях.

— А перед зеркалом можно? — поинтересовался Джим. — Это как считается — при людях или нет?

— Остряк-самоучка, — проворчал Вуниер — Просто подчиняйся правилам, и все будет в порядке.

Волоча ногу, он дотащился до стены напротив и содрал с нее какую-то бумажку, прилепленную скотчем. Прежде чем объявление отправилось в мусорную корзину, Джим успел прочесть: НЕ БОЙСЯ СВОЕВО МОЗГОПРАВА. Под этой фразой имелся еще и рисунок, похожий на те, какие встречаются на стенках туалетов.

— Какой-то умник лепит их во всех палатах, — пояснил Вуниер. — Мы зовем его Алый Буквовщик[3]. Попадись он нам, задница у него будет алая.

Теперь стену, кроме несколько листков в рамочках, похожих на вырезки из «Саттердей Ивнинг Пост», украшал только календарь.

— А мантры? — уточнил Джим. — Я видел их на стенах во многих палатах.

— Их развешивать можно, это входит в терапию. Некоторым они нужны, чтобы проникнуть в Многоярусный мир. — Вуниер, помолчав, спросил: — Ты уже решил, какого персонажа выберешь?

Парень явно хотел задержаться и поболтать — должно быть, ему, бедняге, здесь одиноко. Но Джим не желал тратить свое время на человека, с которым ему хотелось бы пообщаться в самую последнюю очередь.

— Нет, — он покачал головой и сделал движение, как будто собирается встать, а потом снова хлопнулся на стул. — А это что такое? — Джим уставился на пространство под кроватью.

У Вуниера расширились глаза. Он начал было нагибаться, чтобы как следует рассмотреть то, на что указывал теперь палец Гримсона, но передумал.

— Ты о чем?

— Оно только что шевельнулось, — не моргнув глазом, продолжал врать Джим. — Очень темное, чернее космоса и похоже на веретено. С фут[4] длиной. Эй... опять шевелится!

Вуниер перевел взгляд с кровати на Джима.

— Мне пора, — сказал он. И с деланной небрежностью добавил: — Предоставляю тебе развлекать своего гостя.

Вуниер стремительно покинул палату. Джим громко засмеялся, как только решил, что этот бедолага его не услышит. Розыгрыш он позаимствовал из романа Филипа Уайли, название которого стерлось из его памяти. Тем не менее действительно ли Вуниер решил, будто под кроватью кто-то есть, или испугался, что его собеседник вот-вот сорвется? Однако через минуту настроение Джима сделалось каким-то смешанным — и черным, и красным. Депрессия, перемежающаяся гневом. Психологи говорят, что депрессия — это гнев, обращенный против себя самого. Разве можно за одну минуту пережить оба состояния — словно выключателем щелкнуть туда-сюда? Скорее всего, он на самом деле вот-вот психанет.

МАНИАКАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ ВЫЗЫВАЕТ СИЛЬНУЮ ДЕПРЕССИЮ. Он прилепит это изречение в туалете. Покажет им, что чертов неуловимый Алый Буквовщик — не единственный, кто способен нанести удар из тьмы.

У него даже своей одежды нет. И денег, кстати, тоже. Отними у мужчины или женщины имущество и деньги — и вот перед тобой человек, лишенный всякого мужества и всякой женственности. Впрочем, разве это человек? Несомненно, если только он или она не принадлежат к культуре, в которой такие люди считаются святыми. Что касается этого мира, то здесь человека делают одежда и деньги, и только король может ходить голым, оставаясь самим собой. А кто такой Джим Гримсон?