Филип Фармер - Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.

• Название: Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.
• Автор: Филип Фармер
• Издательство: ООО «Издательство АСТ»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-017074-2 (ООО «Издательство АСТ»); 5-9577-0041-Х (ЗАО НПП «Ермак»)

Вы уже побывали в Мире реки?

Тогда добро пожаловать в Многоярусный мир!

В мир калейдопических «параллельных вселенных». В мир вселенных-игрушек, в которые играют странные Творцы, зовущие себя Властителями.

В мир, где мотивы классической фэнтези и классической фантастики переплелись в причудливые, увлекательные сюжеты книг, от которых по-прежнему невозможно оторваться.

Перед вами — три романа о Многоярусном мире.

Прочитайте — не пожалеете!

---

Что касается остальной компании, то Сэм все еще пребывал в трансе: сарай казался ему Изумрудным Городом из страны Оз. В свете фар полицейской машины, стоявшей у сарая, сиротливой кучкой жались друг к другу девчонки. Стив, как видно, убежал, а Косяк так и остался в зарослях у изгороди.

Пит сходил к машине и вызвал по радио подкрепление, а его напарник, Билл, погнал Боба с Джимом под струю из шланга. Неожиданно пес кинулся на своего хозяина. Ночные события, наркотики и негодование на холодный душ совсем его запутали. А может быть, он отлично понимал, на кого нападает, так как просто не любил старика и сейчас решил посчитаться за все.

Так или иначе, ротвейлер повалил Думского и впился клыками в левую руку, сквозь рукав пиджака проступила кровь. Старик завопил. Полицейские, не сумев оттащить собаку, пристрелили ее. Думский, не долго думая, с отчаянным криком набросился на копов. В результате им пришлось надеть на него наручники. Затем Пит вызвал «скорую», а Билл начал поливать из шланга Джима и Боба. Мальчишки, приплясывая, пытались увернуться от струи.

— У нас же пневмония будет! — кричал Пеллегрино.

— Вам повезет, если отделаетесь только этим, — сказал Пит.

ГЛАВА 12

— В хорошую историю ты нас втравил, — сказал Эрик Гримсон.

— Джим, как ты мог? — тихо вымолвила мать.

Джим едва удержался, чтобы не ответить: «Запросто» . Он сидел, кутаясь в одеяло, на заднем сиденье их «шевроле» 1968 года. С тех пор как полицейский окатил Джима холодной водой, его не переставала бить дрожь, а папаша из вредности отказался включить отопление. Хотя Джим раз десять прополоскал себе рот в здании суда, во рту по-прежнему стоял вкус экскрементов. Да, как тут не поверить, что жизнь — дерьмо.

— Повезло тебе, что дядька Сэма — ночной судья, — ворчал Эрик. — Не то оказался бы в тюрьме. С тех пор как тебе стукнуло двенадцать, я точно знал — загремишь ты туда!

— Пожалуйста, Эрик, — тихо попросила Ева. — Не говори так.

Они ехали по пустынным улицам, мимо домов, что глядели на них темными окнами. Хэллоуин давно кончился, и все улеглись спать, хотя в этом районе мало кому надо утром вставать на работу.

С момента приезда полицейских к Думскому и до освобождения Джима под ответственность родителей прошло несколько часов. Сначала Джима и его друзей обыскали, затем велели по очереди дышать в трубочку. Экзамена на трезвость не сдал никто. Зачитав права, полицейские надели на них наручники, потом запихнули в две патрульные машины и отвезли в участок. Испытания продолжались: их препроводили в какую-то комнату, где взяли на анализ кровь и мочу. У Джима все плыло перед глазами, но он все же сообразил, что в крови у него наверняка есть следы наркотиков. Следующий час пришлось провести в камере, в ожидании судебного разбирательства.

Присутствующие в зале суда родители правонарушителей украдкой обменивались взглядами. Мать Джима плакала, и слезы капали на четки из розового дерева, которые она перебирала. А Эрик сидел с угрожающим видом, еле сдерживая себя.

Судья Выжак оказался высохшим лысым стариком с узким лицом, большим крючковатым носом, покрытым сеткой лопнувших сосудов. В дополнение к этому тощая шея, покрасневшие от виски глаза, черная мантия и сутулые плечи завершали облик настоящего стервятника. Однако, подумал Джим, судья скорее чувствовал себя канарейкой, увидевшей кошку. Против его племянника выдвигались несколько серьезных обвинений: нарушение границ частного владения, уничтожение частной собственности, пьянство, употребление наркотиков и так далее. Сэма также могли обвинить в пособничестве членовредительству, а если Думский умрет — судить как участника убийства. Все вышеперечисленные статьи — не шутка. Судья Выжак не мог просто так отпустить племянника и остальных длинноволосых выродков. Но если они получат по заслугам, обожаемая невестка миссис Выжак свернет ему шею, причем в буквальном смысле слова. От рук решительной женщины его спасло то обстоятельство, что все обвиняемые в правонарушениях были несовершеннолетними, это давало судье временную лазейку. Он прочел им суровую нотацию и отпустил под ответственность родителей.

По крайней мере, думал Джим, в число обвинений не входили хранение наркотиков и алкогольных напитков. Девчонки — молодцы, как только услышали вдалеке сирену, живо избавились от бутылок и капсул. Санди Мелтон обыскала Сэма Выжака и найденные таблетки закинула в заросли. Джим никогда не носил в карманах никаких наркотиков, а Боб Пеллегрино выбросил свои, еще находясь в сортирной яме.

Машина въехала на заляпанную маслом гравиевую дорожку к дому.

— «Дом, родимый дом», — язвительно процитировал песенку Эрик Гримсон. — Что за семейка: безработный крановщик, богомолка-католичка, убирающая за богачами дерьмо, и никчемный хиппи, чокнутый тупица. Ладно, я еще стерпел бы рядом с собой тупицу, не будь он вдобавок чокнутым, и мог бы спокойно отнестись к чокнутому, не будь он еще и тупицей. Тюрьма — лучшее для него место. А эта смазливая дурочка, сестра его, родила двух ублюдков неизвестно от кого и теперь сожительствует с придурком, который в отцы ей годится. Этот мерзавец зарабатывает на жизнь гаданием по руке и чайной заварке да составлением астрологических таблиц! Живем в каком-то сарае, который в один прекрасный день провалится в Китай, туда ему, впрочем, и дорога! Ну, что я такого сделал, Господи?

— Богу до таких ничтожеств, как мы, дела нет. — Джим вылез из машины и с силой захлопнул дверцу.

— Джим! — не выдержала мать. — Зачем кощунствовать? Все и так достаточно плохо.

— Так ведь этот мерзавец, кроме сквернословия, ничего не знает! — заорал Эрик. — Ну почему, черт возьми, он не оказался в числе твоих выкидышей?

— Прошу тебя, Эрик, тише, — умоляющим тоном произнесла Ева, — ты разбудишь соседей.

— Разбужу? Ну и что из этого? Все равно они прочтут о твоем сыночке в газетах и все про нас узнают! Хотя, можно подумать, им ничего не известно...

Джим открыл дверь, а отец тем временем напустился на Еву — почему не проверила, уходя, все ли окна и двери заперты.

— Какая разница? — Джим криво усмехнулся. — Что у нас воровать?

Отец ринулся следом за ним и схватил его за плечо. Джим рванулся и взбежал по лестнице, оставив в руках отца одеяло.

— Может, у меня и было бы что воровать, — прокричал ему вслед Эрик, — если б не вы с матерью!

Джим поспешно заперся в ванной. Сначала он почистил зубы с солью и содой, взяв их из ржавого шкафчика над раковиной. Потом вычистил ногти, снял с себя мокрую одежду. Тем временем отец не на шутку разошелся: он орал, то и дело колотя в дверь кулаками. А Джим с удовольствием забрался под обжигающий душ. Прошло много времени, прежде чем он почувствовал себя чистым. Это наверняка еще больше обозлит отца — он так любит рассуждать об экономии воды и газа и, конечного том, какой грязнуля его сын.

Горячая вода сменилась теплой, но несмотря на это Джим все еще чувствовал пылающий у него внутри жар. Еще немного, и он засветится в темноте. Все сегодня шло вкривь и вкось — да и почти каждый день так бывало. Вкривь и вкось? — это еще мягко сказано. Скорее, одно унижение за другим. Позор за позором, провал за провалом.

Джиму не хотелось покидать влажный туман ванной комнаты. Как только он выйдет, к нему тут же прицепится отец. И на этот раз Джим определенно врежет папаше, независимо от того, ударит Эрик первым или нет. Так хочет, требует красное облако, сгущающееся у него внутри.

Гримсона-старшего снаружи не оказалось. Из кухни вместе с запахом кофе доносились голоса. Отец заметно сбавил тон, а голоса матери почти не было слышно. Может, старик успокоился, хотя подобное можно отнести к разряду маловероятных вещей.

Голый, прижимая к груди сырую одежду, Джим поспешно направился к себе в комнату. Закрыв за собой дверь, он швырнул одежду на гГол и не успел снять с крючка пижаму, как за его спиной раздался грохот. Резко обернувшись, он увидел отца. Эрик сжимал кулаки.

— Оденься немедленно! — рявкнул он — Стыда у тебя нет!

От несправедливости оскорбления — в конце концов, отец же сам ворвался к нему без разрешения — облако гнева внутри Джима сжалось до размеров крошечного раскаленного шарика. Еще немного — и страшной силы взрыв унесет с собой Эрика Гримсона.

— С этой минуты все пойдет по-другому! — орал отец. — Либо подчиняйся, либо проваливай! А первым делом...

Он дико повел глазами вокруг, потом выхватил из заднего кармана складной нож, открыл его и принялся кромсать плакаты. Не успел Джим и рта открыть, как от «Лихих Эскимосов» остались одни клочья, и теперь Эрик атаковал изображение Кейта Муна.

— К черту все это дерьмо!

Раскаленный шарик рванул, полыхнув белым пламенем. Джим с воплем бросился на отца, схватил его за плечо, развернул лицом к себе и стукнул по носу. Эрик, пошатнувшись, отлетел к стене, не выпуская нож. Тогда Джим врезал ему кулаком в плечо, нож загремел по полу.