Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6476 ( № 34 2014)

• Название: Литературная Газета 6476 ( № 34 2014)
• Автор: Литературка Литературная Газета
• Жанр: Публицистика

"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/

---

ЛИТКРИМИНАЛ

Активистка организации «Конгресс неграждан» Елена Бачинская обратилась в Полицию безопасности (ПБ) Латвии с жалобой на писателя Антона Ранцанса, который, по её мнению, разжигает межнациональную рознь и унижает честь и достоинство русских людей. В интервью газете «Неаткарига» Ранцанс заявил недавно, что в русском менталитете присутствует «ген разбойника». «Они в основном созданы не для труда, а для грабежа», – сказал латышский писатель.

Сны с ангелами

4 августа прекрасному поэту, прозаику, эссеисту, мифотворцу и мемуаристу, многолетнему обозревателю "Литературной газеты", коренному москвичу, члену Союза писателей СССР с 1974 года Сергею Мнацаканяну исполнилось 70 лет. «ЛГ» от своего имени и от имени читателей всея Руси от души поздравляет своего коллегу, друга и автора с юбилеем и желает ему здоровья и творчества.

* * *

Мой ангел, пролетая напролом,

задел меня таинственным крылом.

На улицах качнулись фонари,

и что-то словно дрогнуло внутри.

Невидимая свистнула свирель,

с тех пор я потерял покой и цель.

И словно бы теперь живу во сне,

и в этом сне мой ангел снится мне[?]

Я б закричал в садах, объятых тьмой,

но знаю: не вернётся ангел мой.

Тоскую о единственной душе, -

мне с ней, увы, не встретиться уже.

* * *

Любе Всё, казалось бы, славно на старости лет,

временами фартило,

есть в кармане валюта на хмель и обед,

а любви не хватило.

Ты запоем пролистывал тысячи книг.

Не похож на кретина.

Но зачем-то под рёбрами мечется крик,

что любви не хватило…

Изнутри, ниоткуда такая тоска –

как волна, накатила!

между тем на земле просквозили века,

а любви не хватило…

Ты-то думал, что жизнь хороша и легка…

Ухмыльнись некрасиво:

слава богу, что жизнь до того коротка,

что любви не хватило.

80-е. ОТТЕПЕЛЬ

Весна – невыразимо нежная!

Предвестьем радости иной

по склонам выползли «подснежники»,

из-под ресниц сочится гной...

* * *

...плещет век за спиною – любимый, отпетый, проклятый,

поразвеялись там и любовь и Советская власть...

ну, давай, пацаны, засыпай его грязной лопатой,

чтобы здесь от тоски и напасти иной не пропасть...

Мы ужо над судьбой спохмела нахохочемся всласть!

* * *

Так вот – смещаются критерии,

не выполняются гарантии –

и расползаются империи,

и разбегаются галактики...

А также более иль менее –

и под шумок, и под овации –

претерпевают изменения

устойчивые репутации...

Сомнительное мнётся кружево,

как снег над старою калиткою,

и судьбы, словно сумрак, рушатся,

и правда шьётся белой ниткою.

Пока идёт распад материи

и ломка старого сознания,

осуществляются мистерии

и отзываются рыдания...

Уходит будущее в прошлое,

а настоящее в грядущее,

пока поются песни пошлые

и строятся квартиры душные.

Неужто же венец творения

в руках всевышнего редактора,

который бешенство материи

выплёскивает из реактора?

Ужель промчится жизнь истошная,

по слякоти прощально шаркая?

Но нет – ревёт процесс истории,

и это рушит иерархии...

Покуда ставим многоточие,

учитывая бесконечное,

а также прочее и прочее –

сиюминутное и вечное!..

90-е. НАЧАЛО

Без бога в душе, без царя в голове

Россия летит в океане лавэ –

хрустит мировая валюта…

Куда ты попал, на «Титаник» какой,

а впрочем, махни на всё это рукой,

подумаешь – морок и смута.

Чиновные свечи в ладонях горят,

как будто открылся бы временный ад

в старинной Елоховской церкви,

стоят партократы, не веря в Христа,

но пуза и плечи истошно крестя,

и в чёрных костюмах, как черти…

Вот так промелькнули они по ТэВэ,

вот так-то прошлись колесом по тебе,

твои девяностые годы,

метут сквозняки, только тень на лице,

вот так-то навек обмишурились все,

кто жаждал любви и свободы.

Песка не хватает в песочных часах,

отечество спит – и в его небесах

уже не хватает озона,

под сенью знамён и газетных икон

в России отныне единый закон –

кирзовый закон Черкизона…

* * *

Из коммунального уюта

мы прорвались в капитализм…

…и всё понятней почему-то

тоска перемещённых лиц.

РОКОВОЙ СОНЕТ

...меня Москва с рожденья окружила,

мне подмигнула и заворожила...

Завьюжила окрест – белым-бела,

и закружила и приобняла...

Я поглядел окрест – ну и дела,

такая неприличная морока,

по воле века, а скорее, рока

смыкается немыслимая мгла...

Давным-давно на тыщи мелких льдин

распалась жизнь, которая пленяла...

Ты оглянись – окрест такая синь,

как будто в небесах – и горя мало,

…а я ещё живу – неверный сын

московского Интернационала…

ЮБИЛЕЙ

Я скоро стану стариком,

и остро в горле встанет ком,

что ты в больнице, а не дома,

такой дурак, такой бедняк,

но всё же, господи, не рак,

а язва или аденома...

Теперь живи – иллюзий без,

наперекор, наперерез,

но волею не Бога – чёрта:

вся жизнь – химический процесс,

да, этот мир придумал бес,

дерьмом полна его реторта!..

Природа всё-таки глупа –

готовит старикам гроб[?],

когда бы ими восхищаться,

носить с любовью на руках,

хотя б за то, что знают, как

на свете жить или прощаться.

Ты собирался долго жить,

и горевать, и ворожить,

приняв за чистую монету

весь этот мир, весь этот мрак,

где глаукома или рак, –

ну а зачем? ответа нету...

Я скоро стану стариком,

об этом ведаю тайком,

что вскоре мне взметнуться дымом

в родное небо, но о том,

что близко с вечностью знаком,

не призна ю сь своим любимым.

* * *

В этой повести без названья,

где несбыточный брезжит свет,

на земное существованье

отпускают немного лет…

Скоро кончится эта квота –

замираю на сквозняке:

ослепительная свобода

зябко чудится вдалеке…

* * *

Памяти Ст. Л. Это русский Египет, это сфинксы в ночах Ленинграда,

и потрёпанный Питер, объятый силками скорбей,

это сон Эрмитажа и сумерки Летнего сада,

где проносится «бентли», округлый, что тот скарабей.

То ли власть виновата, то ли просто плохая погода?

То ли в душах опять алкоголь разжигает пожар,

это русский Египет – великое время исхода:

миллионы сограждан заселяют замшелый Земшар.

Русский мiр пирамид и предательства слуг фараона –

вспоминается то, что не высказать в трепетных снах,

это было когда-то – во время, как водится, оно,

но опять повторится, коль дело – ну, попросту швах…

Между тем указует костистая кисть демиурга

в направленьи болот, на холмы и на топи Москвы,

это русский Египет – и магия Санкт-Петербурга,

что расходится снами и с нами выходит на «вы».

Это отсветы мумий витают в ночах Эрмитажа,

как летучие мыши в пещерах ушедших держав,

это русский Египет – утрата, потеря, пропажа,

но за то воровство не схватить никого за рукав…

Распадается мир, в запредельные дали угл[?]бясь,

и – откуда неясно – прощальный доносится вой,

и на это с презреньем взирает бессмертный Анубис,

чуть качая бесстрастно собачьей кривой головой…

МЕЖИРОВ

Мне помнится бильярдный стол в мансарде,

и на сукне тяжёлые шары,

которые в немыслимом азарте

сшибались, словно в космосе миры...

Планеты эти из слоновой кости

и плотное зелёное сукно...

И сам я, бильярдистом званый в гости,

смотрел на мир, как в тёмное окно...

Он был поэт и гений биллиарда,

мистификатор и интеллигент,

один из тех столпов, кто послезавтра

войдёт в число таинственных легенд.

Меняет жизнь свои ориентиры,

и в этом ей подыгрывает власть.

Гудят пиры, взрываются квартиры,

и ослепляют деньги, а не страсть.

Но вечный бой затронул не кого-то,

и почему-то багровеет снег,

и вот уже с разбитого капота

сползает тихо сбитый человек…