Евгений Аллард - Если замерзнет ад

• Название: Если замерзнет ад
• Автор: Евгений Аллард
• Жанр: Боевая фантастика

Почему человечеству до сих пор не удалось создать идеальное общество, где любой человек был бы счастлив? Всякий раз, когда романтики предлагают построить новую утопию, им обязательно что-то мешает воплотить её в жизнь полностью. Но в чем состоит главная проблема? Возможно, в том, что строят эту утопию люди на основе системы общечеловеческих ценностей. Может быть, стоит отказаться от этих идей и создать общество, где каждый человек будет тем, кем он есть на самом деле? Эгоистом, желающим жить только для себя?

Бывший советский поданный Алан Райзен вкладывает свой капитал в строительство города, где людей больше не обременяют оковы общечеловеческой морали, религии, правительства. Эгоизм, стремление к личному счастью, жажда наживы отныне являются добродетелью, а не пороком. Бизнесмены считаются самыми уважаемыми членами общества, на которых, словно на плечах атлантов, держится мир.

Волею случая в городе оказывается американец Фрэнк Фолькленд, который прекрасно вписывается в представление о таком атланте. Успешный бизнесмен, гонщик-испытатель, талантливый инженер-конструктор. Что может его ждать в таком месте? Успех, любовь самой прекрасной женщины, уважение всех членов общества? Или нечто жуткое и пугающее, от чего даже ад может замёрзнуть?

Первый роман из дилогии «Остров Атлантов».

По мотивам Вселенной игры «Биошок». Полемика с идеологией Айн Рэнд (Алисы Розенбаум) и её романом «Атлант расправил плечи».

---

— Вы плохо выглядите. Может нам стоит уйти?

Молодой человек помотал отрицательно головой, взял с подноса бокал с красным вином. Сделав глоток, сильно закашлялся.

— Значит, это и есть Алан Райзен. У него сильный акцент. Он — немец?

Роджер усмехнулся и проговорил:

— Нет, русский. Его настоящее имя — Адам Рудинштейн. Из очень богатой семьи, отец был латифундистом, не помню точно, как это называется по-русски. В 1926 он уехал из России без гроша в кармане.

— А почему он уехал из России?

— Ну как же, чернь пришла к власти, начала отнимать все у богатых и успешных, разорила страну дотла.

— И красные отпустили его и не поставили к стенке? Странно. Я не видел ни одного русского флага в городе. Вообще ничего русского.

— Райзен ненавидит Россию, считает себя американцем, о бывшей родине говорит с сильным раздражением и ненавистью. Не важно, касается ли это жизни при царе, или при большевиках. Ненавидит коммунизм, коллективизм и вообще все, что связано с большевиками. Вы слышали об «охоте на ведьм»?

— Ещё бы, мерзкая страница в нашей истории. Сажать людей в тюрьму за то, что у них есть своё мнение.

— Так вот, представьте себе, Райзен выступал экспертом по России перед комиссией по расследованию антиамериканской деятельности в Голливуде.

— По-моему, там речь шла о нескольких фильмах, сделанных в поддержку русских во время войны.

— Он мне пару раз описывал эту «гнусность», как он называл, в красках. Это касалось одного фильма, кажется, «Песнь о России». Рассказывал с отвращением, что это мерзкая пропаганда тоталитарного общества. Нельзя прославлять народ, который сражался за рабское государство. Возмущался, что в фильме показаны улыбающиеся дети, хрустальные люстры, роскошные рестораны, чистые улицы. Чего в России быть не могло.

— Мне не верится, что там нет хрустальных люстр, и никто не улыбается.

— Это не важно, дорогой мой, главное, ему дали облить грязью бывшую родину, — усмехнулся Роджер. — Он быстро натурализовался в Штатах и смог сделать себе огромное состояние. Думаю, это не случайное совпадение.

— Понятно, а на эти бешеные деньги купил себе кресло мэра этого города.

— Почему вы решили, что он — мэр? Он лишь вложил деньги в строительство города. А правит всем вовсе не он. Я вам потом объясню.

К ним подошёл один из посетителей, который сильно выделялся среди всех остальных — под густыми, длинными, чёрными бровями близко посаженные круглые, выпуклые глаза с безумным взглядом и тонкие усики, загнутые вверх тонкими ниточками, как усики диковинного жука. Только у него на роскошном фраке в виде бутоньерки красовалась огромная алая роза, а не маленькая белая гвоздика.

— Эдвард, как я рад, что вы выздоровели! — произнёс он манерно. — Я не надеялся вас увидеть. Вы теперь сможете поддержать вашего дядю. Надеюсь, что вы присоединитесь ко мне и вашему лучшему другу Хьюберту на одном из моих вечеров? Сэр Роджер, я хотел бы увидеть вас с племянником на премьере моего великолепного спектакля.

— Эдвард ещё не достаточно здоров, чтобы выдержать весь спектакль, — сказал Роджер холодно, сжав незаметно локоть спутника, увёл в сторону.

Когда они отошли к высокому окну, задрапированными бордовыми шторами с тяжёлыми, золотыми кистями, Роджер тихо сказал:

— Главный меценат города. Он тоже русский, как и его лучший друг, и покровитель. Сальвадор Каваллини. На самом деле его зовут Семён Ковальчук, но ему нравится, когда его называют артистическим псевдонимом, под которым он выступал.

— Таракан на булавке. Пыжится изобразить из себя Сальвадора Дали.

— Вон тот молодой человек, который стоит рядом с Каваллини, и одет как попугай, тоже ваш большой друг, — добавил Роджер, кивнув на миловидного молодого человека, в длиннополом твидовом пиджаке в крупную сине-голубую клетку, с бархатным воротником и манжетами, и узком галстуке-бабочке в горошек. — Даниэль Хьюберт. Запоминайте.

Воздух прорезал визгливый голос:

— Сэр Роджер, Эдвард, как я рад вас видеть!

К ним подкатился толстяк, с чьей дородной внешностью тонкий голос совершенно не сочетался.

— Что с вами, Эдвард? — воскликнул он. — Вам дурно? Вы побледнели.

— Я замечательно себя чувствую, мистер Хаммерсмит. Как у вас дела на заводе?

— Не так уж и хорошо, — недовольно пропищал Хаммерсмит. — После того, как пропал мой лучший инженер дела пошли из рук вон плохо.

— Магнус, я надеюсь, вы не обвиняете меня в этом? Не думайте, что я переманил его к себе. Штат моих сотрудников не увеличился. Вы можете это проверить.

— Ну что вы, сэр Роджер, — проверещал Хаммерсмит, тщетно стараясь придать голосу любезность. — Я верю. Я поставил в известность полицию, они обязательно его найдут, живого или мёртвого.

— Зачем вы сообщили в полицию? — поинтересовался с издёвкой молодой человек. — Он что-то украл у вас?

Хаммерсмит растерялся:

— Ну как же, мистер Кармайкл, человек ушёл с моего завода и исчез, — пробормотал он, наконец. — Я несу за него ответственность.

— Пусть ищут родственники. Зачем владельцу завода искать своего работника? Вы так заботитесь обо всех своих людях?

Хаммерсмит, бросив высокомерный взгляд, с комичным пафосом изрёк:

— Да, я забочусь обо всех людях, которые работают на меня! И особенно о талантливых, как этот инженер.

— Может быть, это не совсем так, мистер Хаммерсмит? Он сбежал от вас, потому что ему не так уж и хорошо работалось у вас?

Роджер сжал ему руку и строго проговорил:

— Эдвард, помолчите. Магнус, извините, мой племянник ещё не пришёл в себя окончательно. Он ведёт себя неадекватно. Вы должны это понять.

Хаммерсмит, бросив исподлобья злобный взгляд на обоих, развернулся и, заложив руки за спину, уплыл в сторону, комично переставляя короткие ножки.

— Извините, Роджер, я веду себя, как идиот.

— Держите себя в руках, — предупредил Роджер, и добавил, увидев, куда устремлён взгляд собеседника. — Камилла, жена Райзена.

В зал вошла девушка, несмотря на множество представительниц слабого пола, присутствующих здесь, она сразу приковывала внимание: идеально изогнутые «оленьи» глаза с пушистыми ресницами, густые, светлые волосы открывали чистый лоб, обрамляли волной лицо и ниспадали на плечи. Высокую, упругую грудь выделяло слишком открытое ярко-алое, облегающее платье, подчёркивающее точёную с осиной талией фигуру.

— Что между ними может быть общего? Она раза в два моложе его. Знаю таких особ, которые на все готовы ради денег.

— Мой друг, вы чересчур предвзяты.

Перекрывая гул в зале, послышался громкий радостный визг Хаммерсмита:

— Мистер Эскью, как же вы так, не стоило вистовать без козырей!

— Хаммерсмит — шулер, — усмехнулся Роджер. — Виртуоз в своём деле. Обчищает всех, кто садится с ним играть.

— Зачем же тогда с ним играют?

— Его никто не ловил за руку.

— Я с ним сыграю.

— Не стоит. Вы проиграетесь. Он будет издеваться над вами. Впрочем, как хотите, — махнул рукой Роджер.

За круглым ломберным столиком в преферанс играли Хаммерсмит, Каваллини и Эскью. Увидев Роджера с племянником, Хаммерсмит похлопал себя по тугому животу и проронил самодовольно:

— Видите, сэр Роджер, мне тоже везёт в картах, как и вам. Не хотите со мной сыграть, Эдвард? Или боитесь? Ничего, ставки маленькие, за вас, как всегда, заплатит дядя, — гнусно захихикал он.

— Я попробую, мистер Хаммерсмит.

Губы Роджера тронула презрительная усмешка, он отошёл к барной стойке, взял коктейль, и сел в кресло у стены. Изредка бросая чуть заметный взгляд, который выдавал его беспокойство. Через некоторое время толпа окружила столик, скрыв от глаз «поле битвы». Роджер откинулся на спинку кресла и задумался.

Недовольный вопль заставил его вздрогнуть.

— Вы жульничаете! Я прекрасно вижу, вы все время одёргиваете манжеты. Вы там прячете карты. Вы шулер! Я знаю вашу репутацию!

Роджер не поверил своим ушам. Голос принадлежал Хаммерсмиту! Неужели ему попался противник не по зубам? Роджер подошёл к столику.

— Хаммерсмит, я наблюдаю внимательно за игрой, Эдвард играет честно, — спокойно проронил Эскью. — Сядьте и успокойтесь.

— Нет! Снимите пиджак! — заорал ещё громче Хаммерсмит, пристально наблюдая, как молодой человек, скинув пиджак, аккуратно повесил на спинку стула.

Но через пару раздач, Хаммерсмит завопил ещё громче:

— Засучите рукава, Эдвард, я вам не верю!

Роджер чуть напрягся, когда молодой человек лёгким движением расстегнул манжеты, обнажив запястья, на каждом из которых красовался широкий металлический браслет, усыпанной бриллиантовой крошкой.

— Мистер Хаммерсмит, — услышал Роджер насмешливый голос своего спутника. — Мне догола раздеться, чтобы вы не нервничали? Это будет не совсем прилично. Здесь дамы. Но я готов.